Бледная графиня - Георг Борн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Служанка ушла, но скоро вернулась и сказала, что Лили разрешено взглянуть на доктора Гагена, тело которого сейчас лежит в большой зале башни, как раз под комнатой девушки.
Старуха не стала ждать, пока Лили отдаст последний долг покойнику. Она только отворила дверь и ушла. А девушка поспешила воспользоваться позволением и спустилась вниз.
Яркий свет ударил ей в лицо. Посреди комнаты на низкой постели лежал Гаген. По сторонам его ложа горели свечи в двух больших подсвечниках.
Гаген больше походил на спящего. Недавняя смерть еще не успела исказить черты его спокойного лица. Не было пока и признаков разложения, которые обычно заставляют с ужасом и отвращением отступать от мертвых.
Как несправедлива судьба! Тот, кто так часто, не щадя сил, спасал других от неминуемой смерти, кто всегда готов был помочь страждущим и нуждающимся, и сам не избежал преждевременной смерти. Обливаясь слезами, Лили опустилась на колени и начала тихо молиться.
Окончив молитву, она поднялась и, бросив на Гагена последний взгляд, пошла к выходу. Но тут же в испуге остановилась. Ей послышалось, что в коридоре кто-то отпер дверь одной из комнат. И тут же она заметила тень, промелькнувшую мимо двери, в которую она только что собралась выйти.
Кто бы это мог быть? Не ошиблась ли она? В башне по-прежнему стояла тишина. Может быть, ветром захлопнуло входную дверь в башне? Но если — Лили даже задохнулась от этой мысли — входная дверь не заперта, значит, есть возможность выбраться на свободу. В ней снова затеплилась надежда. Бедный Гаген и после смерти помогает ей. Наверное, слуги, переносившие труп, в суете забыли закрыть входную дверь башни.
Предположение Лили оправдалось. Действительно, железная дверь башни была отперта и, жалобно скрипя ржавыми петлями, покачивалась на ветру.
Все благоприятствовало бегству, тем более что была темная, безлунная ночь, и замок уже погрузился в сон.
То, что все это не просто стечение обстоятельств, не случайность, а злой умысел ее врагов, коварный расчет, глубоко обдуманный дьявольский план, Лили и не предполагала, хотя стоило бы задуматься, а не подозрительны ли такая беспечность и неосторожность со стороны графини? Но Лили некогда было задумываться над всем этим. Она спешила воспользоваться моментом. Мысль о свободе так завладела ею, что она забыла обо всякой опасности. В глуповатой голове ее уже зарождались планы счастливого будущего.
Выбравшись из башни в вестибюль замка, Лили оказалась окруженной полнейшим мраком, поскольку все лампы были уже погашены. Ей пришлось положиться на свое знание планировки замка и идти к выходу ощупью. Дойдя до наружной двери, она была очень удивлена, что и та оказалась не запертой, а лишь слегка притворенной. И тут оплошность слуг? Неужели хлопоты с телом Гагена заставили забыть их обо всем остальном?
Большая тяжелая дверь подалась усилиям Лили, и вот она уже на ступеньках парадного подъезда. Свежий ночной воздух охватил ее со всех сторон.
Ночь стояла кромешно-черная. На затянутом тучами небе не видно было ни одной звезды. Тихо и неподвижно вокруг…
Несколько мгновений Лили колебалась, не зная, что делать дальше. Она вспомнила о Леоне Брассаре, которого так боялась, вспомнила о таинственном шорохе, шагах и бормотании в соседней с ней комнате башни, которые слышались ей по ночам.
«А что если это был Бруно?» — подумала она, но и засомневалась: как же он мог знать, что именно в эту ночь она решит бежать, если еще час назад и сама она ни о чем не помышляла.
Но колебалась Лили недолго. Собрав все свое мужество, она решительно спустилась по ступеням и поспешила к дороге в город, ибо город был тем единственным местом, где она могла искать спасения и убежища.
Но когда она оказалась под сенью деревьев, растущих вдоль дороги, она услышала подозрительный шорох. Может, заяц шуршал листвой либо белка возилась на дереве? Шорох стих, и Лили продолжала свой путь. Но тут же ощутила сильный удар по голове, от которого едва не лишилась чувств.
В первое мгновение она никак не могла понять, что случилось: то ли сук, обломившись на дереве, упал на нее, то ли ее кто-то ударил, спрятавшись за деревьями. Лили инстинктивно протянула руку. И снова ее что-то ударило. На этот раз по руке. Боль от удара встрепенула ее, она бросилась бежать, понимая, что только в этом ее спасение.
Она бежала, спотыкаясь в темноте на каждом шагу, стараясь уйти подальше от опасного места. К счастью, она с детства знала здесь каждую тропинку, каждый кустик, что, конечно же, ей сейчас очень помогало. Только пробежав порядочное расстояние, Лили несколько пришла в себя.
Ей наконец-то удалось вырваться из замка, и эта мысль чуть не свела ее с ума. Но скоро усталость и нервное перенапряжение взяли свое, и бедная девушка некстати упала в обморок.
Полицейские агенты привели Губерта в участок. На сей раз его одолевало предчувствие, что новый визит в полицию будет куда менее удачным, чем прежний.
— Судя по вашему произношению, вы немец? — стал расспрашивать его один из доставивших его полицейских.
— Да, немец.
— Где ваши документы?
— У меня их нет, — помявшись, ответил Губерт. У него не хватило ни ума, ни сообразительности, чтобы придумать правдоподобную историю или сносную отговорку.
— Нет? Где вы их оставили?
— Их у меня совсем не было, — сказал неудачник.
— Странно… Тогда как ваше имя?
— Этого я не могу сказать, — вконец озадачил Губерт полицейского, взглянувшего на него с нескрываемым удивлением. Бывший лесничий был прямолинеен, как пень.
— Но почему?
— У меня есть на это свои причины.
Полицейский покачал головой.
— Вы поступите гораздо лучше, сообщив свое имя, — сказал он.
— Я могу назвать первое попавшееся имя, и как вы докажете: мое оно или нет. Документов-то не имеется, проверить нечем.
— Тем хуже для вас. Я вас не отпущу, пока не узнаю, кто вы есть на самом деле. Но время подумать я вам дам. А пока вы арестованы.
Полицейский позвал охранника и приказал ему отвести Губерта в камеру.
Охранник повел его по полутемному коридору, в который выходили двери с решетками. Он впустил Губерта в одну из камер и запер за ним дверь.
Губерт осмотрелся. Кроме него, в помещении находилось еще человек шесть-семь. Они сидели и лежали на соломенных тюфяках и о чем-то переговаривались. Арестованные были одеты кто во что, некоторые даже вполне прилично, но физиономии у всех были одинаково отталкивающими. Губерт сразу же почувствовал себя очень неуютно в этом совершенно чуждом для него обществе. Он не хотел вступать с ними ни в какие контакты, поэтому молча устроился в углу камеры и перестал обращать на сокамерников внимание.
Они же, наоборот, обратили на Губерта самое пристальное и весьма неблагосклонное внимание. Во всяком случае, почти сразу же взялись делать в его адрес обидные замечания и колкие прозвища. Но Губерт делал вид, что это его не касается. Однако сокамерники не успокаивались. Они явно искали повод для ссоры. И таковой вскоре нашелся. Каждому из арестованных было положено по табурету. Губерту, естественно, тоже. Однако один из заключенных, сидя на своем табурете и прислонившись к стене, ноги положил на табурет Губерта, нагло при этом ухмыляясь.
Устав стоять, Губерт подошел к нему и хотел забрать табурет, но получил грубый отпор.
— Иди и поищи в другом месте, — хамским тоном сказал тип, занявший сразу два табурета.
— Во-первых, извольте говорить мне «вы», — сказал Губерт, — во-вторых, уберите ноги с моего табурета.
Все притихли, напряглись, ожидая, что произойдет дальше.
— А ну пошел прочь! — угрожающе воскликнул нахал. — Не то я сейчас пересчитаю тебе все ребра.
Терпение Губерта лопнуло. Он скинул с табурета ноги противника. Тот потерял равновесие и с проклятиями растянулся на полу. Это явилось сигналом для остальных. Губерта обступили сокамерники с криками: «Что надо этому чужаку, этому невеже? Он хочет быть здесь главным? Бейте его, собаку!» И они набросились на него со всех сторон.
Губерт схватил табурет и начал размахивать им так, что нападавшие попятились.
И тут поднялся упавший арестант.
— Назад! — закричал он. — Оставьте его мне.