Животные - Илья Щукин

— Его вчера убили.

— А все-таки…

— Все-таки что?

— Что все-таки за хреновина? Я не настолько пьяная, чтобы не отличить галлюцинацию от реальности.

— Возвращение скотин?

— Не думаю. У меня странное предчувствие.

Басолуза надела доспех и взяла Дуранго. Она включила прибор ночного видения и посмотрела в окно. Курган подкрался к ней, обеими конечностями стиснув ее талию.

— Тебе конец, сучка. Что там видно?

— Ничего. Слишком далеко.

— Эта болезнь быстро расходится. Нам всем начинает казаться.

— Ветролову не кажется. Он видит наверняка. И мне не показалось.

Курган всмотрелся.

— Оптику, мистер дробовик?

— Глаза болят.

— Тогда ложись и отдыхай. Я по пути зайду к Дакоте. И передам от тебя привет.

— Я к тебе скоро спущусь.

— Не забудь зарядить дробовик, Курган.

Дверь номера Дакоты оказалась незапертой. Басолуза бесшумно прокралась за порог и навострила уши.

— Не спится, детка?

— Как дела, индейский храбрец?

— Как обычно. Постель, туалет и снова постель.

— Ричард за тобой ухаживал?

— Все время таскал мне еду и выпивку.

— Скотины погибли, представляешь. Провели нас к сокровищам и откинулись. Знаю, звучит печально. Мы нашли склад оружия, Дакота. Там гора всяческого железа. Мы взяли для тебя нож.

— Знаю. У меня все побывали, кроме тебя и Кургана. Где вы были?

— Мы ненадолго выпадали. Я кое-что обещала Кургану. Так что насчет ножа?

— Он хороший, но не лучше, чем мой.

— Второй не помешает.

— Этот переживет моих потомков.

— Мне вот интересно, почему ты меня не любишь? У тебя проблемы с хозяйством? Или ты считаешь меня потаскухой?

— Решила мне допрос устроить?

— Нет, просто интересуюсь. Я знаю, ты всегда пытался игнорировать мои намеки. Ты хороший боец, Дакота, но ведешь себя так, будто у тебя серьезные проблемы. Почему ты молчишь? Если не хочешь отвечать, так и скажи. Я настолько умная, что все без слов пойму.

— Дай мне уснуть.

— Я что-то чувствую, Дакота. Из пустыни. А ты чувствуешь? Что говорят индейские духи?

— Там что-то крупное…

Басолуза открыла дверь.

— Дакота?

— Слушаю.

— Будь начеку.

— Я всегда начеку.

— Правильно, всегда нужно быть начеку. Будь здоров. Тебе привет от Кургана.

— Новая винтовка?

— Странное предчувствие.

Бар почти пустовал. За столиком держалось несколько нетрезвых самцов. Уделав ящик пива, они испарились в четыре. За дальним столиком остались Варан, Стенхэйд, Курган и Ветролов. Их пушки железной кучей лежали на соседнем столе. Они пили пиво и играли в пятикарточный покер. Басолуза подсела пятой.

— Вижу, Курган уже здесь. Сдайте-ка меня.

— Извини, — сказал Курган. — Но мы уже начали. Зайдешь на следующей партии.

— Карты всегда тебя форсировали.

— Кургану приснились прошлые времена, — вздохнул Стенхэйд. — Он сильно перетрудился на Арабахо. Тебе случаем не снились голые самки, Курган? Или только вопящие жареные оболочки?

— Помню, как на первом свидании с подружкой в покер играл. Я ее до трусов довел, а потом чертовка включила смекалку и раздела меня. После игры мы все равно погудели, а через месяц ее отловили сутенеры в переулке. Мне пришлось убить троих. Это было пятнадцать лет назад. В годы моей золотой юности. Хорошие стояли времена, как помнится.

Варан поменял три карты.

— Какие ставки?

— Не будем делать ставок. Мы и так много проиграли сегодня.

— Предлагаю сыграть на пальчики. — Ветролов поменял одну карту. — Я предлагаю двести штук. Кто-нибудь против?

— Дакота был бы непротив. — сказала Басолуза. — Он бы поставил четыреста и срезал твой коготь.

— Ты решила меня испугать? Дакота в любом случае не сможет играть с нами. Ну все, раскрываемся.

Мы раскрыли карты. Стенхэйд заметил серую пасть Кургана.

— Ты видишь, — сказал он. — Я наконец-то собрал каре. Ты проиграл, Курган.

— Только две пары. — сказал Варан и сбросил карты. — Дрянная игра, черт возьми.

— У меня нет настроения играть. — сказал Курган. — Меня сегодня обыграет любой ублюдок. Скажем, Дакота или животное вроде тебя, Стен. Надо же, в какой-то век собрал каре! Я поздравляю тебя! Ты вырвал нехилый куш!

И вправду бочка была пуста.

— Я сегодня вынужден проигрывать. — сказал Ветролов. — Раздаем заново и делаем ставки. Курган, ты играешь?

