Том 20. Избранные письма 1900-1910 - Лев Толстой

84. Г. А. Русанову

1903 г. Января 16. Ясная Поляна.

16. 1. 03 г.

Дорогой Гаврила Андреевич, сейчас получил ваше письмо с описанием всех тех физических страданий, которые вы так хорошо и мужественно переносите*. Вы тоскуете о том, что вы лишены возможности работать; я последние шесть недель находился в том же положении, и благодаря случайности — просьбе Бирюкова дать ему о себе биографические сведения*— я напал на занятие, которое не только приятно, но и в высшей степени полезно наполнило мое время. Занятие это — восстановление в своей памяти всего пережитого с детства и до сего времени, восстановление как можно более правдивое, ничего не скрывающее и освещенное тем светом нравственных требований, которыми живешь теперь. Чем больше копаешься в прошедшем, тем больше и больше вспоминается.

Вот это-то занятие я и предлагаю вам: в более трудные периоды — вспоминать, а когда более сил — диктовать эти воспоминания. Правдивое описание, как исповедь своей жизни всякого человека, а в особенности человека, просвещенного христианским светом, представляет величайший интерес и должно принести людям большую пользу. Я хочу сделать это для себя и советую вам сделать то же*. Я все еще слаб, но мне становится лучше и лучше. Братски целую вас и Антонину Алексеевну*.

Ваш Лев Толстой.

85. А. А. Толстой

1903 г. Января 26. Ясная Поляна.

Ясная Поляна

26 января 1903.

Дорогой друг Alexandrine, чем старше я становлюсь, тем мне с все большей и большей нежностью хочется обращаться к вам. Ваше последнее милое письмо с сведениями о Николае Павловиче особенно растрогало меня*. Я лежу больной и слабый, как видите, и не пишу своей рукой, а пишет дочь Маша, и, находясь в полном обладании ума и чувств, особенно склонен к умилению. Все это перифразы для того, чтобы сказать, что я очень и очень люблю вас.

Я пишу не биографию Николая, но несколько сцен из его жизни мне нужны в моей повести «Хаджи-Мурат». А так как я люблю писать только то, что я хорошо понимаю, ayant, так сказать, les coudées franches*, то мне надо совершенно, насколько могу, овладеть ключом к его характеру. Вот для этого-то я собираю, читаю все, что относится до его жизни и характера. То, что вы прислали, мне очень драгоценно, но еще бы было нужнее то, что вы отдали Шильдеру. Я надеюсь достать это у Шубинского, получившего бумаги Шильдера*. Мне нужно именно подробности обыденной жизни, то, что называется la petite histoire:* история его интриг, завязывавшихся в маскараде*, его отношение к Нелидовой и отношение к нему его жены. Записки Мандта, если вам не трудно, тоже, пожалуйста, пришлите.

Не осудите меня, милый друг, что, стоя, действительно стоя одной ногой в гробу, я занимаюсь такими пустяками. Пустяки эти заполняют мое свободное время и дают отдых от тех настоящих, серьезных мыслей, которыми переполнена моя душа.

Да, вероятно, мы уже больше в этом мире не увидимся; так богу угодно, стало быть, это хорошо. Не думаю тоже, чтобы мы увидались там так, как мы разумеем свидание, но думаю и вполне уверен, что и в той жизни все то доброе, любовное и хорошее, которое вы дали мне в этой жизни, останется со мною, может быть, такие же крохи от меня останутся и у вас. Вообще, приближаясь к неизбежному и хорошему пределу, я чувствую, что чем определеннее мои представления о том, что будет там, тем я менее верю в них, и, напротив, чем неопределеннее, тем вера в то, что жизнь не кончается здесь, а начинается новая и лучшая там, сильнее и тверже. Так что все сводится к вере в благость божью, — все, что у него и от него, все то благо. Что как я от него исшел, родившись, так к нему иду, умирая, и что, кроме хорошего, от этого ничего быть не может. «В руки твои предаю дух мой».

Прощайте, милый, милый друг, братски нежно целую вас и благодарю за вашу любовь.

Лев Толстой.

86. Л. Л. Толстому

1903 г. Февраля 2. Ясная Поляна.

Милый Лева,

Сейчас прочел твою драму или комедию*. В общем это хорошо: хорош язык, подробности и некоторые сцены. Тебе, верно, интересно знать, в чем я вижу недостатки.

Недостатки, по-моему, следующие. В 1-м акте слишком много лиц и недостаточно определенно выражена завязка. Потом, слишком навязчиво выставлена мысль о губительности городской жизни, без всяких смягчений, то есть указаний на выгодную сторону этого. Потом, неестественно в 4-м акте появление тех же лиц — господ в деревне.

