От Лубянки до Кремля - Валерий Величко

Упиваясь собственными (мифическими) успехами, любую критику Президент СССР относил к злобствующим завистникам. Он полностью утратил связь с реальностью. Было видно, что никакие самые страшные последствия не способны заставить толстокожего лидера испугаться или содрогнуться от мысли о том, к чему могут привести его поступки. В такие периоды любовь и перерождается в ненависть.

Как-то выступая по телевидению, я сформулировал свое отношение к Горбачеву словами: «от любви — к ненависти». Масса телефонных звонков от моих коллег показала, что мне удалось наиболее емко определить отношение чекистов к бывшему Генеральному секретарю ЦК КПСС, бывшему (Слава Богу!) Президенту СССР.

Еще задолго до создания ГКЧП большинство патриотов понимало, что невозможно бесконечно и безнаказанно обманывать, топтать, унижать народ и при этом сохранить государство. Рано или поздно все это взорвется и выльется в кровавый хаос, смерть страны. Терпеть этот беспредел дальше было нельзя.

Обращение ГКЧП к советскому народу, которое я слушал по радио в пригороде Липецка, а потом в автомашине по дороге из Быково в Кремль, полностью совпадало с моими мыслями и чаяниями.

«…Каждый, кому дорога наша Родина, кто хочет жить и трудиться в обстановке спокойствия и уверенности, кто не приемлет продолжения кровавых межнациональных конфликтов, кто видит свое Отечество в будущем независимым и процветающим, должен сделать единственный правильный выбор. Мы зовем всех истинных патриотов, людей доброй воли положить конец нынешнему смутному времени. Призываем всех граждан Советского Союза осознать свой долг перед Родиной и оказать всемерную поддержку Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР, усилиям по выводу страны из кризиса…18 августа 1991 года».

Естественно, что я без долгих раздумий поддержал ГКЧП, старавшийся сохранить государственную целостность Союза Советских Социалистических Республик, в создании, защите и укреплении которого принимали деятельное участие три поколения моей семьи.

Бабушка — Величко Марфа Андреевна, будучи секретарем парторганизации сельсовета, участвовала в создании и укреплении советской власти в Воронежской области в с. Урыв, Коротоякского (ныне — Острогожского) района Воронежской области.

Советское государство защищали в боях под Москвой командир эскадрона конного корпуса генерала Белова — лейтенант Величко Николай Иванович — мой отец и военврач кавалерийского полка — моя мать.

В боях под Ленинградом (с. Алексино) командир сабельного взвода 98-го кавполка 25-й кавдивизии лейтенант Н.И. Величко был тяжело ранен. После годичного пребывания в эвакогоспитале вернулся на фронт. Воевал до 1943 года, когда был направлен в составе советских оккупационных войск в Иран. Где я и родился. Уволен со службы во времена «хрущевских миллионов», в период разгрома Советской Армии и Военно-Морского флота в 1962 году с пенсией в 69 рублей (как и мне, ему немного не хватило до 25-летней выслуги, т. е. до полной пенсии).

Служить верой и правдой советскому государству присягал в 1964 году, будучи молодым курсантом сержантской школы (извиняюсь за патетику!), и я сам.

Это была и есть моя гражданская позиция.

В одной из телевизионных передач известная своей ненавистью к выкормившему ее СССР журналистка, госпожа Е. Альбац, задала мне вопрос: «Не считаете ли вы, Валерий Николаевич, поддержку ГКЧП предательством по отношению к Горбачеву, которого охраняло ваше 9-е Управление КГБ?»

Ответил тогда и отвечаю сейчас — нет! Я ведь служил прежде всего в Комитете государственной безопасности СССР, обязанность которого — охранять создавшее его Советское социалистическое государство, а не в Службе безопасности Президента Горбачева! И высшей целью, высшим приоритетом для нас — офицеров-чекистов, для КГБ СССР было обеспечение безопасности государства, а не личности ее непутевого лидера.

И когда Горбачев и его клевреты стали представлять реальную опасность для нашего государства, то из категории охраняемых лиц он для нас — чекистов-патриотов перешел в категорию предателя и классового врага.

(Характерно, что в 9-м Управлении где, как и в любой государственной охране по неписанным законам об охраняемых лицах вообще не принято говорить или говорят только хорошее, уже к концу 80-х имя Президента Горбачева стало употребляться в сочетании с нелицеприятными характеристиками типа — «…этот…» (по крайней мере, в моем окружении!) Уже это говорит о многом.)

