Бомбовоз Его Высочества - Алексей Волков

– Ложись!

Шляпник появился как всегда неожиданно. Традиционно наглухо застегнутый, несмотря на жару, в своей неизменной шляпе с большими полями. Немного усталый, довольно пыльный и грязный.

– Как всегда, – короткий кивок официантке.

Та давно знала вкусы постоянного посетителя. Рядом со Шляпником немедленно возникла бутылка и стакан, чуть позже – примитивная закуска. Пока – лишь бы усмирить крепкое спиртное. Тем временем на кухне уже торопливо принялись готовить обильный обед.

– А воды? – напомнил Шляпник.

С нее он и начал, разбавив сиропом, дабы немного подсластить вкус. Большая бутылка мигом опустела, после чего скиталец наполнил стакан уже иным напитком. Выпил, слегка поморщился, лениво поковырял в тарелке. Прислушался к собственным ощущениям, вроде бы остался довольным, и потянул из кармана сигареты.

– Путешествие было удачным, господин? – осторожно осведомилась официантка.

Ей было можно. Шляпник относился к ней довольно хорошо, давал неплохие чаевые, а порою снисходил до шуток. Загадочный, состоятельный по здешним местам, он мог бы добиться от девушки гораздо большего, однако ни разу не попытался перейти незримую черту, отделявшую невинный флирт от намека на его закономерное развитие.

– Разумеется. У меня не бывает иначе, – скупо улыбнулся Шляпник.

В зале царила тишина. Немногочисленные по дневному времени посетители умолкли, стараясь не пропустить ни одного слова. Почти все знали: не так давно проводник поддался на уговоры и потащил к Голубой Змее желающих уйти на природу.

Или – за Голубую Змею?

Как человек деловой, Шляпник умел хранить секреты. Жители знали: во многом благодаря ему далеко отсюда, за непроходимым лесом, уже образовалось целое поселение людей, решивших навсегда покинуть города с их умирающей цивилизацией. Вот где именно, тут оставалось лишь гадать. С другой стороны, самому до него вовек не добраться. Сгинешь на территории укрепрайона без вести, и никто никогда не узнает, где сложил непутевую голову одинокий путник. Зато власти тоже не смогут подобраться к пожелавшим раз и навсегда избавиться от всех властей.

– Кстати, Шурну, – проводник заметил в дальнем углу кафе местного директора гимназии, – Книжник передает тебе привет. Он даже доволен пока, хотя, ума не приложу, как представить его за работой. Таким замарать свои белые рученьки, да заняться нормальным трудом, что мне энциклопедию написать.

В кабаке с готовностью заржали. Лишь Шурну пожал плечами, мол, вольному – воля, и лишь затем поинтересовался:

– Он что? Серьезно собрался пахать и сеять?

– Говорит, да. Не знаю, как у него получится. Остальные-то умеют многое. Хотя, в принципе это не мои проблемы. Я свое дело сделал… Ладно. Традиционно ставлю каждому выпивку. За удачу тех, кто ушел к Голубой Змее!

– За удачу! – подхватили посетители. Кое-кто даже развил тост:

– И за здоровье!

Глава 6

– Шевели копытами, отец!

Чачу говорил намеренно-грубо, подражая более старшим товарищам. И подчеркнуто – на общеимперском языке. Последние месяцы перед мятежом многие хонтийцы старательно делали вид, будто не понимают его, владеют лишь родным. Его спрашиваешь, а он лишь руками разводит, а то и смотрит исподлобья. Тут – другое дело. Автомат – лучший способ освежить память.

Хозяин покорно пошел быстрее. Что ему оставалось делать?

Не очень молодой, он не производил впечатления воина. Однако на всякий случай Чачу действовал строго по уставу, не приближаясь слишком близко. Как говаривали и ротмистр, и капрал, уставы написаны кровью. Во избежание любых глупостей.

Прочие члены семейства в виде дородной супруги поселянина, худощавого зятя и двух некрасивых дочерей уже ждали во дворе. Лица у всех были напряженными, испуганными. Судорожно цеплялся за юбку матери крохотный мальчуган – наверное, внук.

Лерг – ноги широко расставлены, в руках автомат, – стоял напротив, холодно рассматривал семейство.

– Больше никого?

– Никак нет! – четко отрапортовал Чачу. – Весь дом осмотрел.

– Хорошо, – кивнул действительный рядовой и обратился к хозяевам: – Ну, что скажете, мятежники? Против законной власти бунтовать?

– Господин гвардеец, мы ни в каком мятеже не участвовали. Живем на земле, работаем с утра до ночи. – Хозяин говорил с некоторым акцентом, как многие, всю жизнь прожившие вдали от цивилизованных мест. Осторожно, явно опасаясь разозлить непрошеных гостей хотя бы одним словом.

– Не участвовали? – изобразил скепсис Лерг.

Разумеется, вряд ли пожилой земледелец оставил бы дом, чтобы побуянить на улицах одного из городов, да и зять его на буйного не тянул. В деревнях люди вообще относятся иначе к любой власти. Лишь бы не трогала, чрезмерными налогами не обременяла да в повседневные дела не лезла, а кто там наверху, им почти неинтересно. Разве что долгими зимними вечерами во время застолий вспомнят, в качестве повода пожаловаться на жизнь да продемонстрировать собственный государственный ум.

– Нет, господин гвардеец, – возможно, тверже подтвердил хозяин.

– Значит, сочувствовали, – отмахнулся действительный рядовой. Но счел нужным утешить: – Не бойтесь. Убивать никого не будем. Мы – Боевая Гвардия, а не каратели. Ладно. Идем на площадь. Господин ротмистр сам вам объяснит. И смотрите у меня! Рыпнетесь – стреляю на поражение.

Форма приглашения не подразумевала отказа. Поселяне покорно двинулись со двора. Лишь мальчуган захныкал, и матери пришлось взять его на руки, залепетав какие-то утешающие слова.

Народу на улице было много, словно наступил праздник. Мужчины, женщины, старики, дети… Только напуганные, без всякого торжества. Зато каждую группу сопровождал кто-нибудь из гвардейцев, хотя и без мордобоя и иных насильственных действий. Ротмистр Гарду запретил применять силу без необходимости. Мол, вопреки мятежу, территория здесь своя, а кто на своей земле творит беспредел? По той же причине были запрещены любые самовольные реквизиции. Может, кто из гвардейцев был и не прочь прихватить не одну, так другую вещицу, однако авторитет командира стоял высоко и в дни мира, и уж тем более теперь. Ослушаться его было страшно.

На площади уже застыли бронеходы. Все три, один свой и два захваченных в качестве трофеев. Жаль лишь, боекомплекта в них почти не было. Но со стороны все равно не видно, а так техника смотрелась достаточно солидно, весомо. Потому и был брошен поврежденный «рысенок» – очень уж бросается в глаза отсутствие колеса.

Речь ротмистра была краткой. Гарду сурово помянул мятеж, сразу заявив, что положение в ближайшее время будет восстановлено, а виновные понесут полную ответственность. Любое сотрудничество с преступниками автоматически делает человека преступником, рявкал ротмистр. В том числе – информация о пришедшем отряде, одним из многих, которые в данный момент действуют на территории мятежной провинции.

Постращав жителей разными карами, Гарду плавно перевел разговор на основное. Отряду требуется продовольствие, потому поселок обязан выделить потребное в обмен на соответствующую расписку. По восстановлении законной власти по ней будет выплачена соответствующая сумма. Ответственность возлагается на старосту селения. Продукты надлежит собрать в течение двух часов. Все.

К немалому разочарованию некоторых гвардейцев, ни возмущений, ни даже явного неудовольствия не было. Жители по-своему были даже счастливы, ведь все могло обернуться для них куда более плачевно. Конечно, жалко терять потом заработанное, произведенное, зато все останутся целы, а гости уберутся в леса. Из всех возможных вариантов отнюдь не самый худший, скорее, наоборот.

Зато когда в одном из сел отряд встретили огнем, Гарду без колебаний приказал расстрелять всех захваченных с оружием мужчин, а дома их сжечь.

Вообще, за месяц скитаний бывало всякое: засады на дорогах, нападения на колонны мятежников, торопливые отходы перед превосходящими силами, диверсии, такие вот сравнительно мирные посещения сел, спокойные дневки в глухих лесах. Благо, Хонти изобиловала ими. Были похороны погибших друзей, к счастью, очень редкие. За все время – лишь шесть человек, включая Турса, и то, двое умерли от ран.

Не было лишь одного – победоносного возвращения войск Метрополии. Такое впечатление, будто их что-то задержало и войну просто отложили на неопределенное время.

В перехваченных радиопередачах мелькали сообщения о военных действиях на границе нового государства и о славных победах хонтийского оружия; только судя по упоминавшимся названиям населенных пунктов, никакого продвижения не было ни с той, ни с другой стороны. Такое положение делало пребывание отряда во вражеском тылу бессмысленным. Одно дело – помогать своим, нарушая вражеские коммуникации, и совсем другое – действовать в одиночку, непонятно для чего. Рано или поздно все равно разобьют. Население враждебно или нейтрально, подкреплений взять негде. Хорошо еще, что пока удается избегать серьезного боя. Но ведь только пока… А ведь кое-кто из гвардейцев не прочь заняться элементарным мародерством. Допусти подобное, и вместо рейдового отряда получится обыкновенная банда.