Мой театр. По страницам дневника. Книга I - Николай Максимович Цискаридзе

Я вышел, мой круг jeté en tournant обернулся маленьким триумфом. Мне 29 лет, я это jeté en tournant тогда мог чуть ли не в «кольцо» делать. А когда вслед за мной на это же движение пошел «главный» танцовщик, зал замер в тишине…

В ресторане, куда мы пошли после спектакля ужинать, у нас чуть до рукопашной не дошло. «Ты должен делать другое движение!» – заявил осрамившийся артист, поддержанный питерскими товарищами. «Знаете что? Я могу вообще не выходить на сцену. Хотите?! Я здесь только ради Ирмы!» – воскликнул я в ярости. Бедной Ниорадзе пришлось, вместо праздника, всех успокаивать, и меня в том числе, я очень разозлился.

На следующий день я уехал в Hever Castle – имение семейства Болейн недалеко от Лондона, где Анна Болейн родилась. Вернулся я и сразу на спектакль. Все в смысле порядка номеров осталось по-прежнему, кроме «главного» танцовщика, который передумал делать после меня jeté en tournant. Я вновь был объявлен интриганом. Оказывалось, что это я привел своих пять с половиной тысяч зрителей, которые кричали именно мне «браво!». После этого в The Financial Times вышла статья К. Криспа, где в очередной раз он написал, что Цискаридзе «wonderful», «beautiful», «majestic», «the child of the great Ulanova», и Нарцисс «the best», и его jeté en tournant «is amazing». Судя по отзвукам в нашей небольшой гастролирующей труппе, под псевдонимом К. Крисп тоже писал я.

В той поездке случилась еще такая история. Кузнецов с Махалиной собирались танцевать дуэт из «Манон» К. Макмиллана. Но Вазиев, исходя из своих личных соображений, не разрешил ребятам исполнять «Манон» и запретил выдавать им костюмы в театре. А Юля не просто девочка с улицы, а известная и очень почитаемая в Англии балерина. Она позвонила лично вдове хореографа, та дала ей разрешение на исполнение «Манон», в The Royal Ballet ей с радостью подобрали костюм. В общем, этот вечер в Royal Albert Hall происходил без «благословения» Вазиева, что было чревато самыми негативными последствиями для всех его участников. А тут еще и я с jeté en tournant!

Прилетаю в Москву, звонит Света Захарова. Ее педагогу О. Н. Моисеевой, народной артистке СССР, которая воспитала целую плеяду выдающихся балерин, наконец дали возможность отпраздновать 75-летие на сцене Мариинского театра. Ее юбилейный вечер назначили с «опозданием» на полгода, на май 2003-го – она родилась 25 декабря.

Ольга Николаевна попросила: «Коля, станцуй для меня Золотого раба?» «Да ради бога!» – отозвался я. Потом позвонила: «Коленька, если ты еще станцуешь Нарцисса, я буду очень счастлива!» – «Ольга Николаевна, для вас – конечно!»

Приехал в назначенный день в Петербург на юбилей Моисеевой. Со мной ни о гонораре за выступление, ни о билетах, ни об отеле никто не заговаривает. Увидев Вазиева, я спросил, что с финансовой стороной дела? «Тебя пригласила Моисеева? Вот пусть она тебе все и оплачивает!» – небрежно бросил Махар. «Ради Ольги Николаевны я могу станцевать и бесплатно!» – сказал я и с гордо поднятой головой пошел танцевать спектакль. Так, финансово, Вазиев обычно наказывал артистов за неповиновение.

2003 год – очень интересный момент в моей жизни. У всех возникало желание сказать мне: «К ногтю!» А я, бессовестный такой, не поддавался.

Мало того, я продолжил свою миссионерскую деятельность. Привел за руку и представил А. Г. Иксанову, директору ГАБТа, Светлану Захарову. Как и говорил обо мне Р. Пети, вновь выступил ненормальным, который ходит и просит за других. В общем, инициировал ее переход из Мариинского в Большой театр. Помню, мы танцевали с ней «Жизель» и были безумно счастливы, почти чепчики в воздух бросали, что она в Москву перебирается.

И тут возник конфликт интересов Захарова – Волочкова. Настя, моя «первая питерская протеже», еще танцевала в театре, но в труппе уже вовсю обсуждалось, что ее карьера близится к концу.

Май на календаре. Как-то вхожу в театре в лифт, вижу Волочкову, она: «Коль, мы же с тобой так были дружны! Ты меня привел в Большой театр, столько раз мне в жизни помогал, что мы с тобой ругаемся?» Я говорю: «Настя, я с тобой не ругался, я просто советовал тебе войти в форму». В общем, мы помирились и решили что-нибудь вместе станцевать. Прикинули, ничего подходящего в ближайшем репертуаре не нашлось.

Но на 19 сентября следующего сезона 2003/2004 в афише ГАБТа стояла «Раймонда», на нее нас и поставили. «Как хорошо, – сказала Настя, – тем более именно в „Раймонде“ мы с тобой и танцевали впервые. Приглашу всю прессу, чтобы все увидели, что у нас с тобой все хорошо!» «Ну и отлично», – согласился я. В газетах о нас очень много писали всякой ерунды, якобы Цискаридзе и Волочкова – лютые враги.

Никакими врагами мы с Настей никогда не были, но случился в нашей жизни период, когда я отказался с ней танцевать. Начался наш раздор во время возобновления «Лебединого озера». Настя, вернувшись из Лондона, уже себе много чего позволяла. Григорович поставил тогда новый трагический финал. Злой гений поднимал Одетту, кружил ее и ронял вниз, как бы убивая. Настя стала расслабляться в поддержках. Она вообще нетяжелая была, у нее очень легкая кость, но высокая. Моего веса в 68 килограммов не хватало, чтобы ее перетянуть, если она на верхней поддержке начинала расслабляться. И как-то раз прямо на репетиции она на меня сверху повалилась. Юрий Николаевич рассмеялся: «Я не понял, это Одетта придавила Злого гения или Злой гений все-таки убил Одетту?» А на самом деле мой Злой гений лежал под этой Одеттой, раздавленный.

А дальше была история, о которой я уже рассказывал, когда на премьере Уваров, исполнявший партию Принца, оскорбившись, не вышел на финальный поклон, сорвав триумфальное возвращение Григоровича в ГАБТ. И Настя, поскольку ее основным партнером в то время был Андрей, тут же меня подставила, заявив: «Это все Коля!» Я не стал сдерживаться и сказал ей все, что о ней думаю. А дальше были рекламные растяжки на улицах Петербурга и Москвы – «Анастасия Волочкова (с труппой Большого театра)». Я тогда поставил в известность Иксанова, что ни в каких подтанцовках не буду участвовать, и перестал с Волочковой танцевать. Да, так было. Но худой мир, как говорится, лучше доброй войны. 19 сентября 2003 года нам с Настей предстояло после большого перерыва вместе выйти на сцену Большого театра.

А параллельно с этими событиями Ю. Н. Григорович делал новую редакцию своей «Раймонды». Меня даже в состав не взяли из-за того, что я уезжал к Р. Пети в