Дело заботливого опекуна - Эрл Гарднер

– А каким образом вы разглядели, что это «Смит-Вессон»? Я знаю, что небо было ясное, но все же?

– У меня был карманный электрический фонарик.

– Что? – вскричал Бергер таким тоном, как будто Даттон сознался в совершении преступления.

– У меня был карманный фонарик, – повторил Даттон.

– А почему вы до сих пор не сказали о нем?

– Потому что меня о нем никто не спрашивал.

– В самом деле? Существуют, видимо, и другие предметы, совершенно невинные, о которых вы не упомянули только потому, что никто вас о них не спросил?

– Но я не считаю, что ношение фонарика является чем-то противозаконным. А вы?

– Нет, но если у вас был электрический фонарик, то почему вы не воспользовались им, когда искали тело на земле?

– В этом не было необходимости, вот и все.

– Даже чтобы осветить человека, когда вы его нашли?

– Мне не нужен был свет, чтобы понять, что он мертв.

– Но для того, чтобы опознать его?

– Я не был знаком с Роджером Палмером и никогда его не видел, только говорил с ним по телефону.

– Вы просто предположили, что это был именно он?

– Да.

– Но это мог быть и кто-то другой?

– Да.

– И вы не проявили любопытства и не посмотрели на него при свете?

– Нет.

– Другими словами, вы знали, чей это труп, мистер Даттон, не правда ли?

– Нет, я только предполагал, что это он.

– Но когда вы нашли револьвер, вы осмотрели его с помощью фонарика, да?

– Да.

– Для того чтобы убедиться, что это действительно ваш револьвер? Вы посмотрели на его номер?

– Да, кажется, посмотрел.

– И вы заметили, что из него был сделан выстрел?

– Да.

– И что вы сделали?

– Я протер его носовым платком.

– Но таким образом вы стерли с него все отпечатки пальцев, в том числе и чужие, если они на нем были?

– Боюсь, что да.

– И после этого вы нам рассказываете, что не способны утаить улики?

– О, нет, великий боже!

– Тогда зачем вы обтерли этот револьвер?

– Я не хотел, чтобы на нем остались мои отпечатки.

– Почему?

– Я был испуган, я боялся, что меня обвинят в этом преступлении.

– Ах, вот как! Только тут вы поняли, что вас могут посчитать виновным? У вас не возникло такого опасения тогда, когда вы нашли свой револьвер рядом с трупом?

– Нет! Я подумал, что нужно немедленно предупредить полицию и принять все меры для того, чтобы сохранить отпечатки пальцев убийцы на оружии. Я хотел поспешить к ближайшему телефону и сказать: «Я предполагаю, что это мой револьвер. На нем должны быть мои отпечатки, но также отпечатки и убийцы!» Я не схватился бы за платок, чтобы стереть все отпечатки... я не стал бы прятать этот револьвер под трубой... я бы... но я потерял рассудок!

– Что вы сделали после того, как вытерли револьвер?

– Побежал к своей машине.

– Нет! По вашим же собственным словам, вы были там еще пятнадцать минут! Что вы там делали?

– Я вытирал револьвер!

– Энергично терли?

– Да.

– И дышали на него, чтобы получше снять отпечатки?

– По-видимому, да.

– Очень подходящее поведение для человека, который не хочет, чтобы его заподозрили в сокрытии улик!

Бергер горестно закрыл глаза, разведя руки и качая головой. Затем он направился к своему месту, но вдруг обернулся, как бы вспомнив что-то особо важное.

– Кстати, по вопросу о поручительстве, мистер Даттон! Вы нам сказали, что сумма наследства составляла 100 тысяч долларов, из которых вы передали наследнице 96 тысяч, а после всего этого осталось около 250 тысяч.

– Да.

– Вы продали акции «Стир Ринд Ойл», оставшиеся от мистера Эллиса, а затем перекупили их на собственное имя?

– Да. Когда мне показалось, что они могут подняться в цене.

– И сейчас эти акции стоят в несколько раз дороже, чем тогда, когда вы их покупали?

– Да.

– Но с какой целью вы записали их на свое имя?

– Дело в том, что это было мошенничество – эти акции все равно должны были продолжать падать!

– Не понимаю, – сказал Бергер. – Значит, если бы акции продолжали падать, вы собирались принять убытки на себя, но если бы они стали повышаться, вы вернули бы их, согласно поручительству, наследнице?

– Вроде так!

– Вроде так, – повторил Бергер саркастическим тоном. – И вы действительно вернули эти акции наследнице?

– Да.

– Благодаря этому она и стала обладательницей двухсот пятидесяти тысяч?

– В значительной мере так.

