Демитрикая. I - Андрей Ра

Хруст её шейных позвонков, от того что я агонии слишком сильно отклонил ей голову, отрезвил меня, и я оторвался от неё. Приподняв ей голову, я заглянул в открытые и полные ужаса безумия серые глаза, этот взгляд меня завораживал хотелось рассмеяться в полный голос и с танцевать вальс с обмякшим телом.

– Чудесно, – сказала Эм ментально наслаждаясь этим словом. – Ты быстро учишься так сказать своим особым навыкам, с такими успехами ты очень скоро станешь достойным сыном своего отца. Как закончишь приходи в общую комнату.

Что она имела ввиду, под последней фразой? Мне сразу же стало так омерзительно и тошно от самого себя, я опустил руки и тело моей жертвы небрежно упало на пол.

– Жёванный крот, – тихо выдохнул я с силой протерев лицо ладонями. – Я не хотел, не хотел, чтоб всё вот так…

Это казалось мне чудовищным и мне это понравилось. Я хотел ещё, так вот значит какая она жажда крови, безжалостная извращённая тяга, но такая опьяняющая. Я развернулся и поспешил прочь, но в дверях остановился и посмотрел на тело девочки. Оно лежало у стены в не естественной позе, раскинув руки и всё ещё смотрело на меня своим потухшим взглядом. Нехорошо, так вот всё оставлять. Я вернулся к ней и дрожащими руками поднял её, жаркая волна вновь прокатилась по мне желанием, пока я нёс её на кровать и уложив закрыл ей глаза.

– Прости, – просто и тихо извинился я, чтобы хоть как-то скинуть с себя этот груз, но легче не стало.

Развернувшись сделал шаг обратно, но застыл. Рука скользнула по её телу и застыла на уровне бедра, я со смятением осознал, что пальцы поглаживают его и начали двигаться выше. Повернувшись я вновь стал смотреть на девочку, чудовищное возбуждение охватило вновь, вторая рука тоже скользнула по бедру…

Эй! Эй! Эй! Чувак стоп, ты что творишь некрофил Ивангуев?! Да ещё и педофил!!!

Мозг иногда ты всё же полезен.

Я выбежал из комнаты и с силой захлопнул дверь, устало прислонившись к стене, какого чёрта сейчас со мною было? Что за?.. Я даже не мог сформировать вопрос к самому себе, чтобы заняться самокопанием. Жуткое отвращение и в тоже время вожделение били внутри меня, руки не просто дрожали меня уже трясло. Трясло от содеянного и от того что мне хотелось ещё. К горлу подкатил ком тошноты и упав на колени я забрызгал пол кровью и желчью. Я попятился от двери в ужасе как от огня, сплёвывая остатки и уже пересилив себя ломанулся по коридору к Эммилии.

Когда влетел в комнату, моя спутница сидела за столом и ела картошку, запивая её красной жидкостью из кружки, как я понял, это была кровь тех бедолаг, что тут пьянствовали. На полу было много следов крови и все они тянулись к люку в погреб, видимо она их туда скинула, чтоб не изводили своим присутствием.

– Не думай об этом, просто принимай как должное. Понял? Поешь немного тогда полегчает, – произнесла Эм, тыча в мою сторону вилкой с надкусанной картофелиной, проследив за моим взглядом, и жестом приглашая меня за стол.

Я сел рядом и сразу осушил кружку пива, что там стояла. Дрожь в руках утихла, и я принялся ковырять содержимое тарелки. Эммилия подошла к бочке в конце комнаты и наполнила мою и свою кружку ещё одной порцией пива.

– Ты заставила меня, – промямлил я, но почувствовал злость в своём голосе.

– Да, заставила, – твёрдо подтвердила она.

– А говорила, что это аморально, что не станешь.

– Слушай хочешь злиться, злись. Но не вали тут все шишки на меня, – снова принялась она тыкать в меня вилкой. – Я заставила тебя только не есть того солдата и войти в дом, дальше ты уже сам действовал.

– Я не… нет, я.

– Я не, не, не, – передразнила меня она и с раздражением уже продолжила. – Да это ты, ты сам так издевательски и жестоко поступил. Смирись теперь это твоя природа.

Она замолчала, когда я вскочив со злостью отшвырнул тарелку, гнев закипал во мне сильнее и сильнее. Я уже был готов сорваться и начать орать на неё, орать, что ни будь или даже попытаться надавать по лицу. Но я лишь молча закипал, поскольку знал, что она права.

– Прости, – тихо произнесла Эммилия беря меня за руку. Я поднял взгляд и увидел неподдельное сожаление в её глазах. – Прости за резкость. Первая жертва потому и важна так. Потому что ты первый раз встречаешься с жаждой и чувствуешь в полной мере свою дикую сторону. Многие уподобляются ей и продолжают кормить своего внутреннего демона, другие же наоборот стараются, что бы этого больше не повторялось. Это ценный опыт, который получает каждый, а каким ты будешь дальше зависит уже от тебя.

