Царь и царица - Василий Гурко

Судьба благоприятствовала старцу и в дальнейшем. Судя по показаниям того же Белецкого, Распутин боялся продолжительных разлук Царя с Царицей, опасаясь, что, во время таких {81} разлук, Государь выйдет из под влияния Александры Феодоровны и ему сумеют открыть глаза и показать, что в действительности представляет собою Распутин.

Во время войны, убедившись, что Государь дольше остается в ставке и реже возвращается в Царское, когда при нем находится сын, Распутин задумал убедить Царицу, что долговременное пребывание на фронте Наследника вообще вредно, а в частности, что поездки по фронту для него могут быть гибельны. Государь не поддался, однако, этим убеждениям и, вопреки советам Распутина, в начале декабря 1915 г., отправляясь в объезд южного фронта, взял Наследника с собой. Случилось, что в самом начале этой поездки у Наследника в вагоне открылось кровотечение носом. Государь немедленно повернул поезд обратно в ставку, а оттуда, так как кровотечение продолжалось, почти тотчас вернулся в Царское Село.

По прибытии в Царское, Распутину было немедленно сообщено по телефону о болезни Наследника с тем, чтобы он тотчас же приехал.

Вот выписка из показаний Белецкого по этому поводу:

"Но он (Распутин) в тот день не поехал в Царское и, как потом передавал, сделал это сознательно, чтобы "помучился Государь" и только по телефону передал, чтобы положили Наследника в кровать, а сам выехал лишь на следующий день утром. Приехал он оттуда в торжествующем настроении и заявил, "что теперь Государь будет слушаться его советов". После этого, действительно, не только увеличилось его влияние во дворце, но на время прекратились и выезды Наследника в ставку".

Увеличилась у Николая II и Александры {82} Феодоровны вера в правильность советов Распутина и после того, как принятие Государем верховного командования армией не только не имело тех дурных результатов, которых опасались министры, а, наоборот, вызвало, если не в причинном, то в хронологическом порядке заметное улучшение нашего положения на фронте.

Между тем, в той упорной борьбе, которую вынес Государь по поводу задуманного им личного возглавления армии, его усиленно поддерживал Распутин, и Государыня это впоследствии неоднократно напоминала царю.

Таким образом, стечением ряда случайных обстоятельств, глубоко верующая Александра Феодоровна пришла к непоколебимому убеждению, что Распутин, как он сам себя называл, - Божий человек. При этом малограмотный, но умный и весьма хитрый мужик, быть может, при помощи гипнотического воздействия, сумел понемногу внушить Государыне, что не только здоровье Наследника, но и самая судьба династии связаны с его личной судьбой.

Это убеждение Государыня запечатлела и в письме Государю от 4-го ноября 1916 г. Она пишет: "Если бы у нас не было Его (Распутина), все бы уже давно было кончено - я в этом совершенно убеждена".

Высказывал такую же уверенность Распутин и другим лицам. По словам того же Белецкого, он убежденно говорил: "меня не будет и их не будет".

При этом Распутин утверждал, что он обладает даром безошибочно определять степень преданности тех или иных лиц царствующему дому.

Bерa Государыни в божественную силу Распутина была безгранична. Усматривая в его {83} безграмотных и нарочито затуманенных телеграммах какой то глубокий, сокровенный смысл, она их тщательно переписывает на отдельном листе и снабжает ими своего супруга. Ему же она сообщает все новые, получаемые ею от Распутина, телеграммы, причем неизменно настаивает на исполнении всех его советов. Само собой разумеется, что и доверие ее к Распутину также было безгранично. Получив секретный маршрут путешествия Государя по фронту, она пишет: "я, конечно, никому ни слова об этом не скажу, только нашему Другу, чтобы он тебя всюду охранял".

Предлагая Государю на ту или иную должность своего кандидата, она неизменно сообщает об его отношении к Распутину. Так о князе Урусове (редакторе "Правительственного Вестника"), которого она прочить па пост обер-прокурора Св. Синода, она поясняет в скобках "познакомился с нашим Другом".

Говоря о кандидатуре на ту же должность Гурьева (директора канцелярии Св. Синода), она пишет: "любит нашего Друга". Относительно Петроградского градоначальника кн. Оболенского она утверждает: "он стал лучше с тех пор как слушается советов нашего Друга". Про А. Н. Хвостова и его кандидатуру на пост министра внутренних дел она решительно заявляет: "с тех пор как и наш Друг за него высказался, я окончательно уверовала, что это лучшее назначение".

