Финансы империи: Деньги и власть в политике России на национальных окраинах. 1801–1917 - Екатерина Правилова

Подготовка материалов к расчетам между казнами затянулась. Посвященная этой проблеме записка члена Комитета для взаимных расчетов Дмитриева была представлена на рассмотрение Николая I в январе 1830 года. К этому времени было составлено два варианта баланса долгов. Один из них являлся продуктом деятельности Ликвидационной комиссии, решавшей споры с Австрией и Пруссией. По этим расчетам, осуществленным Любецким, не Польша, а Россия выступала в качестве должника. В период с 1 февраля 1813 года по конец 1828 года Россия задолжала Польше 257 919 829 злотых. Большую часть этой суммы составляли средства за поставленное для российских войск населением продовольствие и удовлетворение других нужд армии. За исключением ассигнованных российской казной для польской армии 64 567 760 злотых и доставленных в продуктах и деньгах из России на содержание российских войск 26 506 823 злотых, Ликвидационная комиссия «почитала в долгу на России» еще 166 843 245 злотых.

Представлявший интересы империи в Комитете для взаимных расчетов Дмитриев опроверг выводы Ликвидационной комиссии. По его мнению, из общей суммы 257 919 829 злотых лишь 47 035 802 злотых составляли действительный долг России Царству. Расчет Дмитриева исключал из суммы российского долга все претензии, относящиеся к периоду до 1 июня 1815 года, а также все задолженности частным лицам; в результате долг Царства России составил 67 459 228 злотых. Кроме того, на сумму, отпущенную из российского казначейства с 1814 по 1817 год (66107 069 злотых) за примерно пятнадцать лет, прошедших с тех пор, Дмитриев насчитал процентов еще на 66 107 069 злотых (по 6 % годовых, включая проценты на проценты). Таким образом, Польша должна была выплатить в имперскую казну 133 566 298 злотых. Затем Министерство финансов уточнило сумму долга, определив ее в размере 150 837 053 злотых. Таким образом, расчеты польской и российской сторон привели к диаметрально противоположным результатам: Польша ожидала от России компенсации 160 млн. злотых, а Россия от Польши – 150 млн. злотых.

13 февраля 1830 года российский министр финансов Егор Францевич Канкрин обратился с письмом к председателю Комиссии финансов и казначейства Любецкому. Канкрин предложил «изыскать ближайший и благонадежный способ для приведения сего дела, столь много лет продолжающего, к скорейшему окончанию», «по взаимному соглашению определить основания, следуя которым можно было бы развязать все вопросы, запутанности, пререкания и затруднения и, словом, кончить все дело скоро и решительно»37. Канкрин, идя, как он считал, навстречу польскому правительству, согласился не начислять проценты на проценты, что было бы значительной уступкой, а именно 45 354 642 злотых. В таком случае вместо 150 837 053 злотых России от Польши причиталось 105 479 380 злотых38.

В ответном письме Любецкий вообще опротестовал начисление процентов на отпущенные из казначейства суммы, так как это не предусматривалось указами Александра I39. По расчетам Любецкого, долг Царства России не мог превышать 38 млн. злотых40.

О результатах расчетов взаимных претензий между Россией и Польшей 28 февраля 1830 года было доложено императору. Из-за огромной разницы между результатами подсчетов финансовых ведомств России и Польши Николай I распорядился обсудить вопрос о ликвидации долгов на совещании при участии министров финансов двух стран и имперского государственного контролера.

Поиск компромисса между Канкриным и Любецким потребовал трех дней заседаний. На первом заседании, состоявшемся 8 марта 1830 года, было решено определить 1 июня 1815 года как начальную дату для расчетов по взаимным претензиям, понизить процентную ставку до 5 %, исключить начисление процентов на проценты, причем считать проценты не со всей суммы, а с разницы сумм претензий России и Польши. Из определенных к возврату России сумм были исключены некоторые категории задолженностей, а 8 463 472 злотых были добавлены к российскому долгу за предоставление квартир, дров, свечей и подвод для российской армии. В результате первого дня обсуждения итоговая сумма польского долга России была определена в размере 59 085 822 злотых41.