Я тяжело опустился на стул, и рука непроизвольно потянулась к пиву. Мысли роились, но ничего конкретного не придумывалось.

– Она сказала про какое-то нарушение? – решил я завязать разговор через несколько минут молчания.

– Закон, изданный императором человеческого Доминиона Августом Вторым и согласованный с императрицей вампиров Тамикой Дамэд: налагается запрет на питание и охоту вампиров на территории человеческого Доминиона. Любой, нарушивший этот закон, объявляется обеими сторонами вне закона и подлежит незамедлительному уничтожению. Дабы не нарушать мирные отношения между людьми и вампирами.

– Значит, мы сейчас на территории этого самого Доминиона?

– Да, и главное не попасться, из проклятых холмов есть два выхода. Первый, нужный нам ведёт на границу территории человеческого Доминиона и Империи Ночи. Второй проходит через ущелье безумия, да и в глубь их владений, нам туда явно соваться не нужно.

– А что за ущелье?

– Если будешь изучать историю, тебе подробно расскажут. Я так могу сказать – Во время второго нашествия демонов, когда они лишились своего предводителя Балтазара, демоны стали отступать к вратам миров через это ущелье, но собрание мощнейших магов Девятого измерения наложило жуткое заклятие, и все, что было в этой долине, превратилось в нерушимый камень. Опять же, суеверные людишки навыдумывали себе историй, как демоны оживают по ночам и убивают всех, ну, всякие страшилки, чтобы пугать непослушных детей. Знаю, что у тебя много вопросов, но прошу, избавь сейчас меня от этого, – быстро проговорила Эммилия, прежде чем я открыл рот, чтобы задать тучу вопросов.

Доминион, Демоны, нашествие, законы и прочее, слишком много информации. Балтазар? Чёрт, и здесь это имечко всплыло, похоже, все религии вселенной схожи. Там потом появиться ещё крутой плотник по имени Иисус Петрович и монах шаолинь Будда Питейкин и вместе они накостыляют врагу народа Саурону. Чёрт, стоит задуматься может я здесь смогу книжку протолкнуть там типа: Моисей – уличный маг современности или, или… блин забыл. Ну ладно, бред прочь из головы, хотя нет оставайся. Так я смогу не думать слишком много о произошедшем, вот и так вроде неплохо переключился. Как с гуся вода, такое переключение настроения и хода мыслей вообще нормально?

– Хорошо, мне надо побыть одному, тогда и подумать, – произнёс я.

– Здесь много комнат, я не буду тебе мешать.

Я налил себе ещё пива и пошёл в другую комнату, вошел в первую же, и она оказалась комнатой главы семейства, существование которого мы прервали. Огромная кровать, шкаф с одеждой, стол с книгами и кипой бумаг, исписанных непонятными закорючками квалифицированного врача, над кроватью висела картина человека в блестящих латах. Может, фермер в молодости, или родственник, мне было не известно, хозяина я не видел. Так же стены были увешаны различными гобеленами и наградами, но я быстро потерял к ним интерес. Небрежно свалил на пол всё со стола и уселся за него, медленно потягивая пиво, кое-как записал все, что случилось со мной сегодня в свой блок, но мысль туго шла. Блин вести дневник – это не бредово ли, хотя мой мир тут перевернулся можно сказать верх тормашками, думаю это норма теперь.

Убил первую жертву – это всё равно, что девственности лишился, хотя об этом я решил сюда не записывать. Поразмышлял о кровожадности и жестокости Эммилии и о том, как она меня «заставила» зверски можно сказать убить ни в чём не повинную девочку. От всех этих мыслей я вновь разозлился и разбил кружку со злости. Обо всем, чему научился, а чему я научился? Вроде чему-то и довольно таки успешно, но я чему именно хрен знает, наверное, тут как секс, когда придёт время, ты поймёшь, что делать. Мля я пьян, нужно отвлечься.

Я прошёлся по комнате, заглянул в шкаф, там под кипой одежды выудил большую книгу в мягком кожаном переплёте, долго листал ее, пытаясь разобрать буквы и руны. Будто я руны знаю. Все записи были датированы, но какой здесь год и число я не знал, разглядывал всякие картинки и портреты, один из них был похож на Эм. Нет, это и была Эммилия, я вырвал портрет и, сложив его, вдвое вложил в свой блок, так на память. Похоже, что династия фермера насчитывала кучу поколений на протяжении одиннадцати или даже двенадцати веков, а тут пришли мы и всё, пиши пропало. Достав ручку, я написал в конце книги: «И конец их был быстрым, но жестоким», после чего захлопнул букинистическую мечту и бросил её на пол в остальной хлам.