В общем, повторяю, все хорошо, и я думаю, что представление этой драмы в народном театре должно быть полезно.

Последние известия о милой Доре* порадовали нас, пора ей поправляться.

Я слаб очень, но теперь как будто поправляюсь. Прощай, целую тебя со всем твоим семейством.

Любящий тебя отец

Л. Т.

2 февраля 1903.

87. С. С. Эсадзе

1903 г. Февраля 19. Ясная Поляна.

Милостивый государь

Семен Спиридонович,

Очень благодарен вам за вашу любезную готовность помочь мне*.

Мне желательно иметь только то, что 1) касается Хаджи-Мурата, и то, кроме всего того, что есть печатного об этом (все это я знаю), и того, что есть в X томе актов, и 2) распоряжения императора Николая I о Хаджи-Мурате и вообще о кавказской войне во время наместничества Воронцова и в особенности 50, 51 и 52 годов*.

Остаюсь готовый к услугам и благодарный вам

Лев Толстой.

19 февр. 1903.

88. С. Н. Шульгину

1903 г. Февраля 21. Ясная Поляна.

Милостивый государь,

Сергей Николаевич.

Очень, очень вам благодарен за те сведения, которые вы доставили мне*, и за вашу любезную готовность помочь мне. Все, что было напечатано о Хаджи-Мурате, есть у меня. Есть также и 10-й том актов архивной комиссии, в котором есть кое-что новое о Хаджи-Мурате. Желательно мне теперь иметь все распоряжения о Хаджи-Мурате, если есть таковые, Николая Павловича: его личные пометки или приказания и замечания, передаваемые Чернышевым Воронцову. Желательно бы, кроме того, иметь распоряжения Николая вообще о ведении кавказской войны во время наместничества Воронцова.

Сколько я знаю, Николай сначала в 45 году требовал решительных действий, а потом, противореча сам себе и не замечая этого, требовал медленного воздействия на горцев вырубкой лесов и набегами.

Интересно бы найти указания на это.

Повторяю мою сердечную благодарность за ваше содействие и прошу вас, если придется делать длинные выписки, не делать этого самому, а поручить за плату писцу, известив меня о том, сколько прислать денег*.

С совершенным уважением, остаюсь готовый к услугам и благодарный

Лев Толстой.

21 февраля 1903.

89. Т. Л. Сухотиной

1903 г. Февраля 28. Ясная Поляна.

Давно не писал тебе, милая Танечка, и чувствую, что виноват за это. А произошло оттого, что, во-1-х, слаб — все сердце перебивается, хотя и крепну телом, а во-2-х, занялся Машей, ей писал*, а в-3-х, работ начатых и не имеющих никогда быть конченными — без конца. Есть интересные; по старшинству так: 1) Определение жизни, философское*, 2) «Воспоминания». Написано уже кое-что. 3) «Хаджи-Мурата» кончить и в нем характеристику Николая Павловича — деспотизма. 4) «Фальшивый купон» — тоже начато*. 5) Драма, которую ты переписывала, которую я не трогал*.

А сил нет. Теперь две недели ничего не писал. Только ем, читаю и езжу кататься. Жду впечатлений Маши от заграницы. Мама в Петербурге. Дора* едет в Швецию. У нас сейчас Федор Иванович Маслов, зовет играть в винт.

Целую тебя и Мишу и твоих детей.

Л. Т.

90. И. П. Накашидзе

1903 г. Марта 7. Ясная Поляна. 7 марта 1903.

Спасибо вам за ваши два письма*, дорогой Илья Петрович, и ваши труды для меня. Радуюсь, что до сих пор вас не тронули*. Будем надеяться, что так и будет продолжаться.

Вы пишете о «Кавказском сборнике», которого вышло 22 тома. Я знаю «Сборник сведений о кавказских горцах, издаваемый с соизволения его императорского высочества» и т. д… И этого сборника у меня есть 6 первых томов и были из публичной библиотеки еще 2: 7-й, 8-й. То ли это самое? Вероятно, нет. И я напишу Стасову*. Сведений от Эсадзе еще не получал, но вперед очень благодарю.

Еще просьба: вы читали начало моего рассказа. Если помните, там солдаты сидят в секрете, высланном из крепости Воздвиженской, и принимают присланного от Хаджи-Мурата лазутчика. Все это, как мне вспоминается теперь, неверно. Для того чтобы исправить эти неверности, мне нужны ответы на следующие вопросы. Не можете ли вы найти старого служаку, пехотного офицера, служившего в 1852 году, который бы ответил на эти вопросы: