Дело «Норильский никель» - Александр Коростелёв

В данном случае большая гарантия сохранности финансовых средств сочетается с меньшим вознаграждением за предоставленное финансовой организации (банку) право ими пользоваться. Существует мнение, что это — наиболее приемлемое соотношение сохранности и доходности, когда речь идёт о необходимости размещения на вкладах или ценных бумагах (облигациях) государственных свободных финансовых средств.

Вышеприведённый расчёт осуществлён, исходя из теоретического допущения, что если бы Государство сразу получило от покупателя контрольного пакета акций РАО «Норильский никель» всю цену проданного права эксплуатации рудных месторождений, то, разместив эти средства на хранение под 2 % годовых, к завершению выработки месторождений на его счету был бы $ 61 144 000 000.

Во всяком случае, $ 61 144 000 000, получение которых растянулось бы на 115 лет, наверняка больше соответствовало приемлемой финансовой компенсации средств государственного бюджета, многими десятилетиями расходовавшихся на финансирование возведения и техническое оснащение промышленных и хозяйственных объектов государственного промобъединения Норильский комбинат, на строительство городов и посёлков Норильского промрайона и города-порта Дудинка;

2) расчёт осуществлён исходя из сравнительно невысокого уровня реальной годовой доходности ОАО «Норильский комбинат», сформированного в ходе реализации производственной продукции этой компании в 1995 году, года подготовки и проведения залогового аукциона контрольного пакета акций РАО «Норильский никель». Объяснялось это не падением промышленных объёмов производства в физическом выражении, а средними (хотя и значительно подросшими в сравнении с 1994 годом, но весьма низкими в сравнении с первыми годами XXI века) биржевыми котировками мировых цен на цветные и благородные металлы.

Продажа по фактически бросовой цене контрольного пакета акций РАО «Норильский никель» должна была быть уравновешена заключением договоров концессии с дочерними компаниями-недропользователями РАО «Норильский никель», как с ОАО «Норильский комбинат», так и с ОАО «ГМК «Неченганикель» (правопреемника государственного промобъединения «Комбинат «Неченганикель»). К примеру, в соответствии с условиями договора концессии, заключённого с ОАО «Норильский комбинат», являвшегося правопреемником в вопросах недропользования государственного промобъединения Норильский комбинат, почти каждая четвертая тонна всех производимых цветных и благородных металлов в товарном виде и концентратах должна была направляться в уплату цены эксплуатации месторождений сульфидных медно-никелевых руд.

Это в полной мере соответствовало бы нормативному правилу, содержавшемуся в пункте 3 постановления Правительства России № 828 от 28 октября 1992 года «Об утверждении положения о порядке и условиях взимания платежей за право на пользование недрами, акваторией и участками морского дна», регламентировавшему:

«Установить, что временные минимальные ставки платежей за право на пользование недрами, утверждённые постановлением Правительства Российской Федерации от 9 июля 1992 г. № 478, действуют до определения по каждому эксплуатируемому месторождению конкретных размеров регулярных платежей за право на пользование недрами в соответствии с Положением о порядке лицензирования пользования недрами, утверждённым Верховным Советом Российской Федерации 15 июля 1992 года» (!).

Конкретный размер регулярных платежей за право на пользование недрами по каждому эксплуатируемому месторождению — это собственно и есть цена эксплуатации тех же рудных месторождений, являющаяся обязательным условием договора концессии, заключение которого влекло за собой в итоге отмену обязанности уплаты недропользователями минимальных платежей за право на пользование недрами.

Однако, провозгласив в 1992 году, когда ещё функционировал Верховный Совет Российской Федерации, принцип «определения по каждому эксплуатируемому месторождению конкретных размеров регулярных платежей за право на пользование недрами», после того, как осенью 1993 года парламент был окончательно отстранён от законодательного регулирования процессов промышленной приватизации, правительственные госчиновники дальше этого не пошли. Сказав «А», они предпочли забыть о том, что, доводя дело до конца, следовало бы сказать и «Б», то есть организовать проведение оценки уже эксплуатировавшихся, инфраструктурно обустроенных месторождений природных богатств, определив концессионную цену, заключить с каждой компанией-недропользователем соответствующие договоры концессии.

