Эксперимент «Ангел» - Джеймс Паттерсон

Один предлагает запустить вместе с ней в лабиринт ирейзера — для «проверки физической сопротивляемости» и «сравнительного анализа силы двух опытных образцов». Другой считает, что, независимо от ее скорости, напряжение на ножных датчиках надо поднять до максимального уровня «для изучения стрессовых эффектов и их влияния на уровень адреналина».

Ангел искренне желала им всем вечно заживо вариться в кипящем масле.

Еще один, прямо извращенец какой-то, чертит очередную, особо хитроумную, схему лабиринта.

Кто-то дал ей стакан воды, и она залпом его осушила. Ангел старательно делала вид, что полностью отключилась, но на самом деле сосредоточилась.

Эврика! Мысленные построения белохалатника, как в зеркале, отражаются у нее в мозгу. Все понятно. Каким будет новый лабиринт, она уже знает. Ангел нарочито часто задышала, притворяясь, что вот-вот упадет в обморок, а сама тем временем планировала свой следующий забег.

Каждый тупик, каждая западня были у нее как на ладони. Притворно рассеянно озираясь по сторонам, Ангел мысленно рассчитывала повороты: от входа сразу направо… Снова направо. Налево. Три следующих развилки пропустить совсем. Выход будет за четвертым поворотом направо.

Здорово она их обдурила! Ей прямо не терпится начать новую гонку!

Какой-то белохалатник рывком ставит ее на ноги перед стартовой чертой. Затарахтел звонок, ее пихнули. Со скоростью ветра она срывается с места. Маршрут спланирован заранее, и она без колебаний несется вперед, побивая все собственные рекорды.

Выход! Она вырывается за пределы лабиринта и падает на прохладный дощатый пол.

Над ней витают обрывки слов: удивительно, способность к познанию и анализу, интерпретационные навыки, творческий подход к решению проблем. Взять образцы серого вещества. Законсервировать жизненные органы. Сохранить генетический код.

— Вы с ума сошли, господа. Мозг ее расчленять рано, — говорящий засмеялся, как будто сказал что-то смешное.

Она где-то слышала этот голос, то ли во сне, то ли дома с Макс, а может, в передаче какой-то по радио…

Ангел заморгала. К ней медленно возвращалось сознание. Она внимательно посмотрела вверх и, конечно, выдала себя с головой. Над ней навис пожилой человек в очках в тонкой оправе. Он улыбался, но она не улавливала никаких его мыслей. Он был похож… похож на…

— Здравствуй, Ангел, — ласково сказал Джеб Батчелдер. — Сколько лет, сколько зим, девочка. Я так по тебе соскучился.

Надж понятия не имела, что надеялся увидеть Клык. Летящую к ним Макс? Макс, стоящую внизу и размахивающую навстречу им руками? Распростертое на земле безжизненное тело Макс? Эту последнюю мысль Надж старательно от себя гнала. Клык старше ее. Он умнее. Макс ему доверяет. И она, Надж, тоже. Она примет любое его решение. Лучше самой больше ни о чем не думать. Она будет просто терпеливо и спокойно ждать.

Как давно они расстались с Макс? Надж уже потеряла счет времени. Все ширящимися кругами они с Клыком часами кружат над землей. Может, Макс уже обогнала их и давно дожидается в условленном месте на озере Мид?

— Клык? Ты помнишь, где Макс от нас отстала?

— Да.

— Мы туда и летим, да?

Пауза.

— Нет.

— Почему? Может, с ней что-то случилось? Может, ей надо помочь? Может, надо сначала спасать Макс, а потом уже выручать Ангела?

Надж считала, что эти две задачи неразделимы. Но какую решать первой? То Ангел, то Макс, то снова Ангел. В мозгу у нее все перепуталось.

Клык взял налево, забирая все круче перенятым у ястребов движением всего тела.

Надж послушно следовала за ним. Земля внизу казалась выгоревшей и мертвой: редкие, никуда не ведущие дороги, колонны одиноких кактусов и островки колючего кустарника.

— Теперь подумай, — Клык старается говорить спокойно и логично. — Что могло случиться с Макс? Разбиться о дерево она не могла. Упала на землю? Врезалась в скалу? Тоже вряд ли. Значит, если с Макс что-то случилось, на нее напали. Значит, тот (или, что еще хуже, те), кто это сделал, за ней следил. И для нас совершенно излишне, чтобы этот «кто-то» выследил и нас тоже. Поэтому, если мы полетим за Макс, мы сами себя выдадим.

У Надж отвисла челюсть.

— А если Макс припозднилась просто потому, что она занята, наше возвращение к ней тоже ни к чему не приведет. Она вернется, когда сможет. Всему свое время. Так что пока наша главная задача — общее наблюдение за территорией. И возвращаться назад мы не будем.

