Бумага. О самом хрупком и вечном материале - Иэн Сэнсом

С машиной управлялись два человека — один работал на загрузке, другой на выгрузке. В действие ее приводил небольшой мотор, а собой она представляла резервуар около трех футов в ширину, четырех в глубину и девяти в длину, разделенный на два отсека. Первый наполняли раствором хозяйственного мыла и отбеливателя, второй — водой для отполаскивания. Оба отсека были снабжены парой латунных валов, между которыми проходила закольцованная лента, которая тянулась дальше к стальному валу, нагреваемому газом. Остроумное устройство было сконструировано в 1911 году, а первый его экземпляр в 1912 году установили в Казначействе Соединенных Штатов. Это была в буквальном смысле машина для отмывания денег.

Беда с деньгами — помимо того очевидного факта, что часто они бывают грязными как в прямом, так и в переносном смысле — заключается в том, что спрос на них вечно норовит превысить предложение. Это означает, что, не имея возможности изготовить их и пустить в обращение, причем сделать это достаточно быстро, вы порой вынуждены отмывать те, что были выведены из обращения по причине чрезмерной загрязненности.

В качестве денег можно использовать что угодно: раковины, табачные листья, гвозди, золотые и серебряные монеты, вампум. Но эти так называемые товарные деньги относительно редки, и их надо еще уметь добыть. Если, скажем, вы это не вы, а правительство, и вам понадобились деньги на войну или чтобы учинить в своей стране экономический бум, наколдовать вампум из ниоткуда у вас не получится. Чтобы было, на что накупить винтовок или запустить механизм процветания, вам придется пойти на пляж, набрать ракушек и нанизать их бусинками на шнуры. А вот бумажных денег можно — быстро и недорого — напечатать сколько угодно или, на худой конец, сколько нужно отмыть. Для появления дополнительных бумажных денег достаточно распоряжения властей.

Досконально ознакомиться с вопросом желающие могут с помощью следующих трудов: “История экономического анализа” (History of Economic Analysis, 1954) Йозефа Шумпетера, “Деньги: откуда они приходят, куда уходят” (Money: whence it came, where it went, 1975) Дж. К. Гэлбрейта и “Восхождение денег” (The Ascent of Money, 2008) Ниала Фергюсона. Выражаясь же совсем кратко, современная прикладная и теоретическая экономика в основе своей держится на бумажных деньгах. На них же — или, во всяком случае, на электронных деньгах, по сути тех же бумажных, только не напечатанных на бумаге — основывается и постмодерная экономика. По словам Бена Бернанке, профессора экономики в Принстоне, при президентах Джордже Буше-младшем и Бараке Обаме занимавшего пост председателя Совета управляющих Федеральной резервной системы, “правительство США располагает технологией, а именно печатным станком (а в наши дни его электронным эквивалентом), которая позволяет практически задаром выпускать столько американских долларов, сколько правительство посчитает нужным… Из этого следует, что при системе, основанной на бумажных деньгах, правительство при желании всегда может увеличить расходы и, соответственно, воспользоваться положительным эффектом инфляции”.

Акции и сертификаты, XIX век

Вроде бы все замечательно. Да, но только до тех пор, пока печатный станок не сломался или не разогнался сверх всякой меры. У дешевых в производстве, хорошо приспособленных для хранения, транспортировки, обмена, взаимозаменяемых, воспроизводимых и подходящих для складывания фигурок оригами бумажных денег, как выясняется, есть злейший враг — они сами.

Первыми бумажные деньги стали использовать китайцы в VIII веке, в правление императора Сюань-цзуна. Их заставила суровая необходимость. Китайскую монету чеканили из меди. В один прекрасный момент меди стало не хватать. Тут-то металл и заменили бумагой. В XV веке китайцы от бумажных денег отказались — когда убедились, что, чем больше печатаешь денег, тем меньше они стоят. Но худшее уже свершилось — мир узнал, что такое бумажные деньги и чем они хороши.

В XIII веке прославленный путешественник Марко Поло описал процесс превращения бумаги в деньги, каким он застал его в правление хана Хубилая:

“Приказывает он… нарезать вот как: сначала маленькие кусочки, стоящие половину малого ливра, или малый ливр, иные ценой в пол серебряного гроша, а другие — в серебряный грош; есть и в два гроша, и в пять, и в десять, и в безант, и в три, и так далее до десяти безантов; и ко всем папкам приложена печать великого хана. Эти бумажки выпускаются с такой важностью и торжественностью, как будто бы они были из чистого золота или серебра; над каждым родом бумажек поставлено много чиновников, назначенных для того, чтобы подписывать свои имена и прикладывать свои печати.