В журнале второго заседания, прошедшего 21 марта, зафиксирован результат нового пересчета сумм, по которому Польша должна была вернуть 63 986 141 злотый 13 грошей42. Результаты двух дней работы совещания были представлены Николаю I на утверждение 28 марта 1830 года во всеподданнейшей записке министра финансов Канкрина. Император в общем согласился с итогами расчетов, но выразил сомнения в возможности уплаты процентов Царством не из-за их несправедливости, а из-за плачевного состояния польских финансов43. В тот же день Канкрин направил Николаю I еще одну записку, в которой пояснил, что суммы, отпущенные Польше, были выплачены за счет внешних займов России, по которым российская казна платит более 7 % годовых. Поэтому «по точной строгости счетных правил процентов (не говоря уже о процентах на проценты) причиталось бы России гораздо более»44.

13 апреля состоялось последнее заседание совещания, на котором следовало прийти к компромиссу по оставшимся спорным вопросам. Так, Любецкий настаивал на определении суммы долга в размере 63 млн. злотых, а российская сторона насчитала 67 755 811 злотых. Любецкий добивался понижения до 4 % процентной ставки, которую необходимо было насчитывать с суммы долга начиная с 1831 года. Судя по всему, стороны так и не пришли к согласию, и решение зависело от позиции императора. Николай I пошел навстречу требованиям Любецкого и общую сумму долга определил в размере 63 млн. злотых. Эта сумма должна была быть употреблена на разные платежи российской казны в Польше, главным образом связанные с военными расходами. Процентная ставка с 1831 года понижалась до 4 % годовых45. Надо отметить, что в письме Любецкому от 22 апреля (4 мая) Николай I счел нужным обратить внимание министра финансов и всего польского правительства на ту «милость», которая оказана Польше понижением процентов с долговой суммы46.

Россия и Царство Польское: начало экономического соперничества

Дискуссии о долговых обязательствах Польши свидетельствуют о том, что финансово-экономические отношения между империей и Царством Польским в 1815–1830 годах складывались отнюдь не бесконфликтно. В этот период внешне гармоничного, почти идиллического сосуществования появились ростки будущих экономических противоречий, главным образом в сфере торговли и легкой промышленности.

В 1816–1819 годах в польской торговле господствовал принцип свободного торгового обмена, в том числе действовал установленный Венским конгрессом порядок беспрепятственного и «неограниченного обращения всех произведений земли и промышленности в областях, составлявших Королевство Польское в 1772 году». Период свободной торговли, в течение которого Польша была средоточием торговли между Россией и Западной Европой, дал существенный толчок развитию внешней торговли, хотя переполнение польского внутреннего рынка иностранными товарами тормозило начавшийся процесс развития местной промышленности.

Таможенное объединение с Россией в 1820 году, ознаменовавшее начало перехода от фритредерства к протекционизму, открыло для польских производителей русский рынок и в то же время частично ограничило импорт западноевропейских, в основном прусских, товаров47. Уже через несколько лет обнаружились признаки возникновения соперничества. Противоречия между интересами текстильной промышленности Польши и России стали очевидны уже во второй половине 1820-х годов, когда, опираясь на систему протекционизма, польское правительство приступило к реализации программы развития национальной промышленности.

Окончательный переход к протекционизму в торговой политике России и Польши ознаменовался возвращением Царству Польскому таможенной автономии. В 1822 году таможенная граница между странами была восстановлена, но это не означало закрытие для польской промышленности русского рынка. Напротив, сохранялся принцип свободного товарообмена для сырья и незначительное таможенное обложение для вывозимых промышленных изделий и сельскохозяйственных продуктов. Торговые соглашения с Австрией и Пруссией, заключенные в 1824 и 1825 годах, существенно ограничили возможности импорта товаров из этих государств. Роль России как торгового партнера Польши стала постепенно возрастать.

Вполне естественно, что основным рынком сбыта польских товаров первоначально служили западные губернии, ранее входившие в состав Речи Посполитой. Экономические связи между бывшими землями Речи Посполитой, несмотря на административно-политическое разделение, оставались достаточно тесными. Затем польские товары вышли за пределы рынка западных губерний и стали распространяться вглубь России.

Не будет преувеличением утверждать, что открытие русского рынка (и через него позже азиатского) создало почву для возникновения и быстрого развития польской промышленности, преимущественно текстильной48. Родившаяся, по сути, лишь в начале 1820-х годов, эта промышленность в 1829 году имела годовой оборот в 5 752 000 руб. Развитие суконной промышленности способствовало притоку немецких капиталов, что создавало основы для технологического роста49.