Красная машина, черный пистолет (сборник) - Сергей Лукьяненко

Две почти одновременные вспышки и легкая дрожь металла под ногами прервали размышления Тэдди. Метеориты, вот оно что… Видимо, всю эту катавасию заварил один из них. Разумеется, более внушительных размеров. Надо вытаскивать Свэна. В корабле спокойнее.

Тэдди закрепил бак понадежнее, включил на всякий случай общую силовую защиту. Затем попробовал леер – трос крепко держался за скобу. Ну, теперь-то пыль не страшна: спасительная веревочка в руках, она выведет из любого пылевого лабиринта.

Уже наполовину погрузившись в проем, Тэдди случайно глянул влево, туда, где только что лежала его тень. Там…

Там, в четырех-пяти шагах от проема, вырезанного в титановой броне с таким трудом и риском, чернели ступеньки трапа. Там был выходной люк!..

Никогда еще пилот не ругался так истово, как в этот раз. А наругавшись, мысленно плюнул в сторону коварного люка и нырнул в пылевую пучину.

Помочь могла только случайность, и Тэдди, включив на полную мощность по-прежнему беспомощные локаторы, носился от стены к стене с упорством и бессистемностью ослепшей летучей мыши.

Несколько раз ему показалось, что леер заедает или за что-то цепляется. Проверил катушку – все в порядке. Оттолкнулся от стены – в который раз? Сбился со счета! – и снова полетел в пустоту, крича как можно громче:

– Свэн, где ты?

– Да здесь я, черт бы тебя побрал!

И кто-то схватил его за ноги.

Радость встречи чуть омрачил непонятно рассерженный тон Свэна, но нелепое происшествие, несмотря на весьма реальные опасности, можно было считать исчерпанным.

– Держись за меня, у меня леер. Пошли к выходу.

– Ну, это, дорогой мой Эдвард, я знаю уже минут двадцать, – ответил Свэн все тем же непонятным тоном. – Пошли.

Тэдди еще больше удивился и слегка рассердился. То же мне! В конце концов, именно он, Тэдди, нашел выход из положения: продырявил чертов плашкоут, выбрался сам и вытащил Свэна! А этот зубоскал еще дуется на что-то. И Тэдди обиженно замолчал.

Но когда он вслед за Свэном вылез в проем, первое, что он увидел, был второй цилиндр – цилиндр Свэна! Рядом с его баком.

Свэн посмотрел на Тэдди, у которого никак не мог закрыться рот, и вдруг захохотал:

– Ой, умора! Ну и отмочили же мы номер, господи… Умереть можно! Ой, не могу…

И только когда чуть-чуть отдышался, смог выговорить:

– Я же на обводном трапе стоял, как метеорит… В двух метрах от тебя. Орал, пока не охрип.

До Тэдди наконец-то дошел смысл случившегося, и он тоже расхохотался:

– Так, значит, мы – нос к носу… Стоило протянуть обоим руки… А мы орали, идиоты…

– Я, понимаешь, когда грохнуло и поднялась пыль, здорово перепугался, ведь ударило сразу, как только я бак тебе бросил. Первое, что пришло в голову, – взрыв. Потом сообразил – ведь меня бы тогда тоже того, в пыльцу! Нет, что-то не так. Стал тебя звать – молчок. Локаторы – молчок. Поставил я тогда свой бачок, зацепился леером за поручень, и ну шастать от стенки к стенке. Мне-то ничего – я по трапу вылезу. А ты где? Ты же висел, значит, у тебя сейчас полная прострация, и самому тебе не выбраться. Умора да и только! Летал по этой душегубке, орал, пока чертики не стали мерещиться…

– Но как ты меня потом нашел?

– Очень просто. Когда у меня голова совсем уже кругом пошла от шараханья, я решил вытащить свой цилиндр. Вылез – и глазам не верю: твой бак. А рядом – норка. Я тебя за леер стал дергать, а ты – ноль внимания. Вот я и полез за тобой по твоему лееру. Злой как черт…

Похохатывая и возбужденно перебивая друг друга, они плыли к кораблям, тускло поблескивающим в неверном свете Юпитера, и веселились с каким-то исступлением, за которым угадывалось пережитое напряжение.

– Умрут ребята, если на Базе рассказать…

– Брось ты. Надо помалкивать. Это же анекдот на всю Систему. Засмеют…

– Засмеют – это точно.

И когда они были у своих кораблей и послушные автоматы готовились принять на борт запасные баки с горючим и их самих, в гермошлеме прозвучал неожиданно серьезный и почему-то грустный голос Свэна:

– Послушай, Тэдди, а сколько длилась вся эта петрушка?

– Что-то около двух часов, Свэн.

Это был странный мир.

Издалека Юпитер был похож на сплюснутый эллиптический щит – именно щит, а не яйцо, сплюснутое на полюсах. В отличие от всех планет, которые когда-либо видел Тэдди, Юпитер почему-то казался плоским, как солнце на декорациях мюзик-холла.

Ученым проще. Когда их спрашиваешь: «Почему?», они отвечают твердо и кратко: «Это одна из особенностей гигантских планет». И все. Как будто этими словами можно объять всю тоску по привычным, выстраданным в течение тысяч лет и закрепленным в генах законами геометрии представлениям, тоску по реальности, представление о которой теряешь, попадая в гравитационное поле «Папаши».

«Папаша»… Вот висит гигантский щит, преграждая дорогу, и на щите этом, как на щите Медузы, начертаны неведомые письмена, видеть которые не дано человеку. Он многоцветен, этот щит, – голубоватый фон планеты перечеркивают резкие, в зазубринах, коричневые полосы, параллельные экватору. Эти голубые и коричневые зоны на эллипсе планеты меняются, но очень медленно – десятки земных лет проходит, прежде чем удается заметить смещение.

Сейчас Юпитер выглядел, как три года назад, когда они были здесь со Свэном. Все та же голубая полоса на экваторе, а вокруг нее симметрично расположены две широкие тропические полосы. Дальше – менее яркие полосы и зоны умеренного пояса, а полярные области, однородные и неяркие, уже нависли над кораблями.

Да, нависли, Свэн с его любовью ко всякого рода жаргонным словечкам называет это «заглатыванием».

Дело в том, что на определенном расстоянии щит Юпитера начинает вести себя несколько необычно – его края вытягиваются и начинают постепенно обволакивать корабли. Сначала «Папаша» превращается в полусферу, вогнутой частью обращенную к кораблям. Это, в общем-то, довольно обычно: любая планета на близком расстоянии кажется не шаром, а вогнутой чашей.

Но «Папаша» этим не ограничивается. Края горизонта ползут все выше и выше, и в конце концов вы оказываетесь внутри сферы – Юпитер окружает вас со всех сторон своей поверхностью, и лишь маленькое черное пятно вверху остается от того необъятного, что называется Космос.

Юпитер заглатывает корабль, как росянка – мошку, и странный глобус, вывернутый наизнанку, начинает оживать.