Хлеб с порохом - Борис Цеханович

– Алексей Иванович, – позвал я к себе замполита, одновременно проверяя на поясе нож, – я сейчас пойду туда и разберусь со стрелком. Если что, принимаешь командование на себя и занимаешь оборону на этом участке, – я рукой показал на местности, где мы должны развернуться, и, чтобы не слушать возражений Кирьянова, перескочил бетонный арык и, пригнувшись, помчался к тому месту, откуда велся огонь. Оказавшись на поле, я понял, что высокую скорость развить не сумею: к сапогам сразу же прилипли большие комья грязи, и я еле переставлял ноги. Воздух как будто сгустился, но я упорно продвигался вперед. Когда до ямы, где засел стреляющий, осталось пять метров, я присел и перевел дух, машинально подергал нож на поясе, проверяя, хорошо ли он выходит из ножен, и метнулся вперед. Уже скатившись в яму, увидел, что это был свой. Солдат прильнул к автомату и стрелял по мелькающим впереди фигуркам боевиков. В яме вокруг него все было завалено гильзами, тут же валялся и гранатомет, из которого он уже сделал несколько выстрелов. Под ногами у него валялся тощий вещевой мешок, а на бруствере лежали несколько гранат.

– Солдат, – я положил ему руку на плечо.

Боец вскинулся и резко повернулся ко мне. Испуг, было появившийся в его глазах, быстро сменился радостью:

– Товарищ майор, а вы что тут делаете?

Я похлопал ободряюще его по плечу и задал ему встречный вопрос:

– Ты-то сам что тут делаешь?

– Из восьмой роты я. Как только мы закрепились на этом рубеже, командир роты поставил меня сюда с задачей оборонять этот участок. Поставил он меня еще утром, и больше никто сюда не приходил. Правда, патронов море мне сюда притащили, а так никого. Вот и бьюсь с духами, – солдат пнул ногой пустой цинк из-под патронов, – патронов, правда, мало осталось. А вы как здесь оказались?

– Все, солдат, считай, что задачу свою ты выполнил. Противотанковая батарея здесь оборону сейчас будет занимать. Так что дуй в свою роту и командиру от меня привет передавай.

На грязном лице пехотинца засияла счастливая улыбка; быстро, но без излишней суетливости собрал небогатое имущество и оружие.

– Счастливо оставаться, товарищ майор, – он махнул рукой и рванул по полю к бугру.

Наблюдая, как солдат, пригнувшись, чешет через поле, я решил про себя: как закончится бой, разыщу солдата и буду ходатайствовать о представлении его к медали «За отвагу». Я тоже вылез из ямы и замахал рукой, подзывая к себе офицеров. Пока они шли ко мне по пахоте, я повернулся и стал разглядывать передний край боевиков, который проходил в двухстах пятидесяти метрах от меня. По зеленке продолжали мелькать фигурки духов, иной раз они внезапно пропадали, видать, спрыгивали в нарытые окопы. Иной раз так же внезапно выскакивали из них на поверхность и мчались куда-то по своим духовским делам. Гораздо меньше суеты было в районе моста, главной цели всего наступления, и здесь было наиболее сильное противодействие со стороны боевиков. Стреляли, в принципе, по всему берегу, но здесь стрельба велась наиболее ожесточенно. Если с левым флангом было все понятно, то справа я никак не мог увидеть, до какого рубежа дошли подразделения первого батальона. На поле, за МТФ, дымилась сгоревшая наша БМП: подбили ее часа два тому назад, но ни тел погибших вокруг и никого поблизости не было видно. Но стрельба на территории фермы шла ожесточенная. Лишь около будки, которая стояла в ста пятидесяти метрах от боевиков, копошились несколько человек. Но кто они были, духи или наши – непонятно. Вокруг меня все чаще посвистывали пули, несколько очередей вспороли землю под ногами, но я продолжал стоять во весь рост. Конечно, можно было лечь на землю, но утром я видел офицера и солдата третьего батальона после атаки. Они были невообразимо грязные и мокрые, после того как под огнем противника им пришлось несколько раз залегать и передвигаться ползком. Нет, пусть меня ранят или убьют, но я буду сухим и чистым. Обогреться на этом поле в ближайшие сутки негде. Хоть дождь и прекратился, стало значительно теплей, но ночь будет влажной и промозглой.

Подошли офицеры.

– Коровин, ты со своими солдатами становишься на левом фланге, в семидесяти метрах от восьмой роты, и отвечаешь за оборону вон до того куста. Я же с остальными от того куста до крайних строений МТФ. Командный пункт будет здесь. Алексей Иванович, расставляй людей. Двоих разверни в сторону МТФ. До сих пор я не могу понять – кто там: то ли наши, то ли духи. Я же пошел в восьмую роту устанавливать с ними взаимодействие.

