Человек в высоком замке - ФилипДик Дик

— Почему? — разволновался Уиндем-Матсен, отправившись следом. — Ты же знаешь, сегодня не будет никаких проблем, жена еще несколько недель пробудет в госпитале. Отслоение сетчатки — дело серьезное. Я же тебе объяснил.

— Да не в том дело.

— Но в чем?

— Вызови мне, пожалуйста, рикшу, — попросила Рита. — Я пока оденусь.

— Да отвезу я тебя… — раздраженно ответил Уиндем-Матсен.

Она вышла одетой и, пока он доставал из шкафа плащ, расхаживала по комнате. Казалось, она чем-то угнетена или даже впала в депрессию. «Прошлое делает людей печальными, — подумал он. — Ну и черт с ним, только зачем надо было все это затевать? Но она такая молоденькая, откуда было знать, что она помнит его имя?»

Возле книжной полки она задержалась.

— Ты это читал? — спросила, достав какую-то книгу.

Он невнимательно взглянул в ее сторону. Близоруко сощурился: роман, наверное. Обложка только слишком уж мрачная.

— Нет, — отвернулся. — Жена. Она все подряд читает.

— Прочел бы.

По-прежнему чувствуя себя не в своей тарелке, он подошел и взял из ее рук книгу. Взглянул на обложку: «Саранча застилает небо».

— Это та, что запрещена в Бостоне?

— В Бостоне и во всех Соединенных Штатах. И в Европе, разумеется. — Она стояла в дверях.

— Слышал я об этом Готторне Абендсене… — пробормотал он, хотя слышал-то не слишком много. Все, что он об этой книжке знал… в самом деле, что именно? Популярна, очень популярна. Именно теперь. Какая-то очередная мания. Еще одно массовое помешательство. Сунул книгу на место.

— Нет у меня времени на всякие выдумки. Я на работе слишком занят, — пробурчал он. «Секретарши, — подумал, — секретарши всю эту белиберду читают. Ночью, в постели. В одиночестве. Книжки их возбуждают. Вместо того чтобы заняться нормальными вещами, которых они боятся. Хотя только того и хотят».

— Одна из всех этих любовных историй? — осведомился он, открывая дверь.

— Нет. — Рита покачала головой. — О войне.

Они направились по коридору к лифту.

— Там написано о том же, о чем рассказывали мои родители.

— Где, у этого Абендсена?

— Да. У него целая теория. О том, что было бы, если б Джон Зангара промахнулся. Он вытащил бы Америку из кризиса и вооружил бы ее так, что… — Она замолчала, в холле стояли люди, уже дожидавшиеся лифта.

Позже, когда они ехали в «мерседесе» Уиндема-Матсена по ночному городу, Рита продолжила:

— Теория Абендсена состоит в том, что Рузвельт оказался бы очень сильным президентом. Таким же, каким был Линкольн. Собственно, это уже стало понятным за единственный год его президентства. Книга, конечно, придумана, вымысел. Ну, то есть она написана в форме романа. Рузвельт в Майами не погибает, с ним все в порядке, его переизбирают в 1936 году, так что в президентах он до 1940-го, до времени, когда Германия нападет на Англию, Францию и Польшу. И он все это видит. К этому времени ему уже удается сделать Америку сильной. Гарднер же, по правде, президентом был довольно никудышным. Во многом, что произошло, его вина. А тогда, в 1940-м, в президенты был бы избран не демократ Брикнер, а…

— Судя по твоему Абельсону… — оборвал ее Уиндем-Матсен, с неудовольствием взглянув на девушку. «Боже, прочла раз в жизни книжку и будет теперь разглагольствовать до утра».

— Его теория в том, — продолжила она, — что вместо изоляциониста вроде Брикнера в сороковом году к власти приходит президент Рексфорд Тагвел. — Ее лицо, освещенное уличными фонарями, горело от возбуждения. Глаза расширились, разговаривая, она жестикулировала. — И тот оказался очень активным человеком, особенно в том, как он проводил антинацистскую политику Рузвельта. Продолжил ее. Так что Германия в сорок первом году перепугалась и на помощь Японии не пришла. «Ось» не состоялась, понимаешь? — Она повернулась к нему на сиденье и, вцепившись в его локоть, почти крикнула: — И Германия, и Япония войну проиграли!

Он расхохотался.

Рита пристально уставилась на него, пытаясь что-то понять по выражению его лица. Он не мог понять, что именно, — приходилось ведь глядеть и на дорогу.

— Ничего тут смешного нет, — вздохнула девушка. — Так и в самом деле могло произойти. Америка могла расколошматить япошек. И…

— Как? — прервал он ее.

— Там у него все описано. — На миг она замолчала, припоминая. — Там все в виде романа… Всякие обыкновенные истории… ну, чтобы развлечь простого читателя. Двое молодых людей, юноша из американской армии, девушка… президент Тагвел очень хорошо описан. Он понимает, что собираются предпринять японцы… — она вскинула голову, — обо всем этом можно свободно говорить. Японцы против автора ничего не имеют и допустили, чтобы книга продавалась на Побережье. Ее многие читали. Она даже на Островах Родины популярна, ее обсуждают, спорят о ней.

— А что он написал о Перл-Харборе? — осведомился Уиндем-Матсен.

— Президент Тагвел оказался настолько дальновидным, что вывел флот в море. Американский флот остался цел.

— Вот как…

— Так что не было никакого Перл-Харбора. Они атаковали, да, но потопили только несколько лодчонок.

— Как эта штука называется? Саранча… что она там делает?

— «Саранча застилает небо». Это вроде откуда-то из Библии.

— И японцы разбиты, потому что не было Перл-Харбора! Послушай, они выиграли бы в любом случае! Даже если бы его и не было.

— Но по книге американский флот не дает им захватить Филиппины и Австралию.

— Да они могли захватить все, что хотели. Их флот был просто великолепен. Я достаточно хорошо знаю японцев, так вот, это было их предназначением — захватить то, что они захватили. Они просто обязаны были взять под свой контроль Тихий океан. Америка сидела в депрессии начиная с Первой мировой. И в еще более сильном упадке были все страны союзников. В моральном и духовном.

— А немцы, — Рита словно бы не обращала внимания на его слова, — немцы не взяли Мальту. Так что Черчилль остался у власти и привел Англию к победе.

— Как? Где?

— В Северной Африке. Там он в конце концов одолел Роммеля.

Уиндем-Матсен захохотал.

— А как только британцы разбили Роммеля, они переместили свою армию в Турцию на соединение с остатками русских войск. И вместе остановили Восточный фронт немцев в России. У города на Волге. Я о таком никогда не слышала, но на карте он действительно есть, я смотрела.

— И как же он называется?

— Сталинград. И британцы там переломили ход войны. По книге Роммель так и не соединяется с немецкими армиями, которые возвращаются из России, — армиями фон Паулюса. Так что они не в состоянии захватить Средний Восток, не могут добраться до нефти и не могут дойти до Индии, где они соединились бы с японцами. И…

— Нет на свете стратега, который мог бы победить Эрвина Роммеля, — почти благоговейно изрек Уиндем-Матсен. — И никакие события, вроде тех, что приснились этому парню о русском городке, торжественно названном Сталинградом, ничего бы не изменили и не остановили. Ну, разве что задержали бы ход событий. Слушай, я встречался с Роммелем в Нью-Йорке, когда был там по делам в 1948 году… — На самом деле У-М преувеличивал, он только мельком видел Военного Управляющего Соединенными Штатами. На приеме в Белом доме, да и то с отдаления. — Какой человек! Что за выправка, достоинство! Я знаю, о чем говорю.

— Какой ужас начался, когда Роммель был смещен, — переменила тему Рита, — когда вместо него был назначен этот выродок Ламмерс! Тогда все эти зверства и концлагеря начались.

— Да нет, они и при Роммеле уже были.

— Но не официально же! — Она помотала головой. — Может, эти бандиты из СС все и делали… но он не был похож на остальных. В нем оставалось еще что-то от старой Пруссии. Суровый, жесткий…

— Знаешь, — разгорячился Уиндем-Матсен, — я тебе скажу, кто по-настоящему поставил Америку на ноги. Кто возродил ее экономически. Альберт Шпеер. Не Роммель, не организация Тодта. Назначение Шпеера было лучшим ходом, который когда-либо делала нацистская партия. Во всяком случае, что касается Америки. Он же запустил все фабрики, все заводы и корпорации. Причем — на эффективнейшей основе. Если бы и теперь у нас тут было бы как при нем… а то в каждой отрасли не менее пяти конкурентов. Кому это надо? Сплошная трата сил впустую. Что может быть глупее экономического состязания? Вот монополии — это сила.

Нет, я бы не смогла жить в тех трудовых лагерях, какие построили на Востоке, — вздохнула Рита. — У меня там подружка жила. Ее почту прочитывали, так что она мне только потом все рассказала, когда вернулась. Им приходилось вставать в половине седьмого утра, да еще под звуки духового оркестра…

— Ничего, привыкла бы. У тебя была бы чистая постель, нормальная еда, время для отдыха. Медицинское обслуживание. Чего тебе еще? Молочных рек захотелось?