Царь и царица - Василий Гурко

Впитав в себя смолоду правило, что жены не должны вмешиваться в деловую сторону жизни своих мужей, Александра Феодоровна в течение долгого времени ограничивалась тем, что в домашнем быту с места захватила в свои руки всю власть.

Существенно содействовало ее отчужденности от вопросов политических и то, что Государь, освободившись от докладов своих министров, был рад в домашней обстановке забыть о своих государственных заботах и всецело предавался в кругу семьи тем мелким домашним интересам, к которым он вообще питал природную склонность.

В этот первый период своего царствования Николай II неоднократно советовался со своей матерью, Императрицей Марией Феодоровной, влияние которой нередко и сказывалось, но с супругой {76} своей, к тому же еще не успевшей сколько-нибудь близко ознакомиться с русской политической жизнью, бесед на широкие государственные темы он, по-видимому, не вел вовсе.

Впервые обратила Царица усиленное внимание на вопросы, касающееся управления государством, лишь в 1905 году, после того как в стране возникло бурное революционное движение. В сознании ее тогда впервые возникла мысль о том. что власть ее супруга отнюдь не столь прочна, как это ей до тех пор представлялось и что для укрепления пошатнувшегося трона необходимо принять энергичные меры.

В это же время, тоже впервые, обратился за советами к своей супруге и Николай II, причем даже стал передавать на ее просмотр издаваемые им государственные акты. Так, через ее цензуру прошел акт, помеченный 18 февраля 1905 г., гласивший о незыблемости самодержавия.

Однако, и в ту пору влияние Царицы на государственное управление было, в общем, второстепенное и притом сказывалось лишь спорадически. Оно и понятно, так как никаких сношений со стоящими во главе управления страной министрами она не имела и вообще не находилась непрерывно в курсе государственных дел.

Не имел значения в течение продолжительного времени и патологический мистицизм Царицы, реально обнаружившийся по совершенно иному поводу, а именно вследствие долгого отсутствия у Царской четы потомства мужского пола. При последовательном рождении четырех дочерей, несбывавшаяся каждый раз надежда на рождение сына - преемника царской власти - глубоко печалило Царскую семью.

Современное научное знание человеческого организма не дает возможности пособить этому {77} обстоятельству какими либо естественными способами, а посему в подобных случаях люди вообще склонны обращаться к разным чудодейственным приемам, как то заклинаниям и иным суеверным действиям. Не удивительно, что к ним же прибегла преисполненная мистицизма Александра Феодоровна.

Приглашенный к этому времени во дворец, французский шарлатан, некий Philippe, настолько сумел убедить Царицу, что он в состоянии обеспечить ей, путем внушения, мужское потомство, что она не только вообразила себя беременной, но даже чувствовала все физические симптомы этого состояния. Лишь после нескольких месяцев так называемой ложной беременности, весьма вообще редко наблюдаемой, Государыня согласилась на освидетельствование себя врачом, который и определил, что никакой беременности у нее нет.

Этот случай конкретно выявил истерическую природу Александры Феодоровны.

Из писем Императрицы видно, что ловкий шарлатан сумел уже в то время обнаружить слабую сторону ее умственного склада, а именно, ее безграничную властность и болезненное отстаивание самодержавных прав своего супруга. Так, в одном из писем Государю, она прямо говорит, по поводу невозможности установления в России конституционного образа правления: "Ты помнишь, и Mr. Philippe говорил то же самое". Сумел этот проходимец прельстить и Государя, подтверждая то положение, которое ранее того внушал ему Д. С. Сипягин. В уже цитированном мною дневнике Половцова, под 1-м сентября 1902 г. отмечено: "Филипп внушает Государю, что ему не нужно иных советчиков, кроме представителей высших духовных небесных {78} сил, с коими он, Филипп, ставит его в сношение".

"Отсюда, - продолжает Половцов, - нетерпимость какого либо противоречия и полный абсолютизм, выражающийся подчас абсурдом. Если на докладе министр отстаивает свое мнение и не соглашается с мнением Государя, то через несколько дней получает записку с категорическим приказанием исполнить то, что было ему сказано".

