Дело «Норильский никель» - Александр Коростелёв

Тогда минимальная цена прав на эксплуатацию разведанных и обустроенных месторождений сульфидных медно-никелевых руд Норильского промрайона составляла бы разницу между ценой всего бизнеса ОАО «Норильский комбинат» и ценой той его части, которая была включена в уставные капиталы ОАО «Норильский комбинат» и РАО «Норильский никель», после чего приватизирована:

$ 6 600 000 000 — $ 452 000 000 = $ 6 148 000 000.

В итоге $ 6 148 000 000 — это минимальная цена прав использования природно-сырьевой рудной базы Норильского промрайона, наиважнейшей составной части всего бизнеса, непременно входившая в реальную цену горнометаллургического и иных производственных комплексов ОАО «Норильский комбинат», рассчитанная по состоянию доходов компании за 1995 год.

Иными словами, $ 6 148 000 000 — это минимально-возможная цена продажи прав недропользователя (ОАО «Норильский комбинат»), подтверждённых соответствующими лицензиями. Это — именно то, что в том или ином виде, в том или ином расчёте должно было быть учтено многоопытным Анатолием Чубайсом и командой его специалистов, но намеренно не было ими сделано (!).

Конечно, в 1997 году нашлось бы немало иностранных инвесторов, готовых единовременно заплатить $ 6 600 000 000 за контрольный пакет акций ОАО «Норильский комбинат», включавший в себя, кроме прав на управление производством, все права эксплуатации трёх разведанных и инфраструктурно обустроенных месторождений сульфидных медно-никелевых руд Норильского промрайона, причём до конца срока выработки этих месторождений.

В этой связи представляется совершенно справедливым и правомерным то, что в приватизации крупнейших государственных промобъединений (концернов) России принимали участие лишь российские субъекты предпринимательской деятельности. Хуже другое, благодаря щедротам Бориса Ельцина, попутавшего личное имущество избранника народа с государственной промышленной собственностью самого народа, участники-победители разыгранных аукционных спектаклей неправомерно получили то, на что никак претендовать не могли, и в скорости сделались олигархами.

Прошло несколько лет, и российские олигархи, забыв о каком-то там патриотизме, действуя много хуже иностранных инвесторов, вывезли за рубеж и продолжают вывозить бесправно «заработанное» на даровой приватизации, на безвозмездно прихваченных правах на эксплуатацию уникальных месторождений природно-сырьевых богатств России, обращая вывезенные финансы в инвестиции в иностранные частные компании. Они быстрёхонько перевели контрольные пакеты акций частных компаний, созданных ими на базе приватизированного имущества и прихваченных прав недропользователей, в свободные экономические зоны (оффшорные), либо увели их под защиту крупнейших сходных по профилю деятельности зарубежных компаний, превратив дарованные им российские промобъединения в природно-сырьевые приложения иностранного капитала, обслуживаемые дешёвой рабочей силой (!).

Сделав это, новоиспеченные российские буржуа уподобились иностранным инвесторам с одной лишь только разницей, — в случае с ними, так называемыми «своими», Россия обеднела на многие десятки миллиардов в твёрдой иностранной валюте и продолжает беднеть. Лучшим доказательством тому служат официальные данные Минфина России, подтверждающие, что количество вывезенного из страны капитала во много раз превышает размеры инвестиций иностранного капитала в российскую экономику.

«Приватизация в России, проходившая в условиях полной изоляции от зарубежного фондового рынка, привлекла лишь немногих «агрессивных» иностранных инвесторов. По данным Бойко, Шлейфера и Вишну, российские приватизируемые предприятия «практически не имели доступа к зарубежному финансированию и продавались по цене, часто в сотни раз меньшей, чем западные компании с сопоставимыми активами», — писал Кирилл Ратников в своей книге «Новый способ приватизации и продажи акций российских компаний и банков за рубежом», продолжая: «Так, всего 4,2 млрд. долл. США прямых иностранных инвестиций Россия получила в 1999 г. (в основном это инвестиции в сырьевые и природно-ресурсовые отрасли, а не в производство и промышленность). А вот Бразилия, страна с соизмеримым населением, смогла привлечь более 30 млрд. долл. прямых инвестиций за тот же период». (К.Ратников, «Новый способ приватизации и продажи акций российских компаний и банков за рубежом», изд. «Статут», г. Москва,2001 год, стр. 13 — 14)

Даже беря во внимание на первых порах сравнительное безденежье ельциновских протеже, разработчики условий продажи контрольного пакета акций РАО «Норильский никель» всё же были обязаны в качестве основного условия победы, пусть даже на подтасованном аукционе, предусмотреть обременение избранного победителя торгов обязательством заключения договора концессии, содержащего бремя уплаты цены эксплуатации рудных месторождений.

