Забытый вариант - Андрей Балабуха

Андрей Балабуха

Забытый вариант

Когда третий и последний из реакторов «Коннора» был катапультирован и взорвался в полусотне километров от места посадки, оставив в песке спекшийся в стекло кратер, до поверхности планеты оставалось чуть больше двух километров. Теперь тормозить можно было лишь аварийным бороводородным двигателем, но, для того чтобы тридцать секунд его работы при сложившейся ситуации дали ощутимый эффект, масса корабля была слишком велика. Бонк катапультировал двигательный отсек — это две тысячи тонн мертвого груза. Разноцветные кривые на экране вычислителя сблизились, но не слились: мало! Еще четыреста девяносто тонн. И это были два танка с питьевой водой. Бонк, не задумываясь, нажал клавишу катапульты. А затем — короткий, яростный, спасительный удар бороводородных двигателей. Еще. Еще. Еще…

Посадка оказалась не слишком мягкой. Крейсер тряхнуло, кресло обхватило Бойка, удержало, отпустило. Он потер рукой грудь, по которой разливалась тупая боль от ушиба.

Реакторная чума! Откуда-то приходит поток излучения, достаточно жесткого, чтобы свободно пронизать броню крейсера, и при этом достаточно активного, чтобы вывести из-под контроля реакцию синтеза тяжелых хроноквантов в корабельных реакторах… Бонк никогда не верил в нее. На Звездном Флоте о ней ходили легенды, но ни разу ему не довелось встретить человека, который бы столкнулся с реакторной чумой сам. Где-то, кто-то, когда-то… Что ж, значит, он будет первым.

Бонк утопил в подлокотник клавишу селектора.

— Всем. Говорит шеф-пилот. Командирам техчастей представить доклады по форме «С». Членов совета прошу явиться в рубку. Конец.

Принимать доклады было обязанностью Болла, первого астрогатора, сидевшего в кресле справа, и Бонк прислушивался к ним вполуха, глядя на раздражающе мертвый пульт, где единственным отрадным для глаза оставался сектор управления и контроля комплекса жизнеобеспечения. Этот, кажется, почти не пострадал.

Бонк мысленно проверял себя: в момент катастрофы он действовал, почти не размышляя, с автоматизмом, выработанным долгими годами полетов. Конечно, впоследствии комиссия Совета Астрогации может решить, что был и другой выход, но сейчас он этого другого выхода не видел. Все правильно. Если бы только не вода. Вода… Безусловно, не катапультируй он танки, сейчас «Коннор» грудой металла и пластика лежал бы на поверхности планеты. Однако оставшейся воды даже при нормах расхода, предельно урезанных, хватит на неделю, а помощь к ним придет в лучшем случае через полгода. К тому времени все они успеют превратиться в высохшие, мумифицированные трупы, как экипаж «Дануты» на Сэнде… Бонк провел ладонью по лицу, как бы стирая эту картину… Правда, «Дануту» Бонк разыскал только год спустя. За полгода, может быть, мумифицироваться они и не успеют…

Если бы танки вскрыло взрывом, если бы вода в них стала из-за этого таинственного излучения зараженной, если бы… Если бы только не сам он катапультировал их! Впрочем, надо не казниться, а искать выход, ибо у них есть по крайней мере неделя, что совсем не так уж мало.

Кое в чем им даже повезло. Как явствовало из докладов, комплекс жизнеобеспечения практически не пострадал, на замену поврежденных блоков уйдет от силы несколько часов; станция аутспайс-связи тоже требует лишь незначительного ремонта, а значит, в ближайшие дни удастся связаться с Базой на Рионе-III и вызвать помощь; хотя пищевые синтезаторы вышли из строя полностью, продовольственного НЗ хватит по меньшей мере на год. Но… энергоустановки погибли, а последние мегаджоули из запасников полностью израсходуются за один сеанс связи с Базой. Так что в их распоряжении лишь крохи, заключенные в автономной энергосети, да силовые установки вездеходов, геологических танков и остального машинного парка экспедиции. И это надо беречь: даже если кто-то находится к ним ближе Базы, все равно два-три месяца ожидания гарантированы.

«Корабельный совет» — понятие довольно условное. Тем более на крейсере Дальней Разведки. В него входят шеф-пилот, первый астрогатор, бортинженер, координатор экспедиции и руководители исследовательских групп — всего человек десять — двенадцать. И все, что происходит на совете, транслируется по общей сети.

Когда Болл коротко изложил сводку, составленную по собранным докладам, несколько минут все молчали. Первым заговорил Граве, координатор:

— Можем ли мы запустить орбитальные зонды, Толя?

Бонк покачал головой: аккумуляторы зондов заряжались непосредственно перед запуском. То, что Виктор, с которым Бонк летел уже в третий раз, задал такой вопрос, само по себе говорило немало…

— Ясно, — кивнул Граве. — Значит, в нашем распоряжении лишь зона около восьмисот километров в диаметре, доступная вездеходам… Я не уверен, что в ней найдется вода.

В этом никто не был уверен. Ведь они находились на НИС-237-II, как она значится в каталогах Базы, или на Песчанке, как ее называют в обиходе. Песчанка — планета аномальная, потому их и направили сюда. Открыла ее экспедиция «Актеона» тридцать лет назад. По размерам Песчанка не уступает Земле, у нее примерно земная атмосфера, которой можно дышать, даже не опасаясь инфекции, — вся планета словно стерилизована. Солнце этой системы, НИС-237, значительно крупнее и ярче земного. Воздух раскален, и горячие сухие ветры носятся над поверхностью Песчанки, вполне заслужившей это имя, потому что вся ее поверхность — сплошная пустыня: барханы, редкие суглинистые такыры, и снова песок — красный, белый, желтый, черный, песок крупный, мелкий, пылевидный…

Бонк вопросительно посмотрел на Лойковского, главного геолога экспедиции.

— Раз зонд-разведка отпадает, остается только забросить робот-сеть. Но когда мы нащупаем ею воду, нельзя сказать. Тем более что при нашем энергетическом голоде сеть будет довольно редкой: по крайней мере две трети киберов придется держать в резерве, чтоб постепенно заменять ими разрядившиеся.

— А если собрать для них солнечные батареи? — спросил Шрамм, бортинженер «Коннора».

— А потянут?

— Посчитать надо. Думаю, что при здешнем уровне инсоляции — да.

— Но и при этом неизвестно, когда мы найдем воду. Это если априорно решить, что она вообще здесь есть. Ведь вода — соединение довольно редкое.

— Синтезировать ее, пожалуй, проще, чем найти, — сказал кто-то, Бонк не понял, кто именно.

— О синтезе надо забыть. Где мы возьмем для него энергию? — В его голосе прозвучало скрытое раздражение. Оно и понятно: впервые он оказался в ситуации, когда «Коннор», самый мощный и надежный из кораблей, которыми он командовал и которыми располагала База в этом секторе, стал совершенно беспомощным; впервые он на практике узнал, что такое энергетический голод, когда самые простые и естественные решения заранее неосуществимы, потому что требуют затрат энергии, затрат по обычным мерам ничтожных, но сейчас непомерных…