И каждый сегодняшний день все больше убеждает меня, что я по большому счету был прав. А рассудит нас всех — история!

Должна была пролиться кровь. Москва, август 1991-го

Утро девятнадцатого. Кремль. Демонстрации и защита Кремля. Танки на Ленинском проспекте. Спецназ КГБ в Кремле. Советники Ельцина из ЦРУ. Рекогносцировка ночной Москвы. Бой на Садовом под Арбатским мостом. Обманутые «герои». Завравшиеся СМИ. Доклад на штабе ГКЧП. И по поводу отношения сотрудников КГБ СССР к ГКЧП и его действиям. Жертвы с другой стороны.

О ГКЧП написано очень много и самого разного. Столько много, что в потоке полуправды, полулжи и полной лжи найти истину крайне сложно. Много, в частности, говорилось о том, что практически все действия были заранее спланированы. Якобы члены ГКЧП готовились к введению чрезвычайного положения в стране, в таком варианте, чуть ли не за полгода, и в решающий момент им осталось только ввести войска и начать интернирование демократов. Даже наручники якобы были приготовлены в огромном количестве..

На самом деле все происходило совершенно не так, как теперь пытаются преподать.

Будучи почти год помощником Ю.С. Плеханова, я пользовался его полным доверием и не раз выполнял достаточно щепетильные задания, касающие весьма высокопоставленных особ, и маловероятно, чтобы он, зная о готовящемся перевороте, отпустил бы меня в это время в отпуск.

Ни одно серьезное мероприятие без участия руководства штаба, как вы понимаете, также обойтись не могло. Ведь именно он (штаб) переводил в конкретные действия замысел партийных и государственных руководителей. Многочисленные графики, списки, отчеты о материальных затратах — вряд ли могли пройти мимо него.

Да и просто замыслить заговор, в котором участвуют сотни тысяч военнослужащих, и сохранить его в строжайшем секрете — вещь почти нереальная, даже в СССР.

12 августа я, как планировалось, убыл в отпуск, в Липецкую область.

Рано утром, 19-го, меня разбудил звук громко работающего приемника. Прислушиваюсь — передают заявление ГКЧП о том, что создан Государственный комитет по чрезвычайному положению. Зачитывается его состав. Янаев, Крючков, Бакланов — всех их я хорошо знал и неплохо к ним относился.

Заявление ГКЧП полностью отвечало и моим взглядам на сложившуюся в стране ситуацию.

Для Горбачева и его команды было характерно:

Отсутствие необходимых знаний, опыта, непрофессиональный подход к решению экономических, политических и других вопросов.

Отход от коллегиальности руководства, волюнтаризм при принятии решений во внутренней и внешней политике. Откровенная сдача позиций в отношениях с Западом.

Трудно было ждать каких-либо позитивных сдвигов в стране от лидера, который, как мы убедились, не имел четкой политической и экономической программы, метался из стороны в сторону.

Уже была видна направленность его усилий, прежде всего против Коммунистической партии, членами которой были практически 100 % сотрудников органов госбезопасности.

Прямая поддержка, а то и открытое провоцирование его ближайшим окружением сепаратистских настроений в республиках СССР.

Систематическая дискредитация Советской Армии, КГБ и МВД и др.

Отпуск, как я понимал, для меня закончился. Собрался я быстро и уже через час был на шоссе, ведущем в аэропорт. Было около 7 часов утра.

В это время мимо проходил старенький автобус с рабочими местного асфальтового завода. Набит почти до отказа, но притормозил, меня согласились подвезти. Рабочий класс уже в курсе дела, полным ходом идет обсуждение ситуации. Общее настроение вкратце можно передать так: «Наконец-то!».

Я вышел у поворота на аэропорт. Оттуда пришлось идти пешком километра 3–4. Автобусы еще не ходили.

На полпути меня догоняют старенькие «Жигули». За рулем — пожилой водитель, рядом — пассажир довольно юного возраста. Став посреди дороги, пытаюсь остановить. Представляюсь, показываю свои документы и прошу подбросить в аэропорт. В ответ водитель, хитровато улыбаясь, спрашивает через открытое боковое окно: «А ты, полковник, за кого, за ГКЧП или за Горбачева?» — «Наверное, за ГКЧП».

«Ну, тогда садитесь!»

…А вот и Липецкий аэропорт. По громкой связи диктор объявляет, что на самолет Липецк — Москва посадка закончена. Забегаю в служебное помещение аэропорта. Меня пытаются остановить… Буквально силой прорываюсь.