Выше головы! - Расселл Джонс

— Нам сюда, — дверь в мою комнату была замаскирована под арку, затянутую паутиной.

Услужливый камилл развернул для гостя кресло посреди комнаты. Мебель осталась от прежнего жильца, который переехал к супруге. Причудливые подлокотники впечатляли не меньше, чем «фильм» в коридоре. Признаться, отмена эксперимента не была такой уж бедой: по крайней мере, я смогу пользоваться этой роскошью ещё какое-то время.

— Это твоя идея? — поинтересовался инспектор, усаживаясь.

— Ну, что ты, — хмыкнул, заходя в душевую. — У меня и времени-то не было… Не подождёшь?

Мне дико хотелось ополоснуться, потому что, начиная с обеда, я ни разу не присел, и даже ужинал на бегу. Кроме школьного журналистского кружка пришлось разруливать спор между профсоюзами: шахтёры и Профсервис равно считали камрада Прайса своим, причём каждый был по-своему прав: из восемнадцати лет на «Тильде-1» семь он провёл среди астрогеологов, семь — в журналистике, а остальное время провалялся в медблоке либо занимался научными изысканиями. Кроме того, пришлось менять сетку вещания, чтобы вставить фильмы и передачи про покойного, а это, как оказалось, связано с очень большой ответственностью и чуть ли не ритуальными танцами. Все ожидали, что Глава Станции будет заниматься этим… А я был новичком в подотделе, одно утешение — знаменит и считался другом Ирвина. Только это и помогло справиться!

Я даже начал жалеть, что подобными делами не занимается логос — в ИскИнов нет эмоций, на них нельзя давить авторитетом, к ним невозможно подлизаться. А вот к сотруднику Администрации — очень даже.

Душ помог смыть часть лишних мыслей и тревог, и к Хёугэну я вышел если не обновлённым, то, по крайней мере, чистым.

— Извини, сам понимаешь, такой день…

Я забыл предупредить его, что консультации больше не нужны. А он явно пришёл поделиться результатами изысканий. И теперь надо будет объяснить это как можно аккуратнее… Вот только у меня не было сил даже на обычный разговор.

— Я понимаю, — кивнул он, и замолчал.

Можно было бы помолчать вместе с ним, но мне хотелось поскорее пойти спать. Потому что завтра ещё один трудный день, а потом ещё. И пройдёт не одна неделя, прежде чем всё это утихнет, и я смогу нормально поговорить с Леди Кетаки и расспросить об обстоятельствах, заставивших её отменить эксперимент. И про Ирвина Прайса.

Если она захочет, конечно. И если сможет.

— Спасибо за помощь, — начал я, теребя застёжку на куртке комбинезона. — Но всё это уже не нужно…

— Я понимаю, — кивнут он. — Проверял возможности? Надеюсь, всё в порядке?

— Что? — я даже взбодрился от этого неожиданного поворота. — Возможности?

— Как я понимаю — извини, что разрушаю секретность, но всё очевидно — ты искал, нет ли в законах статьи, которую могли пропустить, — ответил инспектор. — Я проверил. По моему скромному мнению, никаких противоречий нет. В конце концов, не дураки принимали ту поправку!

— Какую поправку? — осторожно поинтересовался я и, чтобы не выдать своей неосведомлённости, уточнил:

— Ту самую?

— Да, «Т-191-006». А я и не знал, — он усмехнулся. — Хотя должен был догадаться, что так и будет… В деле Мида ты себя хорошо показал. Они должны были как-то отреагировать. И оповещать не стали, что тоже объяснимо. В конце концов, эта поправка нужна только в том случае, если ты попадёшь под суд! А так о ней и знать никому не обязательно… — он был всерьёз огорчён тем, что пропустил что-то в своих любимых законах, поэтому не заметил моего удивления.

А я судорожно соображал, как бы вывернуть разговор, чтобы инспектор рассказал про то, что узнал, но при этом не догадался о своей ошибке. Или не ошибке?

— Извини, что не сказал сразу, — я виновато улыбнулся. — Я думал, ты знаешь. Это казалось очевидным…

— Оно и есть. Я же говорю — догадывался. Просто не знал, что всё так… Уже решено. Ну, что ж, поздравляю!

— Спасибо! И спасибо за помощь, за консультацию!

— Да, конечно, — рассеянно отозвался он. — Всегда обращайся…

— Ну, тогда давай прощаться! А то уже поздно, — и я рассмеялся, скрывая собственное состояние.

Он поднялся с кресла — и тут же упал обратно.

— Чуть не забыл, зачем пришёл… Поправка — это очень правильно! Когда я дошёл до неё, сразу понял, зачем эта дичь с преступлением и так далее. Решил заодно всё остальное посмотреть. Так вот, эта поправка была принята единогласным голосованием. Никто не возражал, потому что Мид. Ну, ты понимаешь… В конце концов, ты заслужил такое отношение! — в который раз уточнил он, я а чуть не скрипнул зубами от нетерпения. — Но поводом для заседания, на котором это принимали, стало не дело Мида. Не проблема «А-М-112»! Это было какое-то сообщение из Центра. Ты знал?

Я отрицательно покачал головой, и Хёугэн воспрял духом — хоть о чём-то ему известно лучше меня!

— Я даже на дату посмотрел: двадцать девятое марта, как раз последний сеанс связи. Оно могло вообще не дойти! Но дошло. И на основании этого сообщения прошло спецзаседание, на котором были все Квартеры, директора СПМ, профсоюзеры — в общем все шишки. И вот как раз там приняли поправку насчёт тебя.

— Что за сообщение? — торопливо спросил я.

— Не знаю, — инспектор тяжело вздохнул. — Оно помечено как «тайна личности». И лежит под спамерским доступом. Я даже близко не могу подобраться!

«А я могу», — подумал я, но вслух сказал:

— Значит, что-то серьёзное. Придётся оставить…

— То есть ты не можешь? — хитро прищурился Хёугэн, и сразу стало понятно, за чем он ко мне пришёл.

Не ради меня, конечно. Не из-за той консультации. Просто он копал-копал, и вдруг наткнулся на стенку. И тут же начал думать, кто это стенку для него взломает.

А если бы Ирвин Прайс был жив, он был наверняка пошёл сначала к нему. Потому что быть обязанным въедливому журналисту гораздо приятнее, чем выскочке-новичку. Но когда выбора нет…

— Я не могу, — я сделал виноватое лицо. — У меня никогда не было доступа в директорию СПМ!

— Но ты же был в спецотделе!

— И что? А сейчас я в Администрации, но это ничего не меняет! Если оно под спамерским доступом, лучше просто забыть. Потому что начнёшь туда докапываться — сразу возьмут на заметку. Это как первый ФИЛД — информация строго для посвящённых!

Он удручённо поджал губы.

— Жаль. А я рассчитывал… Ну, что ж, ты прав, время позднее — пора спать! — и он встал.

Мы обменялись вежливыми рукопожатиями, и я проводил его до двери. Послушал, как он сопит, проходя мимо романтических развалин. «Интересно, летучие мыши уже вылетели?»