Передает Александра Феодоровна Государю и указания Распутина, касающиеся способа ведения войны и направления наших усилий на ту или иную часть фронта. Мало того, с очевидной непоколебимой верой в чудотворную силу Распутина, Александра Феодоровна сообщает Государю, что, узнав о наших каких то военных {84} операциях, успеху которых помешал туман, Распутин "выразил сожаление, что не знал об этих операциях раньше, ибо в таком случае тумана бы не было, но что, во всяком случай, туман впредь мешать нам не будет".

Надо, однако, признать, что Распутин, проводя своего кандидата, сперва тщательно старался выяснить степень приемлемости его самой Государыней, а лиц ей неугодных поддерживать не решался, хотя бы это и входило в его расчеты. Так, например, он состоял в близких сношениях с Витте, а в особенности с его супругой, но, зная отношение к нему Царской четы, и заикнуться о нем не смел.

В соответствии с этим, Распутин первоначально проводит всех своих кандидатов на министерские должности через третьих лиц, причем непременным посредником является А. А. Вырубова, на которую влияние его было безгранично. Сам Распутин решается определенно высказаться за то или иное лицо лишь после того как ему, через ту же Вырубову, становится известно, что ей удалось убедить Царицу в полной пригодности его кандидата для замещения намеченной для него должности. Таким образом, Распутин действует только наверняка, хорошо понимая, что если его указание хотя бы однажды будет отвергнуто, он утратит значение оракула, советы коего, обязательны.

Впрочем, в большинстве случаев мысль о кандидатуре, того или иного лица возникает не у самого Распутина, а у третьих лиц, лишь прибегающих к его содействию для осуществления своих замыслов.

Личную инициативу проявляет Распутин почти исключительно в делах церковного управления, а также в вопросах, касающихся удаления {85} от власти лица, выказавшего ему враждебность. Подобных лиц Распутин уже по собственному почину стремится всемерно очернить, и не останавливается ни перед какими средствами для их отдаления от Царской семьи.

Так, по его наговорам преисполняется Александра Феодоровна определенной неприязнью к великому князю Николаю Николаевичу.

Если причины, приведшие Царицу к глубокой вере в чудодейственную силу Распутина и в непогрешимость его советов вполне понятны, то труднее постичь, на чем было основано то неоспоримое влияние, какое возымела на Александру Феодоровну Вырубова. Правда, по общему отзыву близко знавших ее лиц, женщина эта отличалась чрезвычайной хитростью, которая и заменяла ей наличность сколько-нибудь выдающегося ума и хотя бы поверхностное знакомство с политическими вопросами. Она старалась завоевать симпатии Государыни, убеждая ее в своей безграничной преданности всей Царской семье, а в особенности самому Царю, по отношению к которому она, по-видимому, даже прикидывалась влюбленной. Сообразив, что пленить Царицу можно отнюдь не раболепством и не безукоризненным исполнением придворного этикета, так как в искренность чувств, высказываемых блюдущими этот этикет Александра Феодоровна успела изверится, А. А. Вырубова, в то время еще девица Танеева, при первом же своем появлении при дворе в качестве свитской фрейлины, прикинулась необычайной простушкой до такой степени, что первоначально была признана непригодной для несения придворной службы. Это даже побудило Императрицу усиленно содействовать ее свадьбе с морским офицером Вырубовым, потому что путем замужества, ее служба при дворе сама {86} собой кончалась без нанесения ей обиды, что было бы, разумеется, неизбежными последствием простого исключения ее из числа свитских фрейлин.

Между тем, брак Вырубовой оказался весьма неудачным: не прошло и года, как молодые супруги сначала разъехались, а затем и формально развелись. По-видимому, Царица считала себя до некоторой степени ответственной за этот брак и в известной мере даже обязанной смягчить его последствия. В виду этого, Вырубова часто приглашается ко двору и Императрица старается ее утешить выказыванием ей особенного внимания, которое Вырубова очень ловко использует. То обстоятельство, что она не имеет никакого официального положения при дворе, не только не мешает ее сближение с Царицей, а, напротив, содействует ему. Но в представлении Государыни умело высказываемые Вырубовой чувства беспредельной преданности Царской семье получают характер полной искренности, так как, по ее мнению, чувства эти не могут проистекать из каких либо личных видов: Императрица была далека от мысли, что положение друга Царицы более завидно, чем положение лица, принадлежащего по должности к ее окружению. Находится, наконец, и иная почва для их сближения, а именно общая любовь к музыке. Обладая обе некоторым голосом, они занимаются пением дуэтов, что приводит к их ежедневному продолжительному общению. Еще большей связью является впоследствии их слепая вера в Распутина.