Финансы империи: Деньги и власть в политике России на национальных окраинах. 1801–1917 - Екатерина Правилова

Однако с осуществлением займа польское правительство постигла неудача. Из-за низкого курса облигаций67 их реализация затягивалась, и польское казначейство не получало ожидаемых средств на строительство Варшавской железной дороги. Для окончания строительных работ в октябре 1846 года правительство вынуждено было прибегнуть к займу 1,5 млн. руб. у банкиров под залог непроданных облигаций, по очень низкому курсу (68 %) и с условием возврата суммы в течение года. 27 мая 1847 года российское казначейство выдало польскому правительству ссуду в размере 500 тыс. руб. серебром под залог 4 %-ных облигаций, которые по указу Николая I от 27 ноября 1847 года были обращены в собственность казны по цене 81,6 %. В октябре 1847 года последовала еще одна ссуда в размере 1 млн. руб. с обеспечением облигаций по курсу 82 %.

Обстоятельства складывались не в пользу польских финансов. Неурожай потребовал выделения 1 млн. руб. на помощь населению, а вспышки мятежей в Познани, Кракове и Галиции, парализовав торговлю и промышленность, сократили поступления от неокладных сборов, и в особенности таможенного. Стечение неблагоприятных обстоятельств было причиной того, что с 1846 года росписи Царства Польского постоянно сводились с дефицитом68. Кредиты банкиров и русской казны могли лишь частично обеспечить польскую казну необходимыми средствами, поскольку практически приостановилось получение денег от продажи облигаций.

В мае 1847 года наместник Паскевич обратился к министру финансов Федору Павловичу Вронченко с просьбой содействовать поднятию курса ценных бумаг Царства посредством их покупки на Берлинской бирже. Вронченко считал более разумным отклонить предложение Паскевича, однако Николай I распорядился «употребить на покупку в Берлине польских облигаций до 500 тысяч руб. сер.»69. Операция по скупке польских облигаций была поручена банкиру Штиглицу, она продолжалась до января 1848 года, когда курс 4 %-ных бумаг начал постепенно расти70.

В октябре 1847 года наступил срок оплаты кредита, взятого под залог облигаций у банкиров, однако средств на погашение ссуды в польской казне не было. В январе 1848 года Паскевич обратился к Вронченко с предложением выкупить облигации, находившиеся в залоге у банкиров, так как в противном случае польская казна будет вынуждена продать заложенные облигации на иностранных биржах «по цене, какую дадут»71.

Предлагавшаяся операция могла оказаться весьма полезной не только для казны Польши, но и для России, так как имперское казначейство получило бы возможность купить польские облигации по весьма низкой цене (78 % по сравнению с биржевым курсом 81,6 %). Вронченко предложил купить облигаций на номинальную сумму 2 206 000 руб. серебром при условии, что польское казначейство вернет взятую у России под залог облигаций ссуду в I млн. руб. не позже чем через полгода, то есть в декабре 1848 года. Это предложение одобрил Николай I. Однако реализации операции помешала начавшаяся в феврале 1848 года революция во Франции. В России, как и в других государствах, начало военных действий в Европе привело к увеличению спроса на звонкую монету, в результате чего сократился фонд, обеспечивавший государственные кредитные бумаги. В этих условиях, полагал министр финансов, употребление разменного фонда на покупку ценных бумаг сомнительного достоинства неуместно72.

Отказ Министерства финансов от покупки польских облигаций привел Паскевича в отчаяние. Его следующая записка, адресованная министру финансов Вронченко 18 марта 1848 года, выходила за рамки официального стиля: это была мольба о помощи. Паскевич попытался убедить имперское правительство в том, что Россия обязана оказать финансовую поддержку Польше, так как современное положение польских финансов является частично и следствием навязанных Польше империей трат. Так, Паскевич напоминал, что возведение крепостей, «признанных необходимыми для спокойствия Империи», поглотило 16,6 млн. руб., затем 10,3 млн– руб. Польша выплатила в счет долга России, и еще 2,2 млн. руб. пошло на постройку шоссе «собственно в стратегических видах». Все эти средства были выделены из сумм займов. Кроме того, 9 млн. руб. из займовых капиталов было истрачено на пособия жителям после восстания и 4,7 млн. руб. – на уплату долгов бывшего Герцогства Варшавского. Таким образом, если до 1831 года из бюджета Царства Польского ежегодно на погашение долгов выделялось 800 тыс. руб., то в середине 1840-х годов в государственную роспись ежегодно вносилось на эти цели 4 млн. руб. Эта сумма составляла четверть текущих доходов. Паскевич считал, что «как все почти займы обращены для пользы и видов Империи, то, по всей справедливости, и расход на амортизацию займов делается за казну Империи, которая, таким образом, получает не 3 150 000 р.73, но до 6 000 000 р. сер. ежегодно»74. Паскевич полагал, что, поскольку польская казна несколько лет покрывала расходы, связанные с интересами империи, в этот трудный момент, когда Польша оказалась на грани финансового краха из-за неурожаев и падения курса польских бумаг, Россия должна ей помочь.

