Этидорпа, или Край Земли - Джон Ллойд

Тогда один из них выступил вперед, оказавшись ко мне лицом к лицу – остальные плотно окружили меня и его. Подняв свой указательный палец, он поднес его близко к моему лицу, и когда его резкие глаза сверкнули из-под его черной маски, пронизав меня насквозь, он медленно сказал: «Почему ты не говоришь „братья“?»

«Ужасно, – откликнулся я – прекратите это издевательство. Разве вы не достаточно страдали от своих преследований, чтобы заставить меня отказаться от слова, которое вы применяли к себе? Вы можете всего лишь совершить убийство, так выполняйте же приказ своих невидимых правителей и кончайте эту затянувшуюся пытку».

«Брат, – сказал говорящий – Вы хорошо знаете, что священные правила нашего ордена не позволяют нам убивать человеческое существо. Мы существуем, чтобы приносить благо человечеству, чтобы провести своенравных через горящую пустыню к дорогам праведности, а не уничтожать или преследовать брата. Наше учреждение благотворительное, оно наставляет своих членов, помогая им в поисках счастья. Сейчас Вы искупаете преступление, которое совершили, и для блага вашего духа будет праведно повернуться против зла, ибо при распространении наших мистических знаков и братских обращений Вы согрешили против себя больше, чем против других. Струна совести, биение раскаяния наказывают Вас».

«Истинно, – заплакал я, потому что всё значение того, что он сказал, загорелось во мне – все слишком правильно, но я горько раскаиваюсь в своем вероломстве. Другие никогда не узнают, как терзалась душа моя при воспоминании о тяжести нарушения того обещания. Несмотря на моё открыто беззаботное или дерзкое поведение, моё сердце смиренно и дух мой молит о пощаде. Днём и ночью, в тайне, я проклинал себя за то, что не обращал внимание на несказуемый указ, и долго ждал суда, который я должен перестрадать за моё предательство. Я понимаю, что день расплаты неумолимо придёт. Я не восстаю, я отменяю свой дерзкий язык, я отрекаюсь от „Исповеди“, я отрекаюсь. Я только прошу убить меня сразу и покончить с этим наказанием. Я жду своего суда. Чем он может быть?»

Сжав мою руку, ведущий сказал: «Как член нашего ордена, Вы готовы. Сейчас мы можем судить Вас, как нам было указано. Вы настаиваете на том, чтобы называть нас дьяволами в приступе Вашего бешенства, и мы должны были спорить с Вами до тех пор, пока Вы снова не повернётесь к нам и не станете одним из нас. Наш суд только во имя Вашего блага, мир сейчас не должен узнать о его природе, по крайней мере, настолько, насколько это может нас затронуть. Те, кого Вы здесь видите, не являются Вашими судьями. Мы – служители, посланные для того, чтобы трудиться вместе с Вами, чтобы привлечь Вас снова в наши ряды, чтобы привести Вас в такое состояние, которое сделает Вас способным выполнить тот приговор, который Вы навлекли на себя, ибо Вы должны быть Вашим судьёй. Прежде всего, нас направили к Вам, чтобы добиться Вашего добровольного согласия покинуть эту местность. Вы больше не можете принимать участия в делах, которые Вас интересовали прежде. Для людей этого государства и для Вашего дома, детей Вы на всё время должны стать странником. Вы согласны?»

«Да» – ответил я, потому что знал, что должен согласиться.

«В следующую очередь мы должны помочь Вам удалить все следы Вашей идентичности. Насколько это касается мира, Вы должны оставить Ваше тело там, где Вы, очевидно, утонули ради блага мира – безобидный маскарад, чтобы ввести в заблуждение людей и послужить для других слабых примером. Вы готовы?»

«Да».

«Тогда снимите вашу одежду и замените её на этот костюм».

Я подчинился и сменил свои одеяния, получив взамен другие. Затем один из группы, вынув из-под низа своей мантии коробку, содержащую несколько бутылок с жидкостями, принялся ловко смешивать их, а затем он покрыл моё лицо составом, который после смешивания жидкостей принял бесцветный вид.

«Не бойтесь умываться, – сказал ведущий – эффект этого лосьона достаточно постоянный, пока Вы живете в этой стране».

Я провёл рукой по своему лицу. Оно было покрыто морщинами, как могла бы сморщиться желатиновая плёнка сильного тонина или вяжущей жидкости. Под своими пальцами я ощущал подобие морщинистого лица очень старого человека, но не испытывал боли. Напрасно я пытался разгладить морщины, сразу же после прекращения надавливания моей рукой морщины появлялись вновь.

Далее другой человек нанёс бесцветную жидкость на мои волосы и бороду. Он хорошо их растёр и потом насухо вытер полотенцем. Перед моим лицом поставили зеркало. Я подался назад – трансформация была полной. Мой внешний вид изменился совершенно. Моё лицо стало старым и морщинистым, а волосы – белыми, как снег. В изумлении я закричал:

«Я сумасшедший! Это не сон?»

