Повседневный мир русской крестьянки периода поздней империи - Владимир Безгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По причине грязного белья, особенно в летнюю пору, заводились бельевые, или, как их называли в деревне, «партяные», вши. Их уничтожали посредством выжарки белья в печи{197}. В летнюю пору крестьян одолевали блохи, даже Петров пост мужики называли блошиным постом. В этот период в вологодских деревнях можно было наблюдать такую картину: «В избе сидели мужик и баба, совершенно голые, и занимались ловлей блох, нимало не стесняясь, — так принято и ничего здесь нет предосудительного»{198}.
Традиционным средством поддержания чистоты тела в русской деревне была баня, но бань при этом было катастрофически мало. По сведениям А. И. Шингарева, в начале XX века бань в с. Моховатке имелось всего две на 36 семейств, а в соседнем Ново-Животинном — одна на десять семейств. Большинство воронежских крестьян, по подсчетам автора, мылись раз-два в месяц в избе в лотках или просто на соломе{199}. По сообщению из Костромской губернии за 1899 год: «В бане моются каждую субботу, по несколько семей за раз, мужчины и женщины вместе»{200}. В тех местностях, где бани отсутствовали, крестьяне парились вечером в печах, протопленных с утра. В печи стелили солому; залезши внутрь, кропили мокрым веником на стенки для достижения пара. По окончании процедуры окатывали себя теплой водой, стоя у лохани, и вытирались полотенцем{201}.
Этнографические источники дают основания утверждать, что традиция совместного мытья в бане сохранялась в ряде русских деревень и в конце XIX века. Как пишет корреспондент тенишевского бюро, в с. Колицко и Большой Двор Онисимовской волости Тихвинского уезда Новгородской губернии «мужчины и женщины, даже и девушки не стесняются вместе мыться. Нальют в корыто воды и все с одного корыта и моются. Я спросил у крестьян: «Давно ли у вас этот обычай взят?» — «Испокон веку»{202}. Крестьяне, жители Кадниковского уезда Вологодской губернии, «еще и по настоящее время (1898 год) ходят мыться в баню все вместе, не различая пола и возраста. Вытопят одну баню в деревне и идут в нее мыться все желающие: женатые мужики, их жены, а вместе с ними и молодые парни и девки»{203}.
Купаться в открытых водоемах в русской деревне не было принято. Да и температура воды делала купальный сезон кратким. Крестьяне никаких купален не делали, а так как до XX века было принято купаться нагишом, то женщины очень редко пользовались водоемами, да и мужчины почти не купались. Бултыхаться в воде было уделом ребятишек.
Личная гигиена у крестьян практически отсутствовала. Умывались деревенские жители один раз утром, и то без мыла, а в течение дня — только когда слишком перепачкаются на работе{204}. Мыла крестьяне практически не знали, и если его приобретали, то использовали исключительно для мытья головы детям. В качестве же моющего средства традиционно использовали щелок, который изготавливали следующим образом: в чугун клали золу и наливали некоторое количество воды, затем туда опускали раскаленные камни, и накрывали крышкой{205}.
Не было и необходимой чистоты носильных вещей. Корреспондент тенишевского бюро из Пошехонского уезда Ярославской губернии делился своими наблюдениями: «Белье меняется весьма редко вследствие экономии. Простирывается белье крайне плохо и неумело»{206}. Или вот информация из Мещовского уезда Калужской губернии, согласно которой крестьяне «рубахи меняют очень редко; иногда чуть ли не два месяца носят одну рубаху и портки; вымоют в холодной воде, поколотят вальком и опять наденут»{207}. Нижнего белья (трусов, лифчиков) крестьяне не знали. Маленькие дети вне зависимости от пола бегали в рубахах. Мальчикам постарше надевали штаны с вырезом в паху для удобства отправления естественных надобностей. Юбки девушки начинали носить в пятнадцать лет{208}. С наступлением регул сельские девушки укладывали между ног кусок материи, который крепили к поясу. По мере загрязнения его полоскали в воде, отбивая рубелем, а после сушки использовали вновь.
Купание в реке. Начало XX века
Женская собственность
Семейно-имущественные отношения в среде крестьянства были подчинены необходимости обеспечить функционирование крестьянского двора как хозяйственной единицы. Исходя из этой задачи, нормы обычного права русской деревни рассматривали семейное имущество как единое целое, игнорируя имущественные права отдельной личности. Это было следствием исторически сложившегося государственного подхода к крестьянской семье как к тягловой единице, где неделимая семейная собственность являлась главным условием благосостояния хозяйства и его платежеспособности. Государство стремилось закрепить семейный надел и необходимый сельскохозяйственный инвентарь в потомственной собственности всего крестьянского двора, лишая при этом права личной собственности как самого домохозяина (большака), так и отдельных членов семьи. Как пишет юрист Ф. Ф. Барыков, исследовавший порядок наследования в русской деревне, «крестьянское имущество есть общая принадлежность дома, семьи, находящаяся в заведовании домохозяина; отдельной личной собственности у членов семьи почти нет, и потому по смерти их наследство не открывается»{209}.
Заведовал общесемейным имуществом большак, который извлекал из него доход и производил расходы на нужды всей семьи, но, как уже говорилось, обычай воспрещал домохозяину предпринимать важнейшие распорядительные действия без согласия всех взрослых членов семьи. Это ограничение преследовало цель не допустить разорения хозяйства. В случае неплатежеспособности двора сельское общество также ограничивало домохозяина в его действиях по распоряжению семейным имуществом{210}.
Ни один из членов семьи не мог указать точно свою долю в собственности крестьянского двора, которую, пожалуй, можно даже определить как собственность артельного типа ввиду того, что во владение ею были включены не только родственники. но и другие работники (приемыши, зять-примак), ставшие членами семьи. В своих записках (1905 год) владелец имения в Орловской губернии сенатор Н. А. Хвостов так определял природу собственности крестьянской семьи: «В крестьянском самосознании имущество двора всегда понималось как принадлежащее всей семье. Иначе быть не могло. Весь уклад крестьянских семей, все порядки семейной жизни основаны на трудовом начале. Если дети будут знать,
