Хроники Нарнии - Клайв Льюис

Правда, будь у него хоть малейшее представление о драконьих повадках, он непременно подивился бы тому, что чудище не приподнялось на лапах, не забило крыльями и не изрыгнуло пламя. Из ноздрей дракона поднимались тоненькие струйки дыма, вроде как над затухающим костром. Не замечая Юстейса, дракон медленно, то и дело останавливаясь по пути, полз к озерцу. Хоть мальчик и был смертельно напуган, он смекнул, что зверь, скорее всего, старый и дряхлый. Юстейс даже подумал о том, не побежать ли вверх, но не решился — шум мог привлечь внимание чудища, а вид добычи наверняка взбодрил бы незнакомого, однако явно хищного зверя. К тому же кто знает: вдруг он только притворяется обессилевшим и больным? От крылатого зверя в гору не удерешь.

Тем временем дракон дополз до озерца, опустил в воду страшное чешуйчатое рыло, но не успел сделать и глотка. Он издал странный — будто квакнула здоровенная лягушка — звук, судорожно дернулся, повалился набок и застыл. Из широко разинутой пасти вытекла лужица темной крови. Шедший из ноздрей дым на мгновение почернел и тут же развеялся без следа.

Больше ничего не происходило, но Юстейс довольно долго не осмеливался даже шелохнуться. Ему пришло на ум, что зверюга прикинулась мертвой, чтобы приманить жертву. Однако когда он решился наконец сделать шаг, дракон остался неподвижным. Осмелев, мальчик подошел к чудищу вплотную и, подавляя дрожь, прикоснулся к нему. Страшный зверь издох! Юстейс почувствовал такое облегчение, что едва не расхохотался. Ему даже показалось, что он не просто наблюдал смерть жуткого существа, но сам сразил его в смертельном бою.' Обойдя тушу, Юстейс склонился к воде, чтобы попить. Сильно парило, и он ничуть не удивился, заслышав раскаты грома. Почти в тот же миг вокруг потемнело: солнце скрылось за тучами, и на землю пролились первые крупные дождевые капли.

Климат на этом острове был прямо-таки паршивый. Меньше чем за минуту Юстейс промок до нитки и чуть ли не ослеп от ливня, о каких в Европе и не слыхивали. О том, чтобы взбираться по откосу, не могло быть и речи, а единственным подходящим укрытием являлась драконья нора. Юстейс торопливо нырнул туда, лег и с облегчением вздохнул.

Мы-то с вами, разумеется, знаем, что прячут в своих логовищах драконы, но Юстейс, как я уже говорил, читал совершенно не те книги. В его книгах очень много говорилось об экспорте, импорте, государственном управлении и централизованном водоснабжении, но насчет драконов не было и полсловечка. По этой причине он долго не мог сообразить, на чем, собственно, разлегся. На чем-то твердом и остром, хотя, вроде бы, не на камнях и не на колючках. Пошарив под собой, Юстейс нащупал какие-то плоские, перекатывавшиеся со звоном кругляши. В пещере было довольно темно, но, приглядевшись, он увидел то, о чем любой из нас догадался бы давным-давно. Клад! В норе были свалены в кучу зубчатые короны (они-то и кололись), монеты, кольца, серьги, браслеты, кубки, блюда, слитки и целая россыпь драгоценных камней.

В отличие от большинства своих сверстников, Юстейс никогда не мечтал отыскать сокровища, но зато мгновенно сообразил, какую службу могут сослужить они ему в этом мире, куда он угодил, запнувшись по нелепой случайности о раму картины. «Они тут понятия не имеют о государственных пошлинах, — рассудил он, — и найденный клад вовсе не надо сдавать государству. С этими побрякушками я смогу жить припеваючи где угодно — хоть в том же Калормене. Главное — прихватить с собой побольше. Вот, например, прекрасный браслет — камушки на нем не иначе как алмазы. Наде-ну-ка я его на руку. Не беда, что немного великоват: сдвину повыше, поближе к локтю, и болтаться не будет. А в карманы надо набить бриллиантов: они дороже золота, а по весу легче… Хотелось бы мне, однако, знать, когда же кончится этот проклятущий дождь».

Но дождь лил как из ведра, и Юстейсу оставалось только ждать. Он слез с кучи сокровищ, устроился поудобнее в глубине пещеры, прилег и сам не заметил, как заснул.

Он безмятежно посапывал и похрапывал, а тем временем оставшиеся на берегу обнаружили его отсутствие и встревожились.

— Юстейс! Юстейс! Ау-у! — звучали над заливом громкие крики. Каспиан трубил в рог.

— Он где-то далеко, иначе бы нас услышал, — промолвила побледневшая от беспокойства Люси.

— Вот паршивец! — выругался Эдмунд. — Это ж надо было додуматься, улизнуть и слова никому не сказать!

— Но мы все равно должны что-то предпринять, — настаивала Люси. — Вдруг он заблудился или свалился со скалы, или угодил в плен к туземцам?

— Или на обед к хищникам, — предположил Дриниан.

— Что было бы не так уж плохо, — проворчал Рине.

— Господин Рине, — вмешался в разговор Рипичип, — должен признаться, мне странно слышать от столь достойной особы, как вы, столь неподобающие речи. Я тоже не испытываю к пропавшему дружеских чувств, но он родственник их величеств и, как бы то ни было, наш товарищ по плаванию. Поэтому наш долг — отыскать его, а если найдем лишь тело, то отомстить убийцам.

— Искать-то мы, конечно, будем, — устало подтвердил Каспиан. — Только вот найдем ли? Эх, не было печали… Одна морока с этим Юстейсом. Дриниан, пошли людей на поиски.

А Юстейс все спал и проспал бы, наверное, еще невесть сколько, не разбуди его сильная боль в руке. Перед входом в пещеру уже светила луна, в бледном сиянии которой сокровища казались особенно прекрасными. И лежать на них было вовсе не так неудобно, как поначалу. Сначала он удивился — с чего бы это разболелась рука, но потом смекнул, что дело, верно, в браслете, надетом перед сном. Надо полагать, рука (то была левая рука) затекла и распухла, потому и больно.

Юстейс двинул правой рукой, желая потрогать больное место, но тут же застыл и в страхе прикусил губу. Справа от него, совсем неподалеку, там, где на дно пещеры падал лунный свет, шевельнулась огромная когтистая лапа. Когда замер он, замерла и она.

— Ну и олух же я! — выругал себя Юстейс. — Будто не читал, что многие звери живут парами! Наверняка и тут была пара — самец издох, а самка жива-живехонька.

Спустя пару минут он приметил прямо перед собой две темнеющие в лунном свете струйки дыма, и перепугался до того, что даже перестал дышать. Струйки исчезли, но стоило бедняге набрать воздуха, как они появились снова. Тут бы ему и догадаться, но помешал страх.

Однако, как ни боязно было шевелиться, он решил попробовать выбраться из норы.

— Может, чудище спит? — рассудил Юстейс, — В любом случае что-то ведь надо делать, — но прежде чем ползти, он глянул налево и — о ужас! — увидел еще одну драконью лапу.

Не думаю, что кто-нибудь осудит мальчика за слезы. Надо только заметить, что даже отчаяние не помешало ему обратить внимание, что слезы из его глаз льются очень уж крупные и горячие — от них даже шел пар.