Когда все приготовлено как следует, тогда главный чиновник, назначенный государем, окрашивает киноварью вверенную ему печать и прикладывает ее к бумажке, так что форма ее отпечатывается на последней красным; после этого монета считается подлинной”[23].

В наше время ритуалы превращения бумаги в деньги гораздо более замысловаты и требуют несравненно большего технического оснащения — а откуда бы иначе взяться водяным знакам, металлическим нитям, светоотражающим элементам и так далее, — но несмотря на это, современные бумажные деньги, по сути, ничем не отличаются от тех, что были в ходу при Хубилае. Знаменитое стихотворение Кольриджа “Кубла-хан” (так на английском того времени передавали имя Хубилай), вдохновленное книгой, в которой обильно цитировался Марко Поло, заканчивается призывом:

Сюда, скорей сюда, глядите,О, как горят его глаза!Пред песнопевцем взор склоните,И этой грезы слыша звон,Сомкнемся тесным хороводом,Затем что он воскормлен медомИ млеком рая напоен![24]

В Европе первые бумажные деньги были выпущены в XVII веке в Швеции. Но более всего на формирование западной денежно-финансовой системы повлияли — дурно ли, хорошо ли, это другой вопрос — идеи и эксперименты шотландца Джона Ло, картежника, убийцы и математического гения. “Я раскрыл секрет философского камня, — заявлял Ло, — могу теперь превращать бумагу в золото”.

(То же самое испокон веку проделывают или пытаются проделывать писатели в соответствии с известной максимой Сэмюэла Джонсона: “Дурни и только дурни берутся за перо бесплатно”. Это нормально и в порядке вещей. Беда обычно начинается там, где писатели норовят превратить золото в бумагу. В истории литературы хватает писателей, старательно входивших в образ гуру. Но некоторые из них, увы, казались сами себе еще и большими специалистами в области финансов — как например, поэт и антисемит Эзра Паунд. Как рассказывает один из биографов, Паунду “удавалось подпитывать в себе интерес к таким авторам, как Гомер, Данте и Шекспир… только благодаря тому, что он внушал себе, будто, помимо поэзии, они внесли большой вклад в экономическую науку”. Особенное внимание он уделял сертификатным средствам оплаты, то есть разнообразным платежным средствам, которые не являются собственно деньгами, но могут использоваться вместо них — таким, скажем, как талоны на обед в столовой предприятия или бебиситтерские купоны. При том что большинство идей Паунда из области экономики, да и большинства других областей приложения его мысли в наше время полностью дискредитированы, сертификатные деньги многим по-прежнему интересны. Среди этих многих — лауреат Нобелевской премии по экономике Пол Кругман, который часто с помощью сертификатов иллюстрирует свои мысли относительно государственного вмешательства в экономику в периоды спада. В довершение можно отметить, что сама по себе история литературы тоже строится на сертификатах, неформальных долговых расписках, подарочных купонах и местных суррогатных валютах. Но это так, к слову.)

В труде под названием “Деньги и торговля, рассмотренные в связи с предложением об обеспечении нации деньгами” (Money and Trade Considered, with a Proposal for Supplying the Nation with Money, 1705) Джон Ло утверждал, что необходимы государственные банки, облеченные правом выпуска и поддержания обращения бумажных денег, каковые “более серебра пригодны для использования в качестве средства оплаты”, поскольку их, среди прочего, “легче доставлять по назначению” и “легче хранить”, что, в свою очередь, способствует “трудовой занятости Народа, благоустройству Государства, развитию Производства, ведению Внутренней и Внешней Торговли, стяжанию Богатства и Могущества”.

Воплотить свои идеи на практике Ло удалось во Франции, где ценой многолетних трудов и интриг он был назначен генеральным контролером (несколько десятилетий спустя ту же должность ненадолго занял носитель всем известной “бумажной” фамилии Этьен де Силуэт). В 1716 году он учредил первый частный акционерный Всеобщий банк, который в 1719 году превратился в государственный Королевский банк. Оказавшись во главе первого в истории Франции центрального банка, Ло продолжал экспансионистскую денежную политику, щедро печатал банкноты и раздавал ссуды, словно бы совершенно не заботясь о завтрашнем дне.