Однако, Царица все же решилась расстаться с Филиппом после того, как Департаменту Полиции, через своего агента в Париже, Рачковского, удалось его разоблачить. Государыня уступила, ибо в данном случае ее глубокие личные интересы затронуты не были, а после справок, полученных о Филиппе от французского правительства, сохранять его при дворе было невозможно. Но, как видно из писем Александры Феодоровны к Государю, она этим справкам не доверяла, приписывала все интригам Рачковского, и до конца сохраняла веру в мудрость французского шарлатана. Насколько в данном случае Императрица повлияла и на Государя, можно судить по тому, что он приказал немедленно убрать Рачковского из Парижа после сделанных им разоблачений о Филиппе, несмотря на то, что благодаря сведениям, доставлявшимся Рачковским о заграничной деятельности русских революционеров и замышляемых ими террористических актах, его присутствие там было существенно важно даже с точки зрения личной безопасности Государя.

Иные условия создались во времени появления при дворе Распутина. Тогда уже обнаружилась у Наследника та ужасная, наследственная в Кобургском Доме, болезнь, которой он страдал. {79} Болезнь эта - гемофилия - происходит от слабости стенок кровеносных сосудов, которые при малейшем напряжении лопаются и вызывают трудно останавливаемое и постоянно угрожающее фатальным исходом кровотечение ; врачами эта болезнь почитается за неизлечимую.

Приблизительно ко времени появления первых приступов этой болезни, судьба, к великому несчастью России, привела в Петербург Григория Распутина, хвалившегося обладанием какой то чудотворной силой.

Было ли это простой случайностью, или, как некоторые утверждали, Распутин употреблял особые обоюдоострые лекарства своего приятеля, бурята Бадмаева, вообще занимавшегося врачеванием при помощи каких то тибетских средств, но, во всяком случае, моменты улучшения здоровья Наследника и облегчения его острых болей во время припадков несколько раз совпадали с посещеньями его Распутиным. Врожденная склонность Государыни к мистицизму и безумное беспокойство за сына сыграли в данном случае роковую роль: Государыня почти сразу настолько уверовала в Распутина, что сочла его за Богом посланного человека, имеющего специальную миссию - спасти и сохранить Наследника русского престола.

Это был, впрочем, не единственный случай проявления неоспоримой в представлении царской четы сверхъестественной силы Распутина.

Наибольшее впечатление не только на Царя и Царицу, но и на всех при этом присутствовавших, произвел Распутин действием своего внушения на Вырубову, тяжело пострадавшую во время железнодорожной катастрофы. Положение ее было очень опасное, по мнению врачей, почти безнадежное. Oна находилась в забытьи, но при этом {80} в бреду постоянно повторяла: "Отец Григорий, помолись за меня"!

Распутин, узнавши лишь случайно о тяжелом состоянии Вырубовой, немедленно отправился в автомобиле, который, кстати сказать, ему предоставила графиня Витте, в госпиталь, в Царское Село. Войдя без предупреждения в палату, в которой лежала Вырубова и где в это время находились Государь, Государыня, А. С. Танеев - отец Вырубовой, и женщина врач - кн. Гедройц, Распутин подошел к больной, взял ее за pукy, и внушительно сказал: "Аннушка, проснись, поглядь на меня"!

К общему изумлению, Вырубова раскрыла глаза и, улыбаясь, сказала:

- Григорий, это ты? Слава Богу!

Сказав присутствующим: "поправится", - Распутин, шатаясь, вышел в соседнюю комнату и там, от произведенного огромного волевого усилия, упал в продолжительный обморок. Случай этот приведен С. П. Белецким в его письменных показаниях, данных им, учрежденной временным правительством, чрезвычайной следственной комиссии. В совершенно тождественной версии передавали его и многие лица, близкие ко двору.

Произошло это вскоре после того, как товарищ министра внутренних дел, Джунковский, предоставил Государю свой первый доклад о бесчинствах, творимых Распутиным. Ознакомившись с этим докладом, Николай II серьезно разгневался на пресловутого старца. Приведенный нами случай с Вырубовой восстановил у Государя веру в Распутина.

Судьба благоприятствовала старцу и в дальнейшем. Судя по показаниям того же Белецкого, Распутин боялся продолжительных разлук Царя с Царицей, опасаясь, что, во время таких {81} разлук, Государь выйдет из под влияния Александры Феодоровны и ему сумеют открыть глаза и показать, что в действительности представляет собою Распутин.