Офицеры, получив указания, замахали руками, подзывая к себе технику и солдат, я же направился к соседям. Идти было трудно, ноги скользили и разъезжались по грязи, к каждому сапогу прилипло килограммов по восемь грязи, и через каждые десять шагов приходилось ее стряхивать. В довершение всего несколько боевиков сосредоточили огонь по мне, решив завалить. Пули пели, визжали, чмокали, вонзаясь в землю и подымая фонтанчики грязи под моими ногами. Несколько раз меня сильно дергало за одежду, но я проходил метр за метром и все еще оставался целым и невредимым. От бугра мне махали и что-то кричали несколько человек, но я упрямо шел, решив про себя: или дойду, или меня убьют, но в грязь я не лягу.

От танка в арыке, до которого было около двухсот метров, послышалась ожесточенная стрельба. До двадцати боевиков поднялись во весь рост и, строча из автоматов от живота, кинулись в атаку. Даже здесь были слышны их исступленные вопли – «Аллах акбар». Один из троих танкистов встал во весь рост, а остальные двое с колена поливали бегущих к ним боевиков. Но огонь трех автоматов не мог сдержать духов, которые упрямо приближались к танку.

Я остановился на несколько секунд, глядел на танкистов и прикидывал – успею я по грязи добежать до танкистов и помочь им в рукопашной схватке или не успею. Внезапно огонь со стороны танкистов ослабел. Теперь по боевикам бил лишь один автомат, двое других танкистов лихорадочно шарились вокруг танка, пытаясь найти среди пустых цинков патроны. Чеченцы, ободренные заминкой, прибавили ходу и теперь находились в ста метрах от них.

«Не успею», – с горечью констатировал я, но все равно рванулся в сторону танкистов. Успел пробежать лишь метров двадцать, как из-за бугра вырвался танковый тягач и, выкидывая высоко вверх комья грязи из-под гусениц, ринулся к арыку. На его броне, пригнувшись и в напряженных позах, сидели человек десять технарей из танкового батальона, среди которых возвышалась фигура зампотеха батальона. Он криками и взмахами руки подбадривал сидевших на броне и механика-водителя БРЭМа. Смолк и третий автомат, но боевики, увидев подмогу танкистам, засуетились и стали отходить обратно к зеленке. Один из солдат на тягаче схватился за пулемет НСВТ, закрепленный на броне, и нажал на курок. Длинная очередь трассирующих пуль прошла над головами отходящих боевиков, которые отступали, но продолжали огрызаться огнем. Вторая очередь ударила прямо перед тягачом, потому что он клюнул носом в яму, а пулеметчик не успел поднять ствол пулемета, но и третья очередь ушла в небо, так как в этот момент тягач выскочил из ямы. Через минуту бронированная машина подскочила к арыку и, веером раскидывая грязь, развернулась около танка. Технари горохом посыпались с брони и без суеты, но споро начали снимать троса и сцеплять машины.

Увидев, что здесь все обошлось без меня, я снова направился к бугру, до которого оставалось метров сто двадцать.

Теперь я разглядел, что от бугра мне кричал и махал руками зам по вооружению полка Булатов. Услышал и что он мне кричал:

– Ложись! Копытов, ложись, я тебе приказываю!

Да и я сам почувствовал, что количество пуль, летевших в меня, значительно увеличилось. Но упрямо продолжал идти вперед, выдирая ноги из грязи. А через три минуты я стоял, радостный и вспотевший, но невредимый перед подполковником Булатовым. Тот махал перед моим лицом кулаками:

– Копытов, тебе морду надо набить. Ты чего вытворяешь? Перед кем выпендриваешься?

Но я не обижался на него:

– Товарищ подполковник, ведь я живой дошел. Так за что морду мне бить?

Булатов безнадежно махнул рукой. Уже спокойным тоном рассказал, что полк понес ощутимые потери, особенно среди офицерского состава. Оказывается, тяжело ранен начальник разведки полка Олег Холмов. Пока его вытаскивали из-под огня, были ранены и убиты еще пять человек. Подбита и сгорела одна БМП, прикрываясь которой и вытащили Холмова. В машине погиб сержант Молдаванов; но сержант стрелял, не подпуская боевиков. Так он дал возможность разведчикам вытащить Холмова.

– Копытов, тебя убьют, кто тогда будет командовать твоей батареей? Ведь никто кроме тебя не соображает в вашей противотанковой артиллерии. Да чего тебе говорить, все равно бесполезно. Вечно тебе покрасоваться надо. Сейчас чего пришел сюда?

– Взаимодействие нужно установить с соседями, товарищ подполковник. А где Соболев? – Это я уже повернулся к командиру взвода восьмой роты старшему лейтенанту Смолину, который стоял рядом с замом по вооружению и улыбался.