Холодные воды - Елена Руденко

   -- Говорят, Коко убили, -- продолжал он, -- уверен, что это наиболее верное объяснение ее гибели ... Милашка была слишком любознательна... А высший свет жесток и не любит любопытных...

   Он покачал головой.

   -- Самоубийство от несчастной любви и ревности! -- иронично передразнил Бобровский, -- Замечу, именно мне приходилось страдать от ревности! Милашку Коко преследовали куда более знатные и богаты поклонники. Самоубийство по моей вине! Вздор! В свете решили, что она мечтала о замужестве со мною. Ах-ха! Только глупец мог пусть этот слух.

   Бобровский расхохотался.

   Кажется, я проникся пониманием к чувствам Ростоцкого. Не хотел бы я видеть подобного человека среди новоявленных родственников. Бобровский не производил впечатления человека, питающего искренние чувства к барышне Климентине.

   -- Но в Коко было столько огня! -- повторил он, с блаженной улыбкой погружаясь в воспоминания.

   -- Когда вы видели Коко последний раз?

   Светский гуляка задумался, скорчив гримасу размышления.

   -- Больше чем за месяц до смерти...

   -- Неужели? А по моим сведениям... -- начал я.

   Бобровский вздрогнул.

   -- Простите, -- перебил он, -- Моя невеста уверена, что после знакомства с нею я прекратил всяческое общение с Коко. Мне бы не хотелось компрометировать себя в глазах невесты.

   -- Знатной невесты, -- поправил я.

   -- Очаровательной невесты, -- возразил он спешно, -- наследство меня не интересует, моего состояния достаточно. Иначе бы старик Ростоцкий не согласился бы на помолвку. Я искренне готов связать с этой барышней жизнь...

   -- Однако вы не пренебрегли обществом дамы с репутацией куртизанки...

   -- Ох, Вербин, не знал, что вы любитель читать ханжеские морали.

   -- Вам повезло, что невеста верит любому вашему вздору.

   Собеседник поморщился. Положив руку на сердце, он произнес.

   -- Возможно, и я поверю любому вздору, который расскажет мне она. Причина в нашей вере друг другу - это глубокие искренние чувства... Ради мадемуазель Климентины я готов изменить свою жизнь, отказавшись от пороков общества.

   -- Хотелось бы верить вашим словам.

   -- Простите, но мне непонятна причина вашего участии в судьбе моей невесты. Неужто ее брат представил меня вам как чудовище? Уверяю вас, его страхи преувеличены, но вполне простительны. Всякий любящий брат обеспокоен участью сестры.

   -- Полагаю, нам лучше оставить обсуждение чувств Сергея Ростоцкого, -- прервал я.

   -- Да, вы правы... Не судите меня строго, я никогда не скрывал своих пороков. Пусть прозвучит несколько странно, но это делает мне честь. Взгляните на ханжу Типанского. Вот уж кто поистине недостойно обращается со знатными дамами, добиваясь их благосклонности под видом целомудренной дружбы, а сам в это время развлекается с самыми распутными куртизанками Петербурга.

   Насколько я был далек от светских сплетен, но подобное мнение о Типанском мне слышать довелось. Бедняжка мадемуазель Адель, доводы Ольги тут бесполезны, остается только понадеяться на настойчивость Стахова.

   -- Да-да, Типанский, -- задумчиво произнес Бобровский, -- он весьма рьяно соперничал со мною за внимание Коко. Но он пытался сохранить свои порывы в тайне, а я честно не скрывал своих намерений. Мерзкое ханжество, не так ли?

   На сей раз я был согласен с собеседником.

   -- Вы правы, -- ответил я, -- ханжество...

   -- Жаль наивных дам и барышень, -- вздохнул Бобровский, -- ведь любую правду о Типанском они назовут клеветою... Слыхал, Денис Стахов здорово напугал нашего друга. Сгораю от любопытства, чем закончиться эта шутка. Не прикажет же взаправду Типанский долго жить? Хотя последнее время я стал серьезнее относится к мистическим явлениям...

   -- Разумно, -- кратко ответил я.

   Далее Бобровский попытался расположить меня к дружеской отвлеченной беседе, но найти общих тем нам не удалось. Вскоре я простился с ним.

   У меня не было никаких оснований верить словам Бобровского относительно чувств к Климентине. Однако его опровержение версии самоубийства Коко прозвучали вполне правдоподобно. Молодая особа ее характера не стала бы даже печалиться о разлуке со столь ничтожным человеком. Хотя любовь иногда способна затмить даже самый расчетливый рассудок.

   Например, мадемуазель Адель... Типанский добивался расположения Коко? Разумеется, у Бобровского были причины бросить подозрение на Типанского. Но не думаю, что это клевета. Впрочем, слухи легко проверить.

      Ранним утром, когда Петербург еще не проснулся, я решилась пройтись по улочкам. Недалеко от нашего дома располагалась квартира княгини Голициной, снискавшей славу зловещей Пиковой дамы[3].

      Ранее я никогда не предавала значения такому соседству, но сегодня эта мысль вдруг заставила меня остановиться напротив предполагаемого окна комнат таинственной особы. Ничего не указывало мне на возможное присутствие призрака.

   -- Доброе утро, сударыня, -- прозвучал приветливый голос Стахова.

   Не дожидаясь моего ответа, он подошел ко мне, внимательно вглядываясь в окно.

   -- Призраки заметны на рассвете, не так ли? -- иронично спросил он.

   -- Простите, что стало причиной вашей прогулки под окнами былой квартиры Голициной? -- прямо спросила я.

   -- Я пришел поблагодарить, -- посерьезнев, ответил он. -- Я давно хотел постигнуть тайны карт. Мне всегда казалось, что княгиня ведала не только секрет игры. Ее друг Сен-Жермен[4] посвятил очаровавшую его даму в более серьезные тайны... В молодости она была прекрасна... Разумеется, я не влюбился в ее портрет, но могу понять чувства колдуна.

   Стахов вздрогнул, не отрывая взор из окна.

      Я перевела взгляд с его испуганного лица на окна дома. В одном из них возникла молодая дама, ее волосы были уложены в напудренную прическу по моде прошлого века. Окинув нас надменным взором, она строптиво скривила губы и растворилась в утренних лучах солнца.

 "Пиковая Дама" в молодости

   -- Бессовестные лгуны те, кто утверждают, что видят в окне старуху, грозящую костлявым пальцем, -- рассмеялся он.

   -- Призрак картежницы заставил позабыть вас прекрасную Адель? -- в свойственной ему шутливой манере произнесла я.

   Денис расхохотался.

   -- Я не сошел с ума, чтобы влюбляться в покойниц, -- произнес он сквозь хохот, -- я всего лишь заметил красоту дамы, которая оказала мне неоценимую услугу, благодаря которой я смогу добиться благосклонности Адель.