Падение «черного берета» - Александр Ольбик

— Или вчера, к вечеру, стал рогоносцем.

— Ты думаешь, в его возрасте…

— Именно в его возрасте особенно бушует гормональный фон. Знаю это по себе. На вид ему не более пятидесяти…

— Не так громко, здесь могут быть микрофоны, — предостерег своего товарища более молодой. — Сомневаюсь, чтобы тут не было ни охраны, ни следящей техники…

— Да успокойся, все тут есть. В коридоре два монитора — один на входе, другой возле самого окна, замаскирован гардиной. Секут по первому сорту…

Наконец, из кабинета вышла секретарша и пригласила гостей войти.

— Феликс Эдуардович вас ждет, — дверь она оставила приоткрытой, а сама, виляя задницей и, стуча высоченными каблуками, устремилась к своему вращающемуся креслу.

Таллер восседал за большим столом, и, когда вошли посетители, поднялся, хотя лицо его при этом не выражало и тени радушия.

— Судя по реквизитам, — он взял в руки одну из визитных карточек, — мы с вами, господа, раньше нигде не встречались?

— Никогда и нигде, — подтвердил тот, у которого на лице было больше морщин. — Разрешите присесть?

— Ради Бога, располагайтесь, как вам удобно, — Таллер сбил пепел с сигареты в скорлупу от кокосового ореха, служившую пепельницей. На его загорелом, до синевы выбритом лице, появилось нечто похожее на улыбку. — Так чем, господа, я могу быть вам полезен?

Наступила пауза. Слышно было, как за открытым окном долдонит отбойный молоток и шумит работающий компрессор. Едва ощутимая вибрация приводила в движение лежащие на столе листы бумаги.

— Ваша помощь нужна не нам… но вы можете одному очень хорошему человеку сохранить жизнь…

— Любопытно послушать, — Таллер выпустил колечко дыма безукоризненной формы.

— Есть покупатель на вашу продукцию, которой может довольно щедро ее проплатить.

На лицо Таллера мгновенно легла тяжелая тень. Глаза сузились, словно в них попала горсть едкого перца.

— Моя продукция, к вашему сведению, это изучение механических свойств живых тканей, органов, а также организма в целом. То есть все, что связано с механическими явлениями, происходящими в человеческой плоти… Что вас интересует конкретно, господин… — Таллер взглянул в визитку, — господин Клявиньш? Арвид Клявиньш…

— Нас интересуют протезы. А проще говоря, живой человеческий ливер — сердце, почки, печенки и так далее… Но пока больше всего нас интересуют почки… А точнее, одна здоровая, лет тридцати почка…

— Хотите что-нибудь выпить? — неожиданно сменил тему Таллер. — Минуточку, сейчас попрошу секретаршу принести чего-нибудь посущественнее, — и он энергично покинул кабинет.

Громко, чтобы слышали гости, сказал:

— Света, приготовь легкую закусь и бутылочку белого сухого вина. — Вытащив из кармана трубку мобильного телефона, Таллер начал судорожно набирать номер. Брод откликнулся мгновенно.

— Веня, — тихо сказал Таллер, — у меня в офисе два субъекта ведут нехорошие разговоры… Нет, я их вижу впервые, бросай все и гони сюда… Сядь им на хвост и прозондируй — кто, откуда и на кого работают… Да, шестисотый «мерин», у меня под окном, а я постараюсь их немного помариновать…

Когда он вернулся в кабинет, человек, назвавшийся Клявиньшем, находился у стены и рассматривал, висящие на ней фотографии. На одной из них Таллер стоял рядом с президентом Франции Шираком. По диагонали снимка проходила размашистая дарственная надпись с личным автографом главы Французской республики…

— У вас колоссальные связи, господин Таллер… Случайно, это не ваш клиент? — посетитель явно имел в виду президента Франции.

— Я вам, господин Клявиньш, тоже сделаю комплимент — вы говорите по-русски почти как русский интеллигент… Случайно, вы не заканчивали Московский университет?

Гость взглянул на своего молодого попутчика и пододвинул к себе стул. Поправил пиджак, подтянул на коленях брюки, а когда уселся, скрестил ноги.

— Мой отец в 1949 году был репрессирован и выслал в Тайшет, где много лет работал на мыловаренной фабрике… И я там родился и там же учился, пока не поступил в институт… Между прочим, в 1-й Московский мединститут… Поэтому ваша ирония насчет моей интеллигентности неуместна.

— Пардон, не желал вас обидеть… Что касается вашего вопроса относительно пациента, — Таллер кивнул в сторону фотографии, — я не практикую, у меня другая специализация… И ваши предположения мне кажутся более чем странными. Как вы сказали — человеческий ливер?

— Вы же понимаете, о чем идет речь.

