Число и культура - А. Степанов

При этом ни для политической системы в целом, ни для каждого из двух основных политических субъектов в отдельности не представляется возможным окончательное устранение соперника. Обратное означало бы изчезновение главной мишени для критики, конец политической конкуренции, отказ от принятых правил игры. Поэтому в устойчивых либеральных системах один актор не мыслится без другого, условие их "неразрывности" также выполнено.

Те же правила игры диктуют на каждом отдельном этапе разделение на правящую партию (коалицию, блок) и оппозицию. Последняя в демократических государствах, разумеется, не третируется; в одной из старейших демократий, английской, она даже находится под покровительством короны, нося наименование "оппозиции Ее величества". Но при этом, согласно "цивилизованным правилам", от оппозиции ожидается признание за собой статуса проигравшей стороны (пусть временно, до следующих выборов). От нее требуется согласие со статус-кво, как с фактом, соответствующие "сдержанность и смирение", понимание того, что не только в общих, но и в собственных интересах целесообразно придержать до поры реальные претензии на власть. А последняя, строго говоря, есть главная ценность и цель политической партии как таковой. Таким образом выходит, что оппозиция в названных политических системах как бы приносит в жертву свои главные интересы и ценности, не без оснований полагая, что точно так же поступит и противоположная сторона, если после будущих выборов роли поменяются на противоположные. В парламенте меньшинство считает необходимым подчиняться решениям большинства, и эти решения принимаются в качестве общих, исходящих от парламента в целом. Оппозиционное меньшинство, таким образом, демонстрирует готовность принести свои наличные голоса на алтарь действующих демократических правил, впоследствии солидаризируясь с теми законами, которые были приняты – быть может, вопреки конкретному несогласию. Т.е. удовлетворено и третье условие модели.

Обозначим электорат правящей партии или блока через а, оппозиции – через b. За объем целого с примем суммарную численность политически активного населения, отдающего свои голоса за одну из двух политических сил (применительно к таким ситуациям политологи говорят о парадигме "двухпартийного вотума" – см., напр., [68]). Очевидно, что a + b = c . Характеристическими объемами можно также считать размеры фракций в парламенте.

Официально для победы на мажоритарных выборах достаточно 50% плюс один голос, т.е. первое приближение к теоретическим 62 – 38%% начинается с этого значения.(1) Но обычно наибольшая фактическая стабильность отвечает тем странам и тем ситуациям, когда у правящей партии (коалиции) более заметное преимущество, чем единицы голосов или процентов. Если разрыв в количестве голосов или парламентских мест слишком мал, его зачастую оказывается недостаточно, чтобы внушить оппозиции должное "смирение". Малейшие колебания политической конъюнктуры грозят ее бунтом, парламентским и/или правительственным кризисом, угрожают парализовать власть, лишить ее дееспособности. Поэтому требуемые по юридическому закону 50% в стабильных случаях (а именно таковые прежде всего и имеются в виду) практически возрастают.

При этом президентские республики отличаются определенной спецификой. В отличие от парламентских, в которых руководители исполнительной власти назначаются законодательными органами и впоследствии зависят от распределения в них голосов, в президентских республиках (США, Франция, Россия) осуществляются независимые выборы законодательной и глав исполнительной ветвей. Поэтому нередко складывается ситуация, что президент оказывается представителем одной политической силы, а парламентское большинство принадлежит другой. В таких случаях, очевидно, политические пропорции должны определяться для каждой ветви отдельно. На оппозицию здесь не накладывается требование всесторонне жертвовать своими интересами и целями: например, оппозиция подвергается ограничениям и самоограничению в исполнительных функциях государственной власти, тогда как правящей партии приходится проявлять надлежащую "скромность" в законодательной сфере. Подобная "перекрестность" представляет собой более сложную разновидность политического баланса, что не отменяет, однако, рассуждений в духе золотого сечения для каждой из ветвей в отдельности.

Для проверки возьмем страну с наиболее строгой двухпартийной системой, США. Сейчас нас интересует распределение мест в американском конгрессе, при этом предпочтение будет отдано данным конца 50-х – начала 60-х гг. Такое предпочтение не случайно, поскольку на внутренне-политических процессах в США могло сказываться состояние и контемпоральной мировой системы, достигшей зрелости именно к этому сроку, но уже к концу 60-х годов началось ее "разложение". В конце 1960-х гг. и в самих США началась заметная трансформация: экономическая, социальная, культурная, политическая, – что сопровождалось нестабильностью общественных настроений. Мы же, напротив, опираемся на презумпцию стабильности.