Во-первых, это позволило бы не пересматривать в сторону увеличения продажную цену заложенного 38 % контрольного пакета акций РАО «Норильский никель», явно заниженную при проведении торгов. Во-вторых, отвечало бы обоюдным, подчеркнём, разумным интересам, как Российской Федерации, так и будущих ведущих акционеров — собственников РАО «Норильский никель», поскольку тогда убыточная для Государства продажа заложенного контрольного пакета акций была бы в основном компенсирована концессионными платежами. Сделка с бросавшимся в глаза доминированием частного интереса над интересом государственным приобрела бы подобие сделки взаимовыгодной. Кстати, это наилучшим образом отвечало бы и принципам рыночной экономики, одним из голословных проповедников которых в 90-х годах прошлого века был и Анатолий Чубайс.

Для Российской Федерации заключение долгосрочного договора концессии с ОАО «Норильский комбинат», на основании которого горнометаллургическая компания несла бы бремя концессионных платежей в течение всего срока выработки рудных месторождений, было бы даже более выгодно, чем рассроченные на пять — десять лет платежи победителя торгов, совершаемые на основании договора купли-продажи прав недропользователя. Ведь в первом варианте Государство, непосредственно не вмешиваясь в приватизированный частный бизнес, сохраняло бы на весь срок полной выработки рудных месторождений свой материальный интерес, закреплённый в договоре концессии, в виде прав на часть (долю) продукции произведённой ОАО «Норильский комбинат» (позднее ОАО «ГМК «Норильский никель») (!).

В этом случае устанавливаемая в договоре концессии цена эксплуатации трёх месторождений сульфидных медно-никелевых руд Норильского промрайона вполне могла быть рассчитана, исходя из следующих составляющих:

— годовой доход, полученный ОАО «Норильский комбинат» от реализации своей промышленной продукции в течение 1995 года (9 799 650 000 000 рублей, что было эквивалентно в $ 2 109 380 000);

— минимальная цена недропользования природно-сырьевой рудной базой Норильского промрайона, входившая наиважнейшей составляющей в реальную цену всего производственного комплекса ОАО «Норильский комбинат» ($ 6 148 000 000);

— предполагаемый срок завершения выработки всех трёх рудных месторождений Норильского промрайона (ориентировочно 115 лет);

— годовая поправка на удорожание, к примеру, равная 2 %, используемая для учёта ежегодного роста суммы минимальной цены недропользования путём начисления на неё по прошествии одного финансового года указанных процентов, на которые в свою очередь начислялись бы аналогичные проценты следующего за ним финансового года, и так далее до завершения срока выработки месторождений.

$ 6 148 000 000 x 1,02 x 1,02 (115 раз по количеству лет) = $ 61 144 000 000,

$ 61 144 000 000: 115 (лет) = 531 687 000 $/год,

531 687 000 $/год: $ 2 109 380 000 (годовой доход) x 100 % = 25,2 % (ежегодно).

Отсюда, цена эксплуатации месторождений сульфидных медно-никелевых руд Норильского промрайона, установленная в договоре концессии и ежегодно выплачиваемая ОАО «Норильский комбинат», составляла бы долю, равную 25,2 % от всего количества цветных и благородных металлов, извлекаемых из сульфидных медноникелевых руд, добываемых в процессе выработки упомянутых месторождений (!).

Поясним:

1) ежегодное удорожание на 2 % соответствует размеру минимального вознаграждения по депозитным вкладам в твёрдых иностранных валютах, применяемому известными своей стабильностью финансовыми организациями (банками) Европы и Северной Америки, предпочитающими как можно меньше вкладывать привлечённые финансовые средства в нестабильные активы и связанные с большим риском спекулятивные операции.

В данном случае большая гарантия сохранности финансовых средств сочетается с меньшим вознаграждением за предоставленное финансовой организации (банку) право ими пользоваться. Существует мнение, что это — наиболее приемлемое соотношение сохранности и доходности, когда речь идёт о необходимости размещения на вкладах или ценных бумагах (облигациях) государственных свободных финансовых средств.