Хранители - Матильда Грин

Та слегка улыбнулась, не отрывая глаз от дороги.

– Понимаете, – принялась объяснять Дана, – меня очень интересует, какие у вас были отношения с Софи и…

– Гарри.

– Да. Ведь вы, наверное, не очень похожи. Хотя бы потому, что у вас разные мамы. Да и характером, мне кажется, отличались…

– Ну…, – та слегка вздохнула, поворачивая руль, чтобы войти в крутой поворот, – твой интерес мне понятен. И он будет удовлетворён, например если я скажу, что из-за меня Софи много лет назад разругалась с Габриэлой и прекратила с ней всякое общение.

– Из-за вас? – изумилась Дана, – она что, ревновала вас к приёмной матери? А они вообще знали правду?

– Поначалу не знали, – усмехнулась Марьян, – Софи с раннего детства вела себя, как высокомерная задира. А Габриэла всегда отличалась мудростью и понимала, что не стоит разделять детей на своих и чужих. Меня называли старшей сестрой и всё. Но когда меня выдавали замуж, всё изменилось. Софи, которой, если я верно помню, тогда было не больше восемнадцати, узнала от Гарри, что я не родная дочь Габриэлы.

– А как же Гарри узнал?

– Случайно. Подслушал разговор Габриэлы и Готфрида. Я подозреваю, что и сказано-то было вскользь, не являясь главной темой беседы. Но этот оболтус сделал свои выводы и проболтался сестре. Софи с детства меня недолюбливала. Может чувствовала что-то, не знаю, – Марьян снова вздохнула, – а после этого и вовсе стала третировать. Я-то понятия не имела, что я не родная дочь, называла Габриэлу мамой…

Марьян умолкла. Она хмурилась и глядела вперёд.

– Когда Софи рассказала мне, что всё знает, я ей не поверила. Считала, что это очередная её выдумка. Но она не отставала от меня, предлагая вместе подойти к Габриэле и спросить. Когда она меня окончательно достала, я сдалась. Это случилось за несколько дней до нашей с Фрэнком свадьбы.

– Неужели она призналась? – не поверила Дана, невольно вся подаваясь вперёд.

Марьян криво улыбнулась.

– Ей не потребовалось ничего говорить. Мы сразу увидели по её лицу, что это правда. Представляете, что я чувствовала? Моя жизнь разделилась на до и после. А уж Софи ликовала так ликовала.

– Невероятно. Но откуда такое к вам отношение? Вы часто ссорились? Соперничали?

– Мне без надобности было с ней соперничать. Мы слишком разные. Я гораздо старше Софи, мама всегда меня уважала и прислушивалась к моему мнению, хотя, можете мне поверить, характер у неё был не простой.

– Возможно, ваша мягкость и доброта побеждала его.

– Возможно, – согласилась Марьян, бегло одарив Дану одной из своих ласковых улыбок, – я никогда не была мямлей, но предпочитала компромиссы ссорам. В тот день, когда это случилось, и Габриэла добилась от Софи, откуда та узнала правду, она собрала нас всех и потребовала поклясться, что никто и никогда от нас не узнает о моём происхождении. Много позже приёмная мать призналась мне, что мой отец очень просил её сохранить это в тайне, вероятно, боясь, что это повлияет на отношение ко мне членов семьи. Возможно, Готфрид был единственным, кому она доверилась. Ну и… поплатилась за это.

– Но… Я не понимаю, что так донимало вашу сестру. Ведь вы все равно покидали отчий дом, для чего ей было портить такой момент?

– Наследство, – Марьян произнесла это таким тоном, словно о более очевидной вещи и подумать было нельзя, – Габриэла разделила все «Велюры» между нами. Роланд – сын Готфрида, он получил амстердамский отель. Мне отдали Флорентийский. Гарри занимался австрийским, а Софи получила отель в Париже. Но она рассорилась с матерью из-за того, что считала меня не вправе претендовать ни на «Велюр» во Флоренции, ни на женевский. Белым «Велюром» Софи просто бредила, уж не знаю почему. Но он до самого конца был во владении Габриэлы.

– В итоге вышло именно так, как не хотела Софи, – Дана покачала головой, – вы же фактически управляете и отелем во Флоренции, и… здешним.

– Не совсем так, но в принципе да, управляю я. Хотя…., – Марьян немного помедлила, словно решаясь на что-то, – возможно, скоро всё изменится.

Недосказанное повисло в воздухе и, понимая, что ступает на слишком личную почву, Дана всё же осторожно спросила:

– В каком смысле? Вы хотите оставить управление?

– Возможно, мне придётся это сделать.

Дана молчала и моргала, не зная, что сказать и как спросить. Она закусила губу и искоса взглянула на Марьян. Может бедная женщина больна и не хочет открываться. Та не могла не заметить её любопытство и тихо рассмеялась.

– Я беременна, Дана. Третий месяц.

– Ч-то? – в который раз за время пребывания здесь Дана неприлично открыла рот.

– Это ещё более удивительно, если принять во внимание, что мы с мужем практически находимся на грани развода.

– Это просто невероятно.

– А еще… мне пятьдесят четыре.

– Нет-нет, – Дана замотала головой, – это потрясающая новость, просто волшебная.

– В каком-то смысле да.

– В каком-то? – удивлённо нахмурилась пассажирка. Новость так потрясла её, что она принялась яростно грызть ноготь большого пальца, – это же такой шанс для вас двоих начать заново!

– Всё верно. Есть два НО.

– Какие же эти НО?

– Первое НО: у меня будет мальчик.

– Это же замечательно! – Дана осеклась, когда Марьян предостерегающе подняла указательный палец.

– Второе НО: сейчас я очень уязвима. Слишком уязвима.

– Марьян, извините, но я скажу. Вы не только уязвимы сейчас, вы еще и невероятно сильны. Ваша сила сейчас просто… чудовищна!

Она восхищённо взглянула на неё, но Марьян, казалось, не разделяла этого восторга.

– Вот именно, – невесело усмехнулась она, – чудовищна.

– Извините, но мне трудно понять ваш скептицизм. Зато теперь мне ясно, почему в моём видении именно вы сумели обуздать Собирателя. Да вы же просто утопили его в своей энергии!

– Но ведь именно так он узнал, что я теперь не одна, – вырвалось у Марьян.

Дана ничего не понимала.

– Если вы не чувствуете себя в безопасности, вы можете уехать, – неуверенно предположила она, – или… попросить помощи у Старших хранителей. Ведь вы даёте жизнь душе из Белого города, они просто обязаны вас защищать.

Марьян ничего не ответила. Дана почуяла неладное и умолкла, решив попридержать свой энтузиазм. Если Марьян захочет, расскажет, в чём дело. А пока, оставив машину на специальной парковке и захватив корзинку с едой, они продвигались по неширокой лесной дорожке. Справа их прикрывала густая стена растительности, по левую руку был спуск в живописную долину, а где-то далеко впереди открывался потрясающий вид на холмы. Затем они некоторое время шли уже по лесной