— Нет. Раздай-ка лучше на Басолузу. Она всех загнет своей интуицией.

— Меня нельзя назвать профессиональным игроком, но я попробую что-нибудь с вами сделать!

— Она не даст нам выиграть. — Ветролов провел пальцем у горла. — Она всех нас перед этим зарежет. Я всегда знал, ей нельзя доверять. Эта сучка хранит в подошве пружинное лезвие. Представьте, одно движение и цель мертва. Кто-нибудь знал об этом?

— Я знаю, что она сможет выжить. — сказал Варан. — Спасибо за подборку, Стенхэйд.

Басолуза вгляделась в разноцветные масти.

— Кажется, я видела странный огонек на пустоши. Нужно прикупить глазные капли.

— Твои глаза в норме. — успокоил Стенхэйд. — Я видел точно такой же огонек. Еще я услышал хлопок и крики, но подумал, что кто-нибудь веселится посреди ночи. Это обычное дело. Ну, вы меняете карты?

— Я тоже слышал крики, — сказал Варан. — Но вот огонек не заметил.

Ричард, скучающий за стойкой, вдруг вытащил пистолет.

— Вы думаете, кто-нибудь попался в западню? — боязливо спросил он.

Варан ударил кулаком по столу и рассмеялся.

— Ты думаешь, что поможешь нам этой штукой? Лучше спрячь этот самопал!

— Вот опять я увидел огонек. — Стенхэйд указал конечностью. — Только этот сразу не потухнет. Видите вспышку вон там? Если я не ошибаюсь, это сигнальная ракета.

Это действительно была сигнальная ракета, какие использовали военные либо те, кто вляпался в неприятности. Горящая вспышка повисла в воздухе, освещая окрестности кровавым сиянием. Она продержалась в воздухе несколько секунд, а затем стала медленно ниспадать к земле. Когда она потухла, непонятная тревога сковала нас. К чему бы это посреди ночи? В любом случае такие штуки не использовали развлечения ради. Либо нам собирались сделать предупреждение, либо кому-нибудь понадобилась поддержка.

Ночной ветер пробил громкий крик. Он с каждой секундой нарастал, становясь громче и страшнее. Чуть позже мы расслышали безумные слова и протяжный вой. Вспыхнула вторая ракета. В ярко-багровом свечении промелькнула массивная ссутуленная фигура. Мы даже не притронулись к оружию.

В помещение бара, раскидывая столы и стулья, вломился тяжелый окровавленный самец.

Он бросил пулемет и упал на колени.

— ЗАКРОЙТЕ ЭТУ ЧЕРТОВУ ДВЕРЬ! — проорал он так, будто ударил апокалипсис. — ОНИ УЖЕ ЗДЕСЬ!

И тогда Варан приказал нам вооружиться. Мы сразу же опомнились, вскочили и метнулись к столу, на котором лежало наше оружие. Мы живо расхватали стволы и приготовили подсумки с дополнительными боеприпасами, а еще холодное оружие. Спустя полминуты мы были готовы.

Самец протянул руки к потолку. У него был выбит левый глаз. Его ужасную пасть затопляла кровь.

— Несчастье пришло к нам! — заревел он. — Всех нас покарает зло!

Подняв изрезанную пасть, он страшно оскалился. Ричард выронил пистолет, свалился под стойку и потерял сознание.

— Этот чудак сошел с ума. — сказал Варан, кивая на одноглазого самца.

Ветролов пробежал к двери. Он рывком опрокинул тяжелый засов.

— Черт знает, что творится. Запремся для безопасности.

— Что случилось? — сказала Басолуза, пытаясь успокоить одноглазого самца.

— Нет спасения! Нет спасения! Нет спасения!

— Детка, у него заела пластинка! Лучше не подходи к нему!

В дверь заколотили ногами.

— Истязатели! — закричал одноглазый самец. — Будь они прокляты!

— Будь ты проклят, Геллард! — пробасили за дверью. — Не время с ума сходить! Открывай сейчас же!

Ветролов поднял засов и распахнул дверь настолько, чтобы прибывшие смогли протиснуться. В бар завалилась четверка: двое самцов под плечи тащили безногого. У самца, помогавшего справа, была оторвана левая конечность, а последней была самка, которая плевалась. Все они были грязные и перемазаны запекшейся кровью. Цвет их доспехов было не разобрать — броню покрыла копоть и пыль.

Безрукий самец помог опуститься безногому. Задыхаясь, он молча устремился к стойке. Самец со всеми конечностями нервно закурил. Безрукий самец прыгнул на стойку и схватил ближайшую бутылку. Часть бутылок упала и побилась о неподвижную тушу Ричарда. Безногий самец сидел на полу и смотрел на все, что осталось от его конечности — прижженный кровавый обрубок.

Он зарыдал и опустил избитую пасть.

— Мы все здесь погибнем! Господи, какая же боль в ноге!

— У тебя нет ноги. — сказала раненая самка. — Это фантомная боль.

— Черт, я хочу пить! — воскликнул безрукий самец. — В проклятом горле совсем пересохло!