Надж уже готова была возразить, но в голове у нее зазвучал голос Макс: «Сначала думай, потом говори». Она закрыла рот и недоуменно задумалась. Почему Клык отказывался выручать Макс, правда, ценой собственной безопасности? Ведь готовы же они на все — потерять и свободу, и жизнь — ради спасения Ангела. Почему же с Макс по-другому?

«Разве Макс не важнее Ангела? — виновато думает Надж. — Разве Макс не заботилась обо всех них? Разве не на ней держалась вся их общая жизнь?»

Она бросила на Клыка сердитый взгляд: Клык был хороший. Не слишком-то мягкий и ласковый, но хороший. Сильный, красивый, умный, способный. Но, если бы не было Макс, разве смог бы он взять их всех под свое крыло? Может, он просто улетел бы и жил один сам по себе, а про них и забыл бы совсем. Чужая душа — потемки, и какие там у Клыка мысли, Надж совершенно невдомек.

Неожиданно она почувствовала, как по щекам у нее текут слезы, к горлу подступил ком, в носу защипало. Представить себе, как жить без Макс, она не могла.

Надо успокоиться, дышать глубоко и успокоиться. Не плакать же на глазах у Клыка! Надо стать сильной, по-настоящему сильной. Не когда-нибудь после, а прямо сейчас. Надж постаралась на лету смахнуть слезы, постаралась думать о чем-то другом.

Вон там внизу едет белый грузовик, и она пытается представить себе, что он везет и откуда. Как будто это имеет какое-нибудь значение…

Грузовик направлялся к развилке. Каждая отходящая дорога четко помечена стрелкой, указывающей направление и расстояние до следующего населенного пункта или точки назначения. Надж пригляделась, и дорожные знаки стали яснее. «Калифорния. Центр досуга. 18 миль», — читает она. «Лас Вегас. На север. 98 миль». «Типиско. 3 мили».

Типиско, Типиско, Аризона. Ее родина! Место, где живут ее родители! Боже мой! Там она их разыщет, увидит своими глазами! Может, они захотят взять ее к себе? Может, они тосковали по ней все эти годы?

— Клык! — закричала она, уже начав снижаться. — Там внизу Типиско! Я полетела в Типиско!

— Не смей! Надж, не смей! — Клык подлетел к ней вплотную. — Не отвлекайся! Не надо тебе туда! Нам надо держаться друг за друга!

— Нет! — Надж вдруг чувствует себя самостоятельной и отчаянно смелой. — Я лечу искать своих родителей! Если Макс больше нет, мне нужен хоть один родной человек!

Темные глаза Клыка округлились от удивления:

— Надж, ты с ума сошла! Что ты такое говоришь? Давай все спокойно обсудим. Сейчас привал сделаем и обсудим. Подожди!

— Нет, — отрезала Надж. — Я лечу в Типиско. И ты меня не остановишь!

— Тут в общем-то безопасно, если, конечно, ирейзеры не выйдут на наш след по запаху, — прошептал Газман Игги.

Тесно прижавшись друг к другу, парнишки сидели в расщелине около самой вершины крутого утеса. Разросшийся по бокам колючий кустарник надежно укрывал их от посторонних взоров. Да и вообще, чтобы сюда добраться, ирейзерам пришлось бы заняться альпинизмом. Но, с другой стороны, у них был вертолет…

Игги огорченно пнул попавшийся под ногу камень:

— Дело наше швах! Я думал, те двое, которых мы поджарили, были одни. Думал, мы сможем хоть немного передохнуть. Фиг тебе! Они, поди, подкрепление вызвали еще до того, как избушку нашу атаковали.

— Но хоть двоих мы порешили. — Газман сосредоточенно разминает пальцами пыль. «Интересно, — думает он, — оттого, что мы их укокошили, Игги так же хреново, как мне?»

— И что с того? Что теперь делать? Домой нам заказано. Они, я думаю, туда в первую очередь двинули. Куда нам теперь деваться? А если Макс и остальные вернутся домой и угодят там в засаду? Ведь прямо в их волчьи пасти попадут!

— Откуда мне знать, — огорченно буркнул Газман. — Я вообще думал только о том, как с теми двумя разделаться, а что дальше — мне не до того было. Ты умный, вот ты и предлагай!

Но Игги уныло уткнулся головой в колени:

— Я тебе что, Эйнштейн, что ли?

В расщелине стемнело. Воздух был затхлым и вонючим. Им обоим казалось, что они похоронены заживо.

— Идея! — оживился вдруг Газман. — Слушай, что я придумал. Оно, конечно, рискованно, и Макс меня по головке за это не погладит, но…

Игги поднял голову:

— Давай, выкладывай!

Никогда еще за все мои долгие четырнадцать лет не чувствовала я себя обычным, нормальным человеком. Никогда, только в тот единственный день, который я провела с Эллой и ее мамой, доктором Мартинез.