Первый (СИ) - Киреев Кирилл

Девушка не удивилась, когда увидела множество черепичных крыш и строений, возведенных из глиняного кирпича. Красные, бурые, рыжие, жёлтые, белые — дома походили на цыплят, такие же яркие и маленькие. Стены разрисованы пёстрыми красками, окна в основном из цветного стекла, будто жители соревновались в росписи своего жилища. Это придавало провинциальному городу изящества и благообразия. После тёмного и неухоженного порта резко играя на контрасте, выставляло Пальву в лучшем свете, чем оно было на самом деле. Основательный и монументальный столичный стиль сохранился лишь в основных городских постройках, кои сооружали из камня, очевидно, привозного. Таковы были здания суда, мэрии и особняк, к которому приближалась карета с девушкой внутри.

Поместье графа резко контрастировало с окружающим видом. Аккуратные разноцветные светлые домики и тёмный, из серого гранита, почти замок. Чёрная клякса в пергаменте неумелого ученика. По крайней мере, на первый взгляд. После Илла присмотрелась и поняла, что бастионы не могут иметь окон, а тем более таких больших, и по сути своей они обитаемы и представляют собой жилые комнаты. Башни и башенки являли собой лишь декоративное дополнение и не несли собой иных функций. А главные ворота — никакие не ворота, ибо столь обширные и искусно сделанные витражи не выдержат даже самого слабого удара осадным тараном и разлетятся вдребезги.

Как не трудно догадаться, лорд Хафельд был военным человеком. Его род уже восемь поколений защищает северную границу, и пару столетий назад в особенно крупном набеге гоблинов была потеряна почти вся провинция вместе с командованием армии. В отражении того нападения и выделился его предок, храбростью или хитростью — летописи умалчивают, но с той поры фамилия его рода ассоциируется с графством Баррен.

Карета остановилась подле главного входа. Встречать высокопоставленную гостью вышел почти весь двор, в том числе и хозяин поместья. Что было ожидаемо, но не типично, для знати. Если бы он сам пригласил гостью — тогда, да, встречай у дверей, но так открыто выражать симпатии в высшем свете не принято. Но Илла простила ему эту слабость, ибо военные люди частенько пренебрегают этикетом.

— Леди Илла, рад вас видеть в добром здравии и пышущей красотой. — Улыбнулся мужчина, а лицо его искривил безобразный шрам, тянущийся от левой брови, по щеке и к шее, уходя под воротник одежд. — Лёгок ли был путь?

— И я рада видеть вас, лорд Хафельд. Мой отец, герцог Родвиг передаёт вам свои поздравления в связи с началом праздничной недели. — Вернула улыбку девушка и на этом официальные расшаркивания окончились.

Граф повёл её в своё жилище, показывая трофеи и рассказывая откуда они взялись, вёл неспешно беседу, изредка подшучивая над тем или иным персонажем, которого затронула нить разговора, порой ввинчивая острое словцо. Но всё оставалось в пределах дозволенного. Илла внимательно слушала, в меру смеялась, она была впервые в его поместье, жизнь северной провинции её очень заинтересовала. Под конец небольшой экскурсии, когда граф пригласил её к столу, она отдала запечатанный конверт от отца и удалилась.

К обеду лорд Хафельд всё же припозднился, и долго извинялся по сему поводу. Вид его был задумчивый и немного отрешённый. Молчание воцарилось в зале, а под конец хозяин и вовсе стал хмурым, словно грозовая туча. Так выглядел отец, выходя из кабинета, после принятия тяжёлого решения.

— Милорд, простите меня за откровенную прямоту, но вас так расстроило письмо? — Илла позволила себе небольшую дерзость.

— Что? — Не сразу услышал он вопрос. — Прошу прощения, я отвлёкся.

— Вас расстроили известия, что я вам принесла?

— Не то чтобы расстроили, но уж точно, не обрадовали. — Признался граф. — Прошу меня простить, миледи, мне придётся вас покинуть. Если вам что-либо понадобиться, обратитесь к дворецкому. — Вытер он губы салфеткой и вышел из-за стола.

Илла осталась в одиночестве. Аппетита и так не было, а теперь он и вовсе пропал. Что же такого ему написал отец, что последовала такая бурная реакция? Девушка, отложив приборы, сидела в раздумьях. Вроде бы, она уже исполнила свою роль — передала послание, но её что-то тревожило. Понять, что это, Илла не смогла, потому оставила пустую на сей момент затею и прошла в сад. Возможно, там, среди цветущей зелени, ярких красок и приятных ароматов, она успокоится, соберётся с мыслями и поймёт, что с ней не так.

Мощёная плоской речной галькой тропинка извивалась меж густо посаженных деревьев. Пройдя с десяток метров, она уже почти не видела особняк графа, а ещё через пяток, крыша дома скрылась в обширных зелёных насаждениях. Тропа привела её к небольшой поляне, тут стоял маленький фонтан из белого резного мрамора, рядом расположилась беседка. В центре поляны стояли большие детские качели. Девушке в голову пришла шальная мысль, и она заозиралась в поисках тех, кто, по её мнению, может подсматривать за ней.

Уключины тихонько поскрипывали, больше от старости, чем от нагрузки. Илла раскачивалась, болтая ногами, словно малое дитя. Когда ещё ей доведётся вот так, позабыв обо всём на свете, отдаться чувству радости? Ветер колыхал её светлые волосы, полы платья трепетали, а серые глаза сияли серебром от счастья. Как мало нужно человеку, для того, чтобы ощутить это. Спустя пару минут, она остановилась, слезла с качели и вприпрыжку побежала к беседке.

— Это она? — Спросил мужчина в просторных чёрных одеждах своего напарника, сидя в кустах.

— Да. — Подтвердил другой, и спустя секунду первый отдал команду на захват объекта.

Из зарослей в сторону беседки выбежали трое. Все в чёрных просторных рясах под лёгкий кожаный доспех, и с оружием на поясах. В пару мгновений они достигли деревянной постройки и заскочили внутрь. Илла лишь успела тихо вскрикнуть, прежде чем её скрутили и вставили кляп в рот. Потом её связали по рукам и ногам и одели на голову холщовый мешок.

— Как охрана? — Донёсся до неё голос одного из напавших.

— Нейтрализованы сонным газом.

— Сопротивление?

— Двое были с защитными амулетами. Пришлось применить шокеры[2]. Одного вырубило, другой ранил нашего. — Доложил другой голос.

— Грязно, очень грязно. — Гневно высказался первый.

— Я буду вынужден доложить епископу. — Вмешался третий.

— Как вам будет угодно. — Ответил второй и подхватил Иллу, взвалив на плечо. — Уходим. — Отдал он команду.

Девушка брыкалась, так что приходилось всё время поправлять ношу, чтобы та не упала. Паладин храма Триединого Бога по имени Тристан был зол на Викария — наблюдателя от епархии, на воинов, которых ему всучили в этом захудалом городишке, на себя, что не проверил подготовку кнехтов[3] и информацию о месте захвата, и на проклятые Единым артефакты проклятых Единым магов. Вечно с ними что-нибудь не то или не так! То плохо сработают, то слишком хорошо, иногда, вообще не сработают, а, порой, разлетятся в руках в мелкое крошево, превращая носителя в нашпигованный осколками кусок мяса. И зачем только Единый их создал?

Церковники покинули поместье непокорного графа, и Тристан, наконец, скинул с себя ношу в грузовую телегу. Проклятая язычница всю дорогу пинала ему рёбра, и кожаный доспех не шибко помогал. Девка даже каким-то образом освободила руки и попыталась схватить его за шею, но крепкий удар Тристана прекратил всяческие поползновения на жизнь воина церкви. Правильно он сделал, когда не доверил этим кнехтам погрузку девушки, ведь они её даже связать не смогли!

Он терпеть не мог некомпетентности, тем более в таком ответственном деле, как борьба с неверными, с магами и всеми, кто им потворствует, ибо только Триединому решать, кто достоин жизни, а кому следует умереть. Мерзкие чародеи вмешиваются в волю Божию, спасая безнадёжно больных и прокажённых. Единый ниспосылает им испытание через наказание, которое они должны преодолеть в борьбе со своими грехами. Им надо идти в храмы и вымаливать прощение перед Господом, но нет… Куда проще пойти к магу, чтобы тот облегчил его страдания, и можно тут же забыть свою вину перед Единым. Действительно, скинул груз ответственности за свои деяния и дальше ходишь по земле, отравляя своим смрадным дыханием и нечестивостью окружающих!