Джонатан Стрендж и мистер Норрелл - Сюзанна Кларк

— Мы с вами останемся здесь, сэр, и будем помогать волшебнику. А Флору надо отослать в сопровождении тетушки.

— Правильно, Фрэнк! Так мы и сделаем!

— Хотя должен заметить, сэр, — тут же прибавил Фрэнк, — что мисс Флора едва ли нуждается в опеке. Она вовсе не похожа на остальных барышень. — Фрэнк прожил в семье Грейстилов достаточно, чтобы в полной мере перенять семейную традицию, согласно которой мисс Грейстил приписывались самые выдающиеся качества и способности.

Решив, что больше сегодня все равно не сделаешь, доктор Грейстил и Фрэнк отправились продолжать прерванный сон.

Впрочем, одно дело — строить планы ночью, совсем другое — при свете дня воплощать их в жизнь. Как и предсказывал доктор Грейстил, Флора наотрез отказалась покидать и Венецию, и Джонатана Стренджа. Она не понимала, с какой стати должна уезжать.

Потому что мистер Стрендж болен, сказал доктор Грейстил.

Тем больше оснований остаться, объявила Флора. Кто-то должен за ним ухаживать.

Доктор Грейстил попытался намекнуть, что болезнь Стренджа заразна, однако, будучи человеком по натуре честным, врать не умел, а потому Флора ему не поверила.

Тетушка Грейстил тоже не поняла, с какой стати они должны уезжать. Доктор Грейстил не мог противостоять обеим, а потому вынужден был честно рассказать сестре, что произошло ночью. Увы, он не обладал талантом передавать атмосферу событий и не смог передать тот жуткий холод, которым веяло от слов Стренджа. Тетушка поняла одно: мистер Стрендж говорил бессвязно — и естественно заключила, что он был пьян. Это, разумеется, дурно, но с джентльменами случается довольно часто и не может служить поводом для отъезда.

— В конце концов, Ланселот, — заключила она, обращаясь к брату, — ты порою в подобном состоянии вел себя и похуже. Однажды мы обедали у Сиксмитов, и ты отказывался ехать домой, пока не попрощаешься со всеми курами. А потом вышел во двор и начал по одной вытаскивать их из курятника. Куры разбежались, и добрую половину съела лиса. Я никогда не видела Антуанетту такой сердитой.

(Антуанеттой звали покойную жену доктора.) История была старая и очень неприятная. Доктор Грейстил слушал с растущим раздражением.

— Ради всего святого, Луиза! — гневно воскликнул он. — Я врач! Неужто я не отличу пьяного от трезвого?

Позвали Фрэнка. Он помнил все случившееся куда точнее, чем доктор Грейстил. Образ Флоры, навечно заточенной в темницу, перепугал тетушку. Теперь она не меньше других стремилась увезти Флору из Венеции. Однако тетушка настояла на том, что не пришло в голову ни доктору, ни слуге: потребовала сказать Флоре правду.

Флора Грейстил тяжело перенесла известие о том, что мистер Стрендж лишился рассудка. Поначалу она склонялась к мысли, что они ошибаются, и даже когда ее убедили в истинности событий, не могла понять, каким образом он может причинить ей зло и зачем так уж необходимо покидать Венецию. Однако девушка видела, что и отец, и тетушка не успокоятся, пока она не уедет, поэтому с огромной неохотой дала согласие на отъезд.

Вскоре после того, как дамы отбыли, доктор Грейстил сидел в одной из холодных мраморных комнат палаццо. Он согревался при помощи стаканчика бренди, собираясь с духом, чтобы пойти к Стренджу. Тут вошел Фрэнк и сказал что-то про темную башню.

— Что? — переспросил доктор. Он был не в настроении гадать, что такое несет его слуга.

— Подойдите к окну, сэр, я вам покажу.

Доктор Грейстил поднялся из кресла и прошел к окну.

В самом центре Венеции что-то возвышалось. Больше всего оно походило на исполинскую черную башню. Основание башни, должно быть, занимало площадь в несколько акров, вершина терялась в небесах. Издалека ее цвет казался равномерно черным, а поверхность гладкой, однако порой она становилась прозрачной, словно сотканной из черного дыма. Можно было разглядеть здания, стоящие за башней и, что самое удивительное, внутри нее.

Ничего загадочнее доктору Грейстилу видеть не приходилось.

— Откуда она взялась, Фрэнк? И что с теми домами, которые стояли здесь раньше?