Положение польской казны было действительно критическим. Казавшаяся ранее невыгодной продажа на биржах заложенных у банкиров облигаций теперь стала вообще невозможной. В этих «страшных» обстоятельствах наместник просил «единственно для поддержания кредита польской казны, нераздельной с казной Империи», купить заложенные у банкиров облигации (на 1,5 млн. руб.), хотя бы по курсу 60 % (при существующем курсе 62 %)75.

Объявление несостоятельности польского казначейства для России могло иметь весьма неблагоприятные последствия. Министерство финансов вынуждено было признать, что «отказ Казначейства Царства Польского от выкупа заложенных банкирам облигаций может произвести невыгодное впечатление и даже иметь вредное влияние на наши фонды». Чтобы спасти положение, Вронченко предложил осуществить приобретение российским Государственным коммерческим банком по курсу 60 % польских 4 %-ных облигаций на сумму 2 206 000 руб. серебром нарицательного капитала. Эта мера не принесла бы существенного вреда Коммерческому банку, фонды которого постоянно увеличивались за счет новых вкладов76. Николай I одобрил предложение Вронченко.

Покупка облигаций спасала казну Польши от банкротства, но не прибавила в ней наличных средств. По просьбе Паскевича Николай I распорядился предоставить заем Царству Польскому из Заемного банка России на сумму 1 млн. рублей. Формально заем был заключен для имперского казначейства, так как к тому времени «не было еще примера непосредственных ссуд» из банков России польской казне. Заем должен был быть погашен через 37 лет77. Однако и этот заем не исправил положения, так как дефицит польского бюджета достиг 2,5 млн. руб.

Наместник 23 мая 1848 года обратился к императору с ходатайством о разрешении либо урезать жалованье чиновникам, либо собрать недостающую сумму с помещиков. В качестве одного из возможных путей ликвидации дефицита Паскевич предложил империи взять на себя весь недостаток доходов Польши с тем, чтобы после окончания «смутных обстоятельств» она покрыла долг за счет введения нового налога. Николай I нашел все предложенные меры неприемлемыми и распорядился выделить 1 млн. руб. из средств, полученных от выпуска в оборот билетов Государственного казначейства78.

Итак, финансовый кризис в Польше в 1846–1848 годах очень выразительно продемонстрировал суть ее финансовых взаимоотношений с Россией. Оказалось, что в кризисной ситуации жизнеспособность польской финансовой системы зависела в конечном счете от помощи империи: без регулярных ссуд казна Царства Польского неминуемо превратилась бы в банкрота. Однако в чем же была причина столь плачевного положения польских финансов? Этот вопрос в очень деликатной форме был поставлен в цитированной выше записке Паскевича 18 марта 1848 года. Паскевич полагал, что едва ли не главным виновником кризиса польских финансов является Россия, вынуждающая Царство к непосильным затратам на содержание армии и военное строительство, в чем нуждалась лишь сама империя.

Не менее важное основание для обвинения империи – о котором Паскевич, разумеется, умалчивает – состояло в том, что российское правительство, фактически лишив польские власти полномочий принимать самостоятельно сколько-нибудь важные решения по вопросам финансовой политики, отняло у него и возможность после разрушительного восстания подготовить и реализовать программу восстановления экономики и финансов, аналогичную той, что осуществил Любецкий. Кроме того, имперское Министерство финансов, установив контроль над деятельностью польской финансовой администрации, не освободило Польшу от ответственности по долгам. В сущности, ответственность по долгам была единственным элементом, оставшимся от польской финансовой самостоятельности, и за его сохранение ратовало само имперское финансовое ведомство.