Нордшельский отшельник - Камиш

Слащавые речи звучали для нее еще более подозрительно, поэтому она медленно выпрямилась, напрягаясь.

— Но я… Совсем ничего о тебе не знаю, — задохнулась она, то ли от порыва откровенности, то ли от попытки ею манипулировать. — И ты не спешишь открываться, хотя сам уже многое знаешь обо мне.

— Я понимаю, но узнав всю правду обо мне, ты вряд ли захочешь принять мою помощь… — он не удивился, лишь горькая нотка проскользнула в его интонации. — И без твоей поддержки в ответ я не смогу покинуть эту опушку. Мы можем быть полезны друг другу.

Эльфийка не нашлась, что ответить на его терзания. В любом случае, ее это не касалось. Однако мысль была здравая…

— Возможно, мы можем заключить договор.

Такой сильный и искусный воин действительно мог бы вступить в ряды эльфийской армии. Впервые их взгляды встретились — и у него оказались темные зрачки, поглотившие всю огненно-рыжую радужку. Мужчина опустил взор на пламя и покачал головой. Плечи его сникли.

— Нет, я не в силах заключать договор, пока мне не дадут право его исполнить.

— О чем ты?

— Я не могу покинуть это место, и не смогу защитить тебя мечом. В моих силах будет лишь показать дорогу сюда, к безопасности.

Девушка совсем потерялась в его замудренных и покрытых тайнами словах, поэтому недовольно нахмурилась, сжав губы в тонкую линию. Она чувствовала, что не сможет добиться от него правды, пока он сам не решится ее поведать. Мужчина заметил замешательство на ее лице, и решил сменить тему.

— Хочешь, я расскажу, почему Гемы ступили на путь разрушения и вновь идут войной, чтобы погубить все миры? И ваш мир в том числе. Мало кто знает, что послужило причиной зарождения их бесконечной ярости.

Лэниэль кивнула. Интересно было послушать чужое мнение на этот счет. На самом деле, она едва ли когда-либо задумывалась о причинах начавшейся тысячелетней войны. Вероятно, привлекающими всегда были какие-то ресурсы, территории, силы. В истории и легендах не поднимали таких вопросов как «зачем и почему». Зло всегда было злым априори. Зло всегда хотело распространяться и иметь больше. Точка.

— Хорошо. Расскажи. Я с интересом выслушаю тебя.

Собеседник подбросил веток в затухающее пламя, и далеко стоящие от костра деревья озарило вспышкой. От него не укрылся ее ироничный тон, ведь она уже не верила, что сможет вытянуть от него хоть сколько-нибудь ценную информацию.

— Закрой глаза, — попросил он, но в ответ эльфийка вновь настороженно наставила на него переливающуюся в отблесках пламени сталь королевского клинка.

— Еще чего, может мне еще глаза завязать, а потом спрыгнуть со скалы?

И она грязно, как не пристало голубой крови и благородному гвардейцу, выругалась на эльфийском. Лишь потом спохватилась — он итак слишком многое знает, очевидно, мог разбираться и в ее диалекте. А капюшон и того прячет его острые уши? Он отступник эльфийского королевства?

— Ты забавная. Пила из моей чаши, спала в моей кровати, а теперь боишься, что я причиню тебе вред. Просто мне было бы проще показать тебе историю.

— Ничего, потреплешь языком, не переломишься, — излишне грубо ответила она, хоть и не планировала. Это вырвалось как-то само собой. «Показать историю? Что за фокусы такие? Он умеет управлять разумом?» — несся поток мыслей, как загнанная лошадь.

Отшельник скрыл полуулыбку за перчаткой, приложенной к губам, и начал рассказ. Иногда он сам забывал, что лицо никто не видел — будто маска была продолжением головы.

Языки пламени плясали и отражались в его зрачках, и Лэниэль с тревогой следила за ним. Рукоять ее кинжала как назло не нагревалась в руке, чувствуя инородное присутствие. Это было одним из удивительных свойств дядиного подарка. Частичка магии, заточенная в королевском клинке, улавливала присутствие опасности, то нагреваясь, то оставаясь в руке смертельно холодным.

— Я начну с самого начала, прошу не перебивать. Боги Шираны, всего четверо. Гером — защитник, оплот спокойствия и надежности. Создатель магии стен, куполов, сооружений, призванных спасти города и крепости. Он мог сделать крепким все — даже из воды выковать сталь. Ему пришлось изобрести доспехи и оружие в темные времена, когда они понадобились. Он приложил руку к возведению Милтона, да и не только. Здесь разбросано множество городов и замков, канувших во тьме. Рофисиль, — он мельком скользнул взглядом по кольцу девушки, которое она достала, чтобы рассмотреть-таки рисунок на ободе, — поклонник нарядов и украшений. Именно он приложил немало стараний к некоторым материальным магическим вещам. Амелона — покровительница животных и птиц, населявшая земли все новыми и новыми чудаковатыми существами, разными божественными тварями и народами.

И наконец, Ленара — богиня жизни и любви. Вместе с Геромом она возвела могучее древо в сердце замка Филем. И именно она… стала причиной войны.

— Нет! Она не могла! — воскликнула девушка, покрываясь пятнами от ярости. — Ты лжешь, наглый… Хочешь опорочить и оболгать…

Легкие сжало, будто бы ее окружал не прохладный лес, а толща воды. Воздуха стало не хватать. Она поднялась на ноги. Странник не шевельнулся, лишь темные глаза смотрели со странной легкой грустью и пониманием.

— Я не закончил. Вначале выслушай, а потом делай выводы, горячая кровь.

Лэниэль с трудом подавила в себе злобу, но садиться больше не стала.

Немного погодя мужчина отвел от нее взгляд и продолжил, прерывая потрескивание костра:

— Очень многие, вероятно, говорят «Богини», а не «Боги», по той причине, что считают Ленару самой сильной из всех, а она ведет за собой остальных. Так и повелось «Богини Шираны» среди эльфийских народов. Но так было не всегда. В самом становлении миров Ленара и Гером следовали рука об руку, как возлюбленные, ища землю, на которой могли бы обосноваться. В своем путешествии они обрели не только друзей, но и врагов.

Рофисиль и Амелона воодушевились идеей создания мирного и прекрасного уголка, и присоединились к их паре.

Но проходили они не только пустынные земли и миры, не только первые территории, на которых без присмотра высших сил зарождалась жизнь. Путь их лежал также через уголки, полные мрака, боли и гибели. В самом сердце тьмы пробудился великий по своей силе и жестокости Гемоунид — владыка боли и насилия, и черное сердце его внезапно разлетелось на осколки, когда он узрел ее — легкую и воздушную, прекрасную и нежную Ленару. Почувствовав что-то новое в глубине души, он предложил ей свою любовь. Но она не могла принять