— Разумеется, понимаю, но вы обратились не по адресу.

В кабинет вошла секретарша. На подносике поблескивали фужеры и элегантная бутылка «Шабли».

Запахло сушеными орешками, звякнули фужеры, забулькало вино.

— Присаживайтесь ближе, господа, съедим по бутерброду… Кстати, это вино из подвалов человека, с которым я сфотографирован…

— Спасибо, — сказал Клявиньш, — но у нас к вам другой интерес и, поверьте, интерес искренний и с добрыми намерениями…

— Так давайте за это выпьем, — Таллер поднял свой бокал. — Ливер, как вы изволили выразиться… Кому он нужен — вам или вашему товарищу?

— Разве мы похожи на доходяг? — спросил молодой гость.

— Нет, конечно, но в жизни всякое бывает…

— Нет, нет, я не открою большой тайны, если скажу, — Клявиньш кашлянул в кулак, — Я не открою тайны, если скажу, что в пересадке нуждается одно очень высокопоставленное лицо большой и не очень богатой страны… Короче, нужна почка, причем безотлагательно. От молодого, рослого и, естественно, абсолютно здорового организма…

Таллер тянул время и потому не спешил с ответом. Он медленно допил вино, вытер платком рот и усы, откусил от бутерброда и долго жевал. Словно на конкурсе спящих красавиц…

— Я этим не занимаюсь, — наконец разродился он. — Это слишком…

— У нас другие сведения.

— Например?

Попутчик Клявиньша, явный противник длинных разговоров, вытащил из портмоне визитную карточку и протянул ее Таллеру. — Надеюсь, фамилия этого господина о чем-нибудь вам говорит?

Таллер прочел вслух: «Латвийская ассоциация имплантантов. Президент Янис Фоккер».

— Передайте этому Фоккеру, что он ошибся адресом, — визитка легла на край стола.

— Я так не думаю, — сказал Клявиньш. — Этот источник надежный. Очень надежный. В прошлом месяце он от вас получил протезы. Назвать какие и в каком количестве?

— Как бы это убедительно ни звучало, но для меня это лишь риторика, — Таллер нервно закурил и это, очевидно, не осталось без внимания гостей.

Тот, что моложе, отщелкнул замки кейса и на свет появился небольшой диктофончик. Загорелась рубиновая точка индикатора.

— Послушайте, — сказал посетитель, — это вас должно заинтересовать…

И Таллер услышал не очень отчетливый, с одышкой, словно человек только что преодолел длинную лестницу, голос. Он был с заметным акцентом, что, пожалуй, только и придавало ему некоторую выразительность: «Я, Фоккер Янис, утверждаю, что моим поставщиком человеческих органов для последующей пересадки, является московская фирма „Оптимал“, которой руководит профессор Таллер. Поскольку наши деловые отношения с ним носят нелегальный характер, то, естественно, ни о какой уплате налогов в государственную казну речь не идет… »

— Достаточно цитат, господин Таллер?

— К чему вы клоните? — едва сдерживаясь, проговорил Таллер.

Они переглянулись.

— Вам придется на время поменять лошадей, — с нескрываемой иронией сказал более молодой. У него светлые волосы и такие же светло-белесое ресницы и брови. — Во-первых, это не больно, а во-вторых, намного выгоднее. Тем более, Фоккер вами недоволен. Вы взяли у него предоплату за четыре протеза, а поставили всего один да и тот не соответствующий проведенным тестам… А это не много не мало — 150 тысяч долларов… Рискуете…

Таллер вскочил с кресла.

— Это мои проблемы! А ваши проблемы гораздо серьезнее. Не забывайте, на чьей площадке играете…

— Мы это помним, но нам кажется, что этот вопрос мы решим полюбовно, — спокойно возразил Клявиньш. Он взял с колен своего компаньона кейс и открыл замки. — Здесь двадцать пять тысяч, мы их оставляем вам в качестве аванса и делаем это без всяких расписок. Однако не все так бескорыстно: в течение ближайшего месяца… от силы полутора месяцев вы нам поставите совершенно здоровую и с учетом тестов пациента почку. Будете пересчитывать деньги?

— А если я вас сдам органам?

— Разумеется, это возможно, но только теоретически. Вы ведь понимаете — прежде чем заводить разговор на столь деликатную тему, мы составили полный перечень вашей гуманитарной в кавычках деятельности. И здесь и на улице Ткацкой… Можем даже продемонстрировать фотопортреты ваших людей, отдельные моменты телефонных разговоров, кое-какие адреса и прочее, прочее, прочее… Ну что вам, господин Таллер, еще нужно?

На смуглое лицо Таллера легла болезненная бледность. Ему было противно даже подумать, что его переиграли.