Выборы в Конгресс 86-го созыва состоялись 4 ноября 1958 г. В сенате 65 мест принадлежит демократам и 35 республиканцам, т.е. распределение 65% и 35%. В палате представителей из 436 депутатов 283 демократа и 153 республиканца, т.е., аналогично, 65% и 35% [125-60]. Среднее арифметическое по сенату и палате представителей составляет те же 65% и 35, что в целом удовлетворительно соответствует теоретическим 62% и 38%.

Конгресс 87-го созыва, избранный 8 нояб. 1960 г.: в сенате из 100 мест 64 у демократов и 36 у республиканцев, т.е. 64% и 36%; в палате представителей из 437 мест – 259 у демократов и 178 у республиканцев, т.е. 59,3% и 40,7% [125-61]. Средние арифметические, соответственно, – 61,7% и 38,3%, что с точностью до одной десятой процента совпадает со значениями для золотого сечения.

Конгресс 88-го созыва после выборов 6 нояб. 1962 г.: в сенате 68 демократов и 32 республиканца, в палате представителей – 259 демократов и 176 республиканцев [125-63]. Искомые среднеарифметические величины – 63,8% и 36,2%.

Конгресс 89-го созыва (выборы 3 нояб. 1964 г.): сенат – 68 демократов и 32 республиканца, палата представителей – 295 демократов и 140 республиканцев [125-65], т.е. 68% и 32%. Конгресс 90-ого созыва (1966 г.): в сенате 64 места у демократов и 36 у республиканцев (64% и 36), в палате представителей 248 демократов и 187 республиканцев [125-67] – 57% и 43%. Средние на 1966 г.: 60,5% и 39,5%.

Вслед за этим, как и ожидалось, появляются заметные отклонения от равновесных значений. Конгресс 91-го созыва (1968 г.): средние 57% и 43% [125: 1969, вып. 13]. Конгресс 92-го созыва (1970 г.): в сенате 53 демократа, 45 республиканцев и 2 независимых [125-71]. В пересчете только на ведущую пару "демократы – республиканцы": 54% и 46. В палате представителей 255 демократов и 180 республиканцев, т.е. 58,6% и 41,2. Средние – 56,3% и 43,7%. Столь существенное несовпадение данных 1968 и 1970 гг. с цифрами из золотого сечения, по-видимому, служит объективным выражением действительной дестабилизации, перемен в общественных настроениях (как раз на эти годы приходится пик протестов против войны во Вьетнаме, разгар молодежных и антирасистских волнений).

Для полноты картины приведем результаты последующих выборов. В Конгрессе 93-го созыва (1972 г.): в верхней палате 57% демократов и 43% республиканцев, в нижней – 56% и 44 [125-74]. Средние – 56,5% и 44,5%. Конгресс 94-го созыва (1974 г.): в сенате 61% демократов и 39% республиканцев, в палате представителей – 67% и 33 [125-75]. Средние – 64% и 36%. Конгресс 95-го созыва (1976 г.): в сенате 61 демократ, 38 республиканцев, 1 независимый. Соотношение между двумя партиями: 61,5% и 38,5%. В палате представителей – 67 и 33% [125-77]. Средние: 64 и 36%. 1978 г. [125-79]: в сенате 59% демократов и 41% республиканцев, в палате представителей – 63 и 37%. Средние: 61% и 39%.

Конгресс 97-го созыва избран 4 ноября 1980 г. В сенате 47 демократов и 53 республиканца, в палате представителей 243 демократа и 192 республиканца [125-81]. Таким образом, по критерию большинства места в двух палатах распределены взаимно противоположно, что дополнительно – еще более твердо, чем ранее – позволяет констатировать наличие дестабилизации или переходного процесса в настроениях общества в начале президентства Р.Рейгана. Конгресс 98-го созыва (1982 г.): в сенате 46% демократов и 54% республиканцев, в палате представителей – 61,6% демократов и 38,4% республиканцев [125-83], та же картина. 1984 г., Конгресс 99-го созыва: 47% демократов и 53% республиканцев в сенате, 58% демократов и 42% республиканцев в палате представителей [125-85]. Ситуация прежняя. Конгресс 100-го созыва, 1986 г. [125-86]: в сенате 55% демократов, 45% республиканцев; в палате представителей – 59% демократов и 41% республиканцев. Средние – 57 и 43%.