– Все это представляется мне в некотором роде финансовым жонглированием, но, поскольку я профан в этой области, не буду судить о вашей правомочности... Поскольку вы советник по вложениям капитала, у вас, вероятно, есть клиенты и кроме мисс Эллис?

– Да, конечно.

– Вам случалось продавать принадлежащие им ценности без их ведома?

– С другими клиентами положено совершенно другое...

– Они спрашивают от вас время от времени отчет, я полагаю? А сколько раз вы отчитывались перед мисс Эллис?

– Ни разу.

– Вы восстановили акции «Стир Ринд Ойл» до 21 сентября или после?

– Как раз к этому дню.

– К этому дню, – повторил Бергер. – Это крайне интересная деталь. Значит, когда Палмер вам позвонил по телефону, вы уже восстановили акции по поручительству?

– Это не оказало никакого влияния на мои действия.

– Скажите, не обращались ли вы случайно к этому времени к какому-нибудь юристу?

Даттон колебался.

– Да или нет? – настаивал Бергер. – Обращались ли вы к юристу перед 21 сентября?

– Да.

– Подвожу итог. После консультации с человеком, знающим законы, незадолго до убийства вы восстановили акции, которые мисс Эллис просила вас не продавать и которые без ее ведома вы сначала реализовали, а потом купили, записав уже на свое имя. Перекрестный допрос оказался полезным. Допрашивая вас первым, ваш адвокат с большой тщательностью избегал задавать вам эти вопросы, не правда ли?

– Протестую! Свидетель не знает, каковы мои намерения и чего я избегаю, – сказал Мейсон.

– Протест принят! – сказал судья.

Бергер широко улыбнулся присяжным:

– Перекрестный допрос исчерпан!

Он двинулся на свое место с торжествующим видом, как человек, который наконец сделал то, о чем давно мечтал.

Глава 17

– Вызовите мистера Холбрука! – попросил Мейсон служителя.

Появился Холбрук. Выполнив требуемые формальности, он занял место свидетеля.

– Есть ли у вас особые причины запомнить события, произошедшие 21 сентября сего года? – спросил Мейсон.

– Да. В этот вечер приехала моя золовка, для того чтобы провести свой отпуск вместе с нами.

– Поехали вы ее встречать на вокзал или в аэропорт?

– Да. В аэропорт. Ее самолет прибывал в 22.50.

– Не произошло ли в тот же вечер какое-нибудь событие, которое обратило на себя ваше внимание?

– Да, сэр.

– Что именно?

– Примерно около девяти вечера, когда я вышел покурить, я услышал выстрел.

– Протестую! – сразу же закричал Бергер. – Свидетеля подталкивают к выводу.

– Ну, скажем, звук взрыва, – поправил его Мейсон. – Вы можете определить, откуда он донесся?

– С площадки для игры в гольф.

– Как ваш дом расположен по отношению к площадке?

– Он стоит на улице, которая идет вдоль нее.

– Вам известно место, где находится седьмая лунка?

– Да, примерно в ста пятидесяти метрах от моего дома.

– Чтобы избежать ошибки, покажите и пометьте карандашом на этом плане место вашего дома и седьмой лунки.

После того как это требование было выполнено, Мейсон обратился к Бергеру:

– У вас есть вопросы к свидетелю?

Оторопевший Бергер обратился к судье:

– С согласия вашей чести, я прошу, чтобы этот план был аннулирован как не имеющий никакого отношения к рассматриваемому делу.

Судья обратился к Мейсону:

– Прошу вас объяснить, для какой цели вы пригласили сюда этого свидетеля?

– Охотно, ваша честь, – ответил Мейсон. – Судмедэксперт заявил, что смерть Палмера наступила между половиной десятого вечера и двумя часами ночи. Но во время перекрестного допроса он признал, что этот факт нельзя установить с точностью, и допустил, что, возможно, хотя и маловероятно, что смерть Палмера наступила в половине девятого. Мы все помним утверждение Даттона, что, когда он прибыл на место свидания, Палмер был уже мертв.

Бергер разразился хохотом и сделал вид, что не может успокоиться.

– Похоже на то, что свидетель слышал шум детонации мотора или разрыва шин, но под давлением защиты убедил себя в том, что это был выстрел! А теперь он хочет убедить присяжных не только в том, что это был выстрел, но и в том, что именно этим выстрелом был и убит Роджер Палмер! Ваша честь, это все настолько странно, что едва ли стоит терять на это время.

Судья отрицательно покачал головой.

– Ваши слова, господин прокурор, на мой взгляд, подчеркивают важность этого свидетельства и его допустимость. Продолжим допрос свидетеля.

Бергер вздохнул и протянул руки к присяжным, как бы показывая им, что его заставляют терять время против его воли, затем спросил: