Арсенал эволюции - Андрей Морголь

как здесь оказался?

    — По дурости. — Каждое слово  давалось Ревану с видимой болью,  но

бандиту, вероятно,  слишком хотелось  поговорить с  хоть  какой-нибудь

живой душой перед смертью,  пусть даже с врагом.  — Когда весь  Крипет

начал выметываться,  мы с  ребятами решили  помародерить. Дурни,  кабы

знали, кто сюда заявится, — самые первые на восток рванули бы. Пачвары

появились откуда ни  возьмись, все тут  заполонили, каждый ярус,  даже

первым не побрезговали.  Там нас  и схватили. Собрали  всех таких  же,

любителей поживиться,  согнали вместе.  И Арлета  была там.  Не  знаю,

почему не ушла  вместе со  всеми. Рядом  с ней  терлись еще  несколько

забитых горожан с семьями. Может, хотела их выпроводить, да не успела.

Мы с  ребятами попытались  бежать, я  и ей  предлагал, —  но  уперлась

отчего-то. Без  нее пошли,  но не  дали нам  скрыться. Погрызли  ребят

моих, всех до  единого. Я вот  один успел —  вернее, думал, успею.  Ан

нет! Догнала меня тварь окаянная. Брюхо вон вспорола, кишки выпустила.

Только и  я ее  перышком  пощекотать успел.  Валяется тут  недалече  —

сходите, полюбуйтесь. Эх, Арсенал, всю  жизнь думал — на плахе  голову

сложу, а тут вон как вышло. Ты уж не серчай на меня, ежели что:  такая

работа у нас, разбойников.

    — Не буду, Реван, не буду. Грехи даже отпущу, ты скажи нам  только

— где нечистые держат Арлету с остальными?

    Фартовый кашлянул в кулак, да так неудачно, что чуть было не помер

от боли,  вызвав у  всех крайнюю  степень беспокойства.  Но парнем  он

оказался крепким — выжил, очухался и поведал:

    — В  схроне  они. В  нашем  большом воровском  схроне.  Тайна  это

разбойничья, да чего уж теперь. В общем, это место находится еще  ниже

первого яруса  Крипета, под  землей. Вход  в жарке,  что возле  кабака

«Серый Волк», недалече от центрального подъема. Чтобы открыть  проход,

надобно лист  железа  в дальнем  правом  углу приподнять.  Удачи  вам,

ребятки. Пусть Велес на вашей стороне  будет. Теперь идите, не то  еще

из-за меня опоздаете.

    Тут он прав  — опоздать мы  можем запросто, так  что пора и  честь

знать. Мы уже  направились к выходу,  где остались дежурить  несколько

ребят, прикрывая снаружи, когда нас догнала последняя просьба Ревана:

    — Может, добьете, братцы? А то мучиться страсть как неохота.

    Ничего не  говоря, Скокс  вернулся к  раненому и  опустил на  него

заклинание, после которого разбойник забылся беспокойным сном.

    — Знаешь, куда идти? — спросил я чародея на улице.

    Тот кивнул в ответ и  свернул на боковую улочку, изменив  основное

направление группы. Солдаты быстро построились и двинули следом.

    Пачвар на пути мы больше не встречали, только все та же загадочная

черная тень, следовавшая неподалеку, не отставала ни на шаг. Скокс вел

уверенно — ни  разу не  усомнился в выбранном  маршруте, поэтому  наша

группа  быстро  достигла  трактира   «Серый  Волк».  Снаружи   никаких

признаков содержания в  своих недрах заложников  он не подавал.  После

профессионального проникновения землян в  основной зал оказалось,  что

внутри таких  признаков  тоже  не имелось.  Вообще  пустующий  трактир

выглядел заброшенным и унылым, хотя, пожалуй, не далее как сутки назад

здесь вовсю веселились представители городской касты неприкасаемых.

    Скокс   решительно    повел    нас   к    помещению,    специально

предназначенному для  разведения  огня в  городе-факеле.  Жарка  своим

видом и убранством напоминала бронированную кухню со стенами,  обитыми

листами жести, железным полом и  потолком, а также большими  каменными

плитами для приготовления пищи, располагавшимися по центру  помещения.

Вдоль краев стояли длинные столы, видимо, предназначенные для  нарезки

продуктов, а  учитывая  место —  ярус-то  первый, —  возможно,  и  для

нарезки людей.

    Отряд бесшумно зашел  вслед за  чародеем, бойцы  рассредоточились,

заняли  позиции.   Сейчас,  когда   стены  опустевшего   трактира   не

сотрясались от многоголосого  рева завсегдатаев,  когда вокруг  царило

безмолвие, мы напряженно вслушивались  в тишину, пытаясь уловить  хоть

какой-нибудь шорох из-под земли,  едва различимый шумок или  отголосок

человеческой речи. Мы отчаянно силились расслышать приглушенный  звук,

подсказку, которые могли намекнуть об  одном — да, там, внизу,  кто-то

есть. Но, кроме  завывающего снаружи  ветра, ничего  больше слышно  не

было.

    Что ж,  придется  убеждаться  воочию.  Двигаясь  как  можно  тише,

несколько мидлонцев подошли к описанному Реваном правому дальнему углу

жарки, аккуратно  переставили в  сторону  массивный стол  и  принялись

обшаривать края железной плиты под ногами. Разбойник не обманул,  хотя

какой был  ему смысл  перед самой  смертью лгать  нам? Вскоре  солдаты

нашли нужные  пазы, немного  с  ними повозились  — и  через  мгновение

встроенный в пол механизм бесшумно сдвинул пласт железа вниз, а  потом

сместил его в сторону. Прямо  под нами разверзлось черное отверстие  с

крутыми ступеньками, уходящими во мрак.

    В  открывшийся  проход  тут  же,  из  мер  предосторожности,  были

направлены  одновременно  все   стволы,  клинки,   луки,  арбалеты   и

заряженные  жезлы.   С   минуту  мы   всматривались   внутрь,   ожидая

какой-нибудь пакости из  глубины. Пакости, к  счастью, не случилось  и

вроде как не предвещалось. Убедившись  в этом, Глухович во второй  раз

за сегодня барским жестом предложил мне пройти первым. Ну правильно  —

а кому ж еще? Раз уж сам организовал спасательную экспедицию — значит,

милости просим.  Я и  не возражал,  так как,  во-первых, это  было  бы

невежливо, а во-вторых — бессмысленно. Зато вновь, как и тогда,  лезть

передовиком во  мрак  было страшновато,  хотя  кого это,  в  сущности,

волновало?

    Волшебники  подсветили  дорогу  чарами.  В  свете  иллюминационных

заклинаний оказалось, что спускаться  придется на небольшую глубину  —

примерно в два человеческих роста. Сырое помещение с зацементированным

полом  и  стенами  живо  напоминало  темницу.  В  дальнем  его   конце

обозначался узкий коридор, уходящий в темноту. Спустя секунду возникло

странное и неприятное ощущение, будто кто-то на меня оттуда смотрит. Я