Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 1 - Монах Симеон Афонский

Из одноклассников больше всего мне стал близок вчерашний школьник, худенький мальчик с чистым ясным лицом и светлыми спокойными глазами, до того хороший, что казался мне святым ангелом нашего класса. У него был один недостаток – веки плохо открывались, поэтому ему приходилось высоко держать голову, откидывая ее назад. Он был сыном священника из Пскова. Учеба давалась ему легко, и он помогал мне разучивать ноты, наигрывая мелодии на пианино. Мы иногда беседовали о жизни, прогуливаясь по аллеям семинарского сада, где по уединенной аллее ходил взад и вперед наш осанистый ректор, читая монашеское правило. Не знаю, что нас сблизило, но вместе нам было просто хорошо и этого вполне хватало для дружбы.

За учебным столом я сидел со скромным пареньком, который впоследствии стал инспектором в семинарии и хорошим наставником. Многие семинаристы из нашего класса до учебы служили иподиаконами у своих владык, а москвичи, которые почти все прислуживали архиереям, нередко отсутствовали на уроках. Некоторых способных студентов нашего класса сразу назначили иподиаконами в помощь ректору. Такое послушание было для меня недосягаемым. Такие семинаристы обучались не по нашей учебной программе и легко получали зачеты на экзаменах.

Мне нравилось в Лавре абсолютно все – удивительные древние храмы с чудотворными иконами, необыкновенные службы, пение лучших голосов России на клиросах, строгой красоты здание академии с изображением Матери Божией на фасаде церковного корпуса, даже наша огромная спальная комната человек на тридцать, в которой размещался весь первый класс. Мне досталось место у батареи отопления, страшно горячей, – это меня чрезвычайно радовало и согревало, потому что таких суровых зим, какие стояли тогда в Подмосковье, я не видел ни разу.

Особый предмет моей привязанности – роскошная Академическая библиотека, сидя в которой среди множества книг с неповторимым запахом старины, я воображал себя студентом Духовной академии, о которой втайне мечтал. Там я начал самозабвенно читать книги святых отцов и с головой окунулся в их мудрые глубокие тексты, исполненные духовного величия и благодатной силы.

Но некоторые особенности семинарской жизни сильно смущали меня. На кухне, на складах и прачечных везде трудились девушки, учившиеся на регентском отделении. Озорно выглядывающие из окон раздаточной на кухне, смешливо наблюдающие за пришедшими в столовую семинаристами, они искали себе достойную пару для замужества, и это было понятно. Но смущало другое. Таких девушек я еще не встречал в жизни: русоволосые, с пышными косами, с выражением кротости и смирения на чистых лицах, они сражали семинаристов наповал. Много моих друзей, мечтавших о монашестве, «поплатились» за разглядывание какой-нибудь симпатичной кухонной красавицы.

Среди разноликих семинаристов встречались и особые энтузиасты монашеской жизни. Они заговорщицки подходили и шептали на ухо:

– Ну что, идешь в монахи? А я собираюсь. Видишь вон того парня? Он тоже хочет стать монахом, и тот – будущий монах, и – этот…

Странно, что из этих бойких энтузиастов монашества впоследствии ни одного я не встретил в монастыре, а пришли в него те семинаристы, о которых я не мог и подумать, что они станут монахами, настолько они были скромны и неприметны.

Интересная учеба и дружба с одноклассниками остались в моей памяти как один из самых прекрасных периодов того времени. Я даже начал мечтать о том, чтобы после семинарии поступить в Духовную академию. Но все глупые мечты – ничто перед мудростью Божией, потому что не ведают Божественного Промысла! Однажды в классную комнату, где мы занимались подготовкой к урокам, зашел мой иеромонах:

– Ну что, уроки учишь? – с улыбкой спросил он.

– Учу конечно, а что еще делать? – ответил я и тут же услышал потрясшую меня новость:

– Тебе батюшка благословил писать прошение о переходе в монастырь послушником!

Радость затопила мою душу: «Господи, неужели это возможно? Вот здорово!» Я посмотрел на склоненные над учебниками головы семинаристов:

– А как же учеба?

– Перейдешь на заочное отделение, как и я! – успокоил меня отец Пимен.

– Спаси тебя Христос, отче! – от всего ликующего сердца поблагодарил я моего доброго посланника от батюшки.

– Это еще не все: в ноябре будет Духовный Собор старцев монастыря и ты должен быть на нем… – торжественно объявил он.

Под диктовку опытного иеромонаха я написал прошение на имя наместника Лавры, и отец Пимен ушел с ним, чтобы сдать в приемную референту наместника.

– Жди сообщения из Лавры. Если благословят, тогда нужно будет написать еще одно прошение на имя ректора семинарии о переводе в монастырь!

Забота моего друга очень тронула меня. В его лице как будто Сам Господь помогал мне пройти этот этап совершенно неизвестной для меня жизни! Что бы я делал в Лавре без моего верного товарища? Вид кабинетов и приемных всегда представлялся мне глухой стеной, за которой невозможно встретить живых людей…

Еще в начале учебного года батюшка благословил мне приходить на дневное монашеское правило, которое совершалось в его келье. Вместе с монахами мы по очереди читали три канона: Господу Иисусу Христу, Пресвятой Богородице, Ангелу хранителю, акафист