«Это не сон. Но, используя методы в точном соответствии с законами физиологии, мы смогли преобразить Вашу внешность из зрелого мужчины в старого человека, но без ослабления Вашей жизненности». Один из покрытых масками людей открыл любопытную маленькую шкатулку, которая, как я определил, была напичкана перегонным кубом и другими алхимическими фигурками и была выполнена в восточном стиле. Он вытащил оттуда фонарь, который зажёг вощеным фитилём. Вспыхнувшее пламя, сначала полыхнуло голубым цветом, затем жёлтым, потом фиолетовым и, наконец, красным. Казалось, что с каждой мутацией оно становилось более странным и жутким. Я беззвучно смотрел на его фантастические изменения. Вскоре после этих преобразований оно запылало ровным странным кроваво-красным оттенком. Теперь человек держал над пламенем крошечную чашку, которая, через несколько мгновений, стала шипеть и дымиться, испуская необычный полусветящийся пар. Мне приказали вдыхать его.

Я колебался, во мне возникла мысль: «Теперь я другая личность, настолько ловко замаскированная, что вероятно мои собственные друзья не узнали бы меня. Этот пар предназначен для того, чтобы удушить меня, и моё тело, если его найдут, не будет опознано, его не смогут идентифицировать».

«Не бойтесь, – сказал ведущий, как будто читая мои мысли – опасности нет». И я сразу понял, быстро рассуждая, что если бы потребовалась моя смерть, то моё тело могло бы быть быстро уничтожено, и вся эта церемония была бы ни к чему.

Я больше не сомневался и вдохнул пар в свои легкие. Пар поднялся и свободно распрямил мою грудь. Затем спросил: «Этого не достаточно?» Теперь отчаяние охватило меня. Голос мой больше не звучал полным тоном мужчины средних лет и совершенного здоровья. Он скрипел и дрожал, как будто охваченный параличом. Я увидел своё отражение в зеркале – старый человек с морщинистым лицом и белыми волосами. Теперь я слышал свой голос восьмидесятилетнего человека.

«Что вы сделали?» – закричал я.

«Мы выполнили Ваши приказания. Вы сказали нам, что готовы оставить себя самого здесь – и вот работа выполнена. Человек, который вошёл, теперь исчез. И если бы Вам предстояло находиться на улицах вашего родного посёлка и крикнуть вашим прошлым друзьям – „это я – тот, которого вы ищете“, то они улыбнулись бы и назвали Вас сумасшедшим». «Знайте, – продолжал голос – что в восточной метафизической мудрости больше истинной философии, чем в олицетворенных науках сегодняшнего дня. Это даёт возможность в случае необходимости для того, кто стоит за пределами внутреннего и внешнего боготворимого Учителя, привлечь сокровища из оккультной мудрости владений восточных мудрецов, которые ничего не забывают и ничего не теряют. Разве нам не было позволено выполнить его повеления хорошо?»

«Да, – прохрипел я – и я желаю, чтобы вы сделали это лучше. Чтобы я был как мёртвый».

«Когда придёт время – если это необходимо – Ваше мёртвое тело выловят из воды, – последовал ответ. – Свидетели видели трагедию утопления и, безусловно, опознают тело».

«И я могу уходить? Я теперь свободен?» – спросил я.

«А этого – сказал он – мы не можем знать. Наша часть работы выполнена, и мы можем возвращаться в наши родные земли и снова приступать к разностороннему обучению. Насколько это касается нас, Вы свободны, но нам было указано передать Вас другим – тем, кто будет исполнять приговор дальше. Существует следующий этап».

«Скажите мне, – закричал я, снова падая духом – скажите мне полную меру моего приговора».

«Это неизвестно нам и, вероятно, неизвестно любому другому человеку. Насколько это касается членов нашего ордена, Вы сейчас исчезли. Когда Вы скроетесь из виду этой ночью, мы разделимся, и будем знать о Вас и Вашем будущем не больше, чем о тех из нашего действующего ордена, кто проживает в этой части страны. Мы не знакомы лично с гидом, который будет избран проводить Вас дальше, и с тем, кто появится в надлежащее время. Мы даже не догадываемся о последствиях Вашего путешествия. Мы только знаем, что Вас не убьют, ведь Вы должны провести работу. Вы будете существовать дольше других вашего возраста, которые умрут. Прощайте, брат, мы исполнили наш долг, и с Вашего позволения должны теперь вернуться к нашим многочисленным занятиям. За короткое время все следы вашей неудачной попытки, преступления, которое Вы совершили, напечатав наши сокровенные тайны, исчезнут. Даже теперь эмиссарам предписано собрать и уничтожить письменные рекорды Вашей слабости. С уничтожением такого свидетельства – а каждая копия должна быть надёжно уничтожена – и с исчезновением его от людей – ибо этому также надлежит быть исполнено – наша ответственность за Вас прекратится».