Падение «черного берета» - Александр Ольбик

— Тут, конечно, тебе видней, но жизнь порой выкидывает такие коники, что рехнуться можно. Выходит, у тебя был хороший свидетель?

— В том-то и дело, что еще до суда Кротова убили и ты не поверишь — из моего же пистолета.

— А вот это, Мцыри, уже из области мистики, а я в мистику не верю.

— Когда-нибудь под настроение расскажу, почему я в этом убежден.

— А что Бандо?

— Он к тому времени уже был далеко в Сибири. Сейчас вроде бы живет в Москве, занимается то ли бизнесом, то ли рэкетом… А, может, прислуживает какому-нибудь Таллеру…

— Сворачивай налево, — сказал Одинец. — Кому-то позарез надо было тебя засадить…

— Новому режиму Латвии нужно было найти козла отпущения. Все мои контрдоводы суд отмел, и мы с адвокатом избрали другую тактику защиты. Властям важно было создать прецедент, провести показательный процесс…

…Перед ними открылась водная гладь с острыми искорками. Учинское водохранилище — живописные берега пологой дугой охватывали зеркальную благодать.

— Вон за теми кудрявыми вязами, видишь белую шиферную крышу? — спросил Одинец.

— Еще бы!

— Там завтра две шоблы устроят друг другу Варфоломеевскую ночь… Это бывшая целлюлозно-бумажная фабрика. Сегодня там одни сквозняки гуляют.

— А куда мы денем мешок с оружием?

— При желании, тут можно спрятать атомную бомбу.

Железные ворота и забор представляли собой жалкое зрелище. Печать запустения и ветхости лежали буквально на всем. Они обогнули ограду и проехали вдоль зарослей бузины. Лопухи, что росли под ней, напоминали уши слонов.

Они подкатили к самой воде и вышли из машины. Подлезли под поваленное дерево, обогнули решетку и вышли на галечный берег. Камни под ногами зашуршали и это насторожило Карташова.

— Это не то место, которое нам нужно, — сказал он. — Здесь незамеченным не пройдешь, услышат.

— Тут никого не будет, сходку они собираются проводить в бывшем целлюлозном цехе. Зато здесь укромное место и в случае чего легко отходить.

— Наоборот, маневра для машин нет, легко завязнуть в иле, — настаивал Карташов.

Одинец вытер рукавом вспотевший лоб. Из куртки достал сигареты.

— А где же тогда? — он огляделся по сторонам.

— Мне кажется, во-оо-он за теми кленами… Оттуда и подъезды хорошо просматриваются и цех как на ладони.

Они вернулись к машине и, объехав фабрику, припарковались на поляне. Несколько гранат и запасных магазинов попрятали под корневищем разросшегося бука. Остальное, в резиновом мешке, положили в дупло полусгоревшей старой ели.

Карташов смотрел в просветы между деревьями на водохранилище и оно напомнило ему Рижское взморье. Там он бывал почти каждое воскресенье — такая же тишина и нега, и такая же водная гладь…

— Я тебя, Саня, прошу лишь об одном… Если вдруг меня завтра зацепит пулей и я буду мучаться, ты меня, пожалуйста, пристрели. Я не хочу, чтобы одна часть моих органов вселилась в другие телеса, а другая жарилась в крематории. Все мое должно навсегда остаться со мной.

Одинец слегка побледнел. Он растер о ствол дерева сигарету, а то, что осталось в пальцах, щелчком послал в кусты ежевики.

— Черт возьми, Мцыри, да мы с тобой на одной волне! Я тоже бывал в крематории и все знаю… Договорились! Я тебя прошу об этом же. В случае, если ранение будет в живот или мочевой пузырь… Только не стреляй в голову, лучше в сердце…

— А мне один хрен куда, но сделай это без лишних разговоров.

Над деревьями, низко и косо, с громким хлопаньем крыльев пронеслись две утки. Они летели на бреющем полете и быстро скатились за камыши, на воду.

— Здесь могла бы получиться неплохая охота… У нас в Латвии тоже полно уток и чирков…

— Потерпи до завтра, вот уж поохотимся вволю, — без энтузиазма сказал Одинец. — Ты знаешь, сколько стоит твое сердце?

— Я не приценивался… А ты знаешь?

— По ценам Таллера от 100 до 300 тысяч долларов. Правда, если тебе еще нет тридцати. Но тебе, судя по морщинам на лбу, больше..

Они сели в машину и стали разворачиваться. Солнце давно миновало зенит и уже не так припекало.

«Шевроле» двигался между деревьями, по корневищам и травам и вскоре на лобовом стекле скопилась масса паутинок, вместе с крохотными насекомыми.

В Ангелово они возвратились без происшествий. После того как загнали в гараж машину, Карташов поменял номерные знаки и содрал с бортов клейкую ленту «Дезинфекция».

Одинец отправился к Броду доложить о результатах поездки, однако, в доме все еще шло совещание. Стоящий у дверей Николай жестом предупредил Одинца, чтобы тот остановился. До него донесся голос Таллера. Его речь напоминала выступление адвоката на судебном процессе. Николай подтолкнул Одинца к выходу.

— Мы не банда отморозков, а научно-исследовательская фирма, — горячо выкрикивал Таллер, — но если на нас наезжают блатные, то как, по-вашему, мы должны реагировать?

— Возможно, им надо объяснить, чем мы занимаемся, — не очень уверенно сказал Блузман.

— Да им до фени наши объяснения. Я сразу же, как только Брод назвал мне адрес этого деятеля из Воронков, связался со своим человеком в МВД и он мне дал исчерпывающую на него характеристику. Этот Музафаров в криминальных структурах ходит крестным отцом, он подозревается в тысяче и одном преступлении, хотя ни одной улики и ни одного свидетеля против него нет. Все боятся… А он делает из себя благовоспитанного отца семейства, меценат, помог одному сатирику издать книжку… Это на него работают эти молодцы… как его, Клявиньш… фамилия второго у меня вылетела из головы…

Брод внимательно слушал и не спускал глаз с Таллера, который в свою очередь буравил взглядом Блузмана.

— Мы ничего никому не будем объяснять, — он понизил голос, что было предвестием грозы. — Меня волнует другое — откуда Музафаров узнал о нашем существовании? Как он вышел на наши связи с Прибалтикой? Кто, черт возьми, его навел на Фоккера?

— Скорее всего тут замешаны наши конкуренты, — предположил один из сидящих на диване мужчин. — Это делается очень просто…

Таллер нетерпеливо перебил:

— Мне активно не нравится их стиль… Заявились двое мордоворотов, кинули кость и думают я перед ними буду плясать чечетку…

— Нам сейчас важно знать, для кого они собираются купить почку? — сказал Брод. — Когда нам это будет известно, тогда и расклад может быть совершенно другой… Но не исключено, что товар они ищут для самого Музафарова…

Блузман, как школьник, поднял руку.

— Что у тебя? — обратился к нему Таллер. — Он курил и делал убийственные затяжки.

— Может, действительно, не стоит паниковать, а провести кое-какой зондаж — и кто знает, может мы в лице этого Музафарова получим неплохого клиента…

— Я бы не хотел, Яша, это слышать от тебя, — непримиримость звучала в голосе Таллера. — Мы уже два месяца не можем выполнить заказ Фоккера, а ты говоришь о новом клиенте. И дело не только в этом, я просто не хочу идти на поводу этого Музафарова по принципиальным соображениям. Это отпетый бандит, который пол-Москвы держит в страхе, а ты говоришь…

— Тогда надо прибегнуть к нашей «крыше», — Брод тоже закурил, — в конце концов, мы здесь не случайные барышники…

— Согласен, но у нас горит заказ почти на миллион долларов, а ты ведешь речь о какой-то «крыше»… Ты же знаешь, что такие разборки в один день не заканчиваются и я не уверен, что наша «крыша» более могущественна, чем его… Чтоб вы знали, на Музафарова работают официальные силовые структуры, вплоть до контрразведки… Захотят — нас закроют и… зароют…

После того как Блузман и два других, приехавших с ним, человека отбыли, Таллер с Бродом поднялись наверх и вышли на балкон.

— Меня, Веня, серьезно волнует утечка информации, — сказал Таллер. — Я просто в недоумении, где мы могли проколоться… У тебя два новых человека… — уже без прежнего напора заметил Таллер.

Брод тут же отпасовал этот посыл.

— За Карташова я отвечаю головой! Вместе кормили клопов в рижском СИЗО, и я имел прекрасную возможность узнать его.

— Но у тебя есть еще один новенький… Я имею в виду Одинца.

— Тоже отпадает на сто процентов. Его нам рекомендовал сам Соловей… Соловьев Гена…

— Но с него теперь не спросишь… Те, кто лежат на кладбище, имеют дурную привычку молчать… Но чудес-то не бывает, Веня! — Таллер стал опять разогреваться. От долгих разговоров и сигарет лицо у него покрылось пепельной бледностью, а под черными глазами обозначились тени. — Ладно, если ты так уверен в своих людях, бери Музафарова на себя… Надо его просветить и заодно выяснить, какого высокого чина он имеет в виду… От этого будет зависеть цена и скорости, с которыми мы будем вести поиск доноров… А пока работаем в обычном режиме… Сколько человек ты завтра думаешь задействовать на водохранилище?

— Поедем на двух машинах «скорой помощи» — это шесть человек и машина прикрытия…

— Будь осторожен, чтобы полоса неудач не сыграла с нами злую шутку…