Арсенал эволюции - Андрей Морголь

сипением уродцы плюхались в зловонную  жижу первого яруса и  затихали,

захлебываясь нечистотами, смешанными с  их собственной черной  кровью.

Двум пачварам удалось неведомо каким чудом избежать и пуль, и чар. Они

приземлились по-кошачьи  плавно и  тут  же ринулись  в атаку.  Тут  не

сплоховали мидлонцы,  встретив монстров  клинками. Одной  пачваре  меч

засадили в правое подреберье по самую рукоять, порвав печень и легкие,

другой пришлось навсегда  расстаться с головой.  Когда тело  последней

пачвары плюхнулось  в лужу,  наступила тишина,  отзывавшаяся звоном  в

ушах после трелей «калашниковых», шипения заклинаний и чавканья  мечей

во вражеской плоти.

    Уф, вроде отбились. Можно дать  волю эмоциям. Ну как вам,  отрыжки

эволюции? Не ждали такой  встречи? Думали, врасплох  нас взять? Не  на

тех нарвались!  Познакомьтесь  с элитным  подразделением  специального

назначения! Злорадно  улыбаясь, я  обернулся и  заметил скрывшуюся  за

поворотом  невдалеке  черную  тень.   Пришлось  успокоиться  и   вновь

сконцентрироваться. Да  что же  это за  тварь такая,  всю радость  мне

испортила?

    Кто-то из  ребят  Глуховича  подошел поближе  к  мертвой  пачваре,

присел, вглядываясь  в омерзительные  очертания ее  рожи, и  брезгливо

скривился:

    — Таких даже убивать не жалко, — сказал он и сплюнул.

    Группа  продолжила   движение.  Когда   мы  почти   добрались   до

геометрического центра Крипета, пачвары  повторили нападение. На  этот

раз они  повыскакивали из  хибарки, вплотную  с которой  проходил  наш

отряд. Принявшие бой мидлонцы  поневоле закрывали тварей собой,  мешая

стрелять землянам.  Завязалась яростная  рукопашная, в  которой  звуки

одиночных  выстрелов  и  осторожных  коротких  очередей  лишь  изредка

раздавались среди звона клинков и хруста рубящихся костей. И опять  мы

отбились, но в этот  раз обойтись без жертв  отряду не удалось —  двух

товарищей по оружию пришлось оставить  за собой с разорванными  шеями.

Еще  один  прихрамывал,  держась  за  расцарапанное  до  мяса   бедро.

Волшебники слегка  почаровали  над  ним, чтобы  мог  идти  дальше,  не

мучаясь от боли.

    После этой  схватки  мы  шли, стараясь  держаться  центра  улиц  и

находиться на максимальном расстоянии от развалюх. Каждая из них могла

оказаться коварной засадой.

    Когда половина города оказалась за спиной, я начал волноваться  не

на шутку.  Где  же чертовы  уродцы  держат заложников?  Вдруг  нам  не

удастся их найти? Что тогда станет с Арлетой? А может, всех  пленников

уже отправили на тот свет, или,  что еще хуже, превратили в пачвар?  Я

представил себе охотницу, обращенную в  нечисть, с ужасом вздрогнул  и

поежился. Не дай бог!

    От  глупых,  но  чрезвычайно  навязчивых  мыслей  оторвал   майор,

негромким возгласом позвавший нас с чародеем.

    — Эй, передовики. Там в доме, кажись, кто-то стонет.

    Глухович указывал на нелепое сооружение, ничем не отличавшееся  от

всех остальных. Отряд остановился, все с усердием принялись  напрягать

лицевые мышцы и крутить головами, будто эти манипуляции реально  могли

повысить порог слышимости.

    — Проверим? — нерешительно спросил я.

    — Прошу, —  приглашающим жестом седой  майор предложил мне  пройти

первым.

    Я осторожно  приблизился  к  дверному  проему,  выставив  пистолет

вперед. Когти на левой  руке уже были  в состоянии боевой  готовности.

Изнутри раздался отчетливо  слышный тихий стон.  Человеческий ли?  Все

мидлонцы сгрудились за моей спиной и с трепетом ожидали, что  случится

дальше. Спецназовцы тихо и настойчиво оттянули за шивороты  любопытных

наблюдателей назад, чтобы в случае  чего у меня появилась  возможность

отскочить, а  у них  —  прикрыть мое  отступление огнем.  Несмотря  на

серьезную поддержку за  плечами, было  страшно. Мало  ли кто  затаился

там, внутри. Совершенно случайно краем глаза я заметил, что из-за угла

в  нашу  сторону  по  земле  тянется  едва  заметный  кровавый   след,

скрывающийся во тьме  хижины. Смешавшиеся  с грязью  пятна имели  едва

различимый в полумраке трущоб красный  оттенок — значит, не так  давно

здесь лилась человеческая кровь.

    — Скокс, ну-ка светани, — шепотом попросил я волшебника.

    Чародей быстро начертил рисунок и забросил в помещение заклинание.

Стены развалюхи осветились неровным бледно-голубым светом.  Набравшись

духу, я  резко вошел  внутрь, наспех  осмотрелся, зашарил  стволом  по

кривым стенам.  Никто на  меня не  бросился. Во  второй раз  я  окинул

комнатушку взглядом уже  более спокойно. Кривенький  сундук у  стенки,

колченогий стол и  гора тряпья  в дальнем углу  — вот  и все  нехитрое

убранство хибары. Как  здесь люди  жили-то? Снова раздался  стон —  со

стороны груды ошметков.  Наставив туда  пистолет, я  подошел ближе.  С

трудом различимый, на  фоне кучи обносков,  порванного белья и  ветоши

там лежал  человек.  Он едва  дышал  и вообще,  похоже,  провалился  в

забытье.  Тряпье   повсюду  вокруг   него  было   красным  от   крови.

Приглядевшись, с изумлением  я узнал несчастного.  Им оказался  Реван,

тот  друг  детства  Арлеты,  который  когда-то  пытался  руками  своей

разбойничьей шайки обокрасть меня и зарезать. Если бы не охотница…

    — Реван? — я склонился над раненым.

    Никакой реакции.

    — Реван! — Я слегка потянул его за плечо.

    Бандит замычал, тряхнул головой, резко дернулся, но с полным  боли

стоном откинулся обратно. Держась за живот, он затравленно смотрел  на

обступивших его людей. Лишь через  минуту его мозг, наконец,  капельку

прояснился

    — А, это ты? — узнал меня  разбойник и прищурился. — Ты чего  сюда

приперся? Никак,  отомстить хочешь?  Так поздно  уже, подыхаю  я...  —

Реван приподнял  немного лоскут  простыни,  прикрывавший его  тело,  и

нашим глазам предстала ужасная  рана, разбороздившая поперек весь  его

живот. Мышцы превратились в сочащееся кровью месиво, а местами  наружу

из брюшной полости  торчали внутренности.  — Еще часок  помучаюсь —  и

все.

    — Заметно, — изо всех сил  сохраняя хладнокровие, ответил я. —  Ты

как здесь оказался?

    — По дурости. — Каждое слово  давалось Ревану с видимой болью,  но