Не успел слуга ответить ни на этот, ни на многие другие вопросы, как в дверь громко, как-то очень официально, постучали. Фрэнк отправился открывать. Вернулся он в сопровождении целой группы людей, ни одного из которых доктор раньше не видел. Здесь были два священника, двое или трое молодых людей военной выправки в ярких мундирах, обильно украшенных золотым шитьем. Самый представительный из молодых людей сделал шаг вперед. Мундир на нем был богаче других, а лицо украшали пышные светлые усы. Он представился полковником Венцелем фон Оттенфельдом, секретарем австрийского губернатора города. Затем представил и своих спутников: офицеры, как и он сам, были австрияки, священники — венецианцы. Сам этот факт не мог не вызвать у доктора Грейстила удивления: венецианцы люто ненавидели австрияков, и представителей двух народов можно было увидеть вместе чрезвычайно редко.

— Вы есть герр доктор? — спросил полковник фон Оттенфельд. — Друг Hexen-meister[151], который имеет служить у великого Веллингтона?

Доктор Грейстил признался, что это он.

— Ах, герр доктор! Сегодня мы есть молители у ваших ног! — Физиономия фон Оттенфельда приняла скорбное выражение, усиленное длинными обвислыми усами.

Доктор Грейстил крайне удивился, услышав такие слова.

— Мы пришли сегодня… чтобы просить вас… — Фон Оттен-фельд нахмурился и щелкнул пальцами. — Vermittlung. Wir bitten Ihre Vermittlung. Wie kann man das sagen?[152]

Присутствующие посовещались относительно того, как следует перевести данное слово. Один из священников предложил «ходатайство».

— О, да, да, — с готовностью согласился фон Оттенфельд. Мы просить вашего ходатайства от нашего имени перед Hexen-meister великого Веллингтона. Сэр доктор, мы имеем высоко ценить заслуги Hexen-meister великого Веллингтона. Однако сейчас Hexen-meister великого Веллингтона сотворить ужас. Большое бедствие! Жители Венеции боятся. Многие должны бросать дома и уехать!

— Ах! — сочувственно воскликнул доктор Грейстил. Он на минуту задумался и тут наконец понял, в чем дело. — Вы считаете, что мистер Стрендж имеет отношение к Черной Башне!

— Нет! — возразил фон Оттенфельд. — Нет, это не есть башня. Это есть Ночь. Ужасное бедствие!

— Прошу прощения? — Доктор Грейстил взглянул на Фрэнка, словно прося помощи, но Фрэнк только пожал плечами.

Один из священников, изъяснявшийся по-английски более прилично, объяснил, что сегодня утром солнце взошло над всеми частями города, кроме прихода Санта-Мария Дзобениго, то есть того района, в котором жил мистер Стрендж. Там продолжала царить ночная тьма.

— Зачем Hexen-meister великого Веллингтона это сделать? — спросил фон Оттенфельд. — Мы не имеем знать и просим вас пойти туда, герр доктор. Попросите его, пожалуйста, вернуть солнце на Санта-Мария Дзобениго. А еще попросите, пусть он больше не делать колдовство в Венеции.

— Конечно, я выполню вашу просьбу, — ответил доктор Грейстил. — Все очень прискорбно. Уверен, что мистер Стрендж сделал это не нарочно, что произошла какая-то ошибка, тем не менее охотно сделаю все, что в моих силах.

— Ах! — взволнованно воскликнул тот священник, который хорошо изъяснялся по-английски, и поднял руку, словно боялся, что доктор Грейстил сию минуту побежит на Санта-Мария Дзобениго. — Но ведь вы возьмете с собой слугу? Вы не пойдете туда один?

Валил густой снег. Все краски Венеции слились в оттенки серого и черного. Площадь Сан-Марко казалась бледной гравюрой на белой бумаге. Она пустовала. Доктор Грейстил и Фрэнк с трудом пробирались по снегу. Доктор Грейстил нес фонарь, а Фрэнк держал над головой доктора черный зонт.

Сразу за площадью высился черный столп ночи. Они прошли под аркой Атриума, между молчаливыми домами. Темнота начиналась на середине маленького моста. Странно и жутко было видеть, как косо падающие снежные хлопья пропадают во мраке — как будто он жадными губами хватает их на лету.

Они последний раз обернулись на безмолвный белый город и вступили во тьму.

Улицы обезлюдели. Все жители прихода уехали к родственникам и друзьям, в другие районы города. Однако венецианские кошки, которые, как любые кошки, все делают по-своему, как раз собрались на Санта-Мария Дзобениго, чтобы потанцевать, поиграть и поохотиться в бесконечной ночи, которая казалась им особенным праздником. В темноте кошки то и дело пробегали мимо доктора Грейстила и Фрэнка, и несколько раз доктор ловил на себе взгляд горящих глаз из подворотни.

В доме, где снимал квартиру Стрендж, было тихо, как и вокруг. Они постучали, покричали, но никто не открыл. Дверь оказалась не заперта, и они вошли. В доме тоже царила тьма. На ощупь найдя лестницу, англичане поднялись на верхний этаж, в комнатку, где волшебник занимался магией.