Хотя реализация такой схемы взаимоотношений между Государством и будущим крупным частным бизнесом, завладевшим в свою собственность контрольными пакетами акций компаний-недропользователей, являлось бы действием полностью законным по форме исполнения и справедливым по содержанию!

Это также верно в связи с тем, что на момент проведения, как залогового аукциона, так и торгов тем же заложенным контрольным пакетом акций РАО «Норильский никель» его приобретатель не имел в наличии достаточного количества финансовых средств, необходимых для оплаты справедливой цены прав на эксплуатацию разведанных и инфраструктурно обустроенных рудных месторождений. Достаточное количество финансовых средств российский частный бизнес в 1995 — 1997 годах мог получить лишь посредством привлечения иностранного частного капитала.

Автор модели российской промышленной приватизации, Анатолий Чубайс, совершенно справедливо отказавшись от непосредственного участия в ней иностранного частного капитала, почему-то также отказался и от заключения договоров концессии с российским частным капиталом, в результате чего в проигрыше оказалась Россия, никоим образом не получившая достойную плату за предоставленное право недропользования.

Обратим внимание читателя на то, что подход, когда оплата цены эксплуатации рудных месторождений считалась бы не в валютно-денежном, а в физическом выражении, полностью оправдан, поскольку этим достигалась бы полная гармония пропорционального соотношения возможных рисков финансовых потерь и возможностью получения дополнительных доходов:

— в случае снижения мировых цен на цветные и благородные металлы это уменьшало бы соответственно и размер годового дохода ОАО «Норильский комбинат», и финансовый эквивалент цены договора концессии, и прибыль, получаемую держателями контрольного пакета акций компании;

— в случае роста мировых цен на цветные и благородные металлы это увеличивало бы соответственно и размер годового дохода ОАО «Норильский комбинат», и финансовый эквивалент цены договора концессии, и прибыль, получаемую держателями контрольного пакета акций компании;

— в случае полной выработки месторождений сульфидных медно-никелевых руд ранее вышеуказанного срока, это никоим образом не сказалось бы на интересах сторон договора концессии, так как цена эксплуатации месторождений указана не в валютно-денежном выражении, а как доля от всего извлечённого металла из всей добытой руды (!).

Несомненно, цена договора концессии не могла быть установлена лишь на основе информации о запасах разведанных полезных ископаемых, содержащихся в месторождениях сульфидных медно-никелевых руд, без учёта других факторов, в частности, фактора технической и технологической оснащённости всего промышленного производственно-хозяйственного комплекса ОАО «Норильский комбинат», созданного вблизи месторождений и функционировавшего на их руде.

Важно также учитывать, что цена договора концессии должна была быть привязана именно к годовому доходу ОАО «Норильский комбинат», рассчитываемому исходя из реально произведённого и реально реализованного в течение года товарного металла и концентратов, то есть — от потенциально-возможных финансовых поступлений на счета ОАО «Норильский комбинат», а не от фактических поступлений на них. Поскольку не являлось большим секретом, что немалая часть финансовых средств от продажи производимой продукции ОАО «Норильский комбинат» оседала не только на банковских счетах материнской компании — РАО «Норильский никель», но и на банковских счетах дочерних и зависимых компаний ФПГ АООТ «Интеррос», ежегодно уменьшая финансово-экономический эффект от деятельности самой горнометаллургической компании-недропользователя (!).

4. Итак, если бы, скажем, в конце 1995 с ОАО «Норильский комбинат» был бы заключён договор концессии, то, исходя из предложенного расчёта цены эксплуатации месторождений сульфидных медно-никелевых руд Норильского промрайона и годового дохода ОАО «Норильский комбинат», полученного в 1995 году, концессионный платёж по итогам 1996 года расчётно мог бы составить:

$ 2 109 380 000 (выручка от реализации) x 25,2 %: 100 % = $ 531 687 000.