Книга предсказанных судеб - Мария Очаковская

– Но я… я совсем не понимаю, что же нам теперь делать? – тихо сказала Ольга, едва сдерживая слезы.

– La patience, cherie[26]. Прежде всего давай не будем торопиться. Я полагаю, вам с Денни нужны деньги, я, разумеется, их дам, но это проблемы не решит. Послушай, Oluchka, поживи у меня недельку-другую. Тебе следует отдохнуть. Ты неважно выглядишь. Свежий воздух не помешает ни тебе, ни малышу. А решение… оно придет, мы что-нибудь обязательно придумаем, – с легким нажимом произнесла Аньес, потом встала и, достав из бюро приготовленный заранее конверт, положила перед Ольгой.

– Спасибо вам, Аньес, – начала было та, но в это время с шумом распахнулось окно в сад.

– Эти сквозняки – настоящее наказание! – посетовала свекровь.

– О да! – согласилась с ней невестка.

– Ну а Филипп… о нем не волнуйся, поверь, сейчас ты ему не поможешь. Он скоро сам объявится, – уверенно заключила она.

И как в воду глядела. Часов в одиннадцать, когда Ольга собиралась ложиться спать, позвонил Филипп:

– Дорогая, я тебя потерял… ты уехала, с чего вдруг… ну что же, если у вас все хорошо, я рад, когда вы назад… о, прекрасно… скучаю, обнимаю, целуй Дениса, и нижайший поклон maman.

– Нижайший поклон maman, – передразнила его Ольга, но муж уже повесил трубку.

Он говорил как ни в чем не бывало! Как будто все у них в жизни шло прекрасно и безмятежно. Будто ничего не случилось.

«Боже мой! – в отчаянии думала Ольга. – Да ему просто наплевать на нас с Денькой! Как мы? Что мы? Есть ли у нас хоть какие-то средства? На сегодня, на завтра? И вообще, будет ли это завтра… Как такое возможно!!! Уму непостижимо, взять, нет, не взять, а украсть у ребенка деньги и проиграть! Да что он за человек после этого!!!»

Комната закружилась. Злость, обида, горечь – все переживания сразу перемешались, и черная пелена встала перед глазами. Судорожное рыдание с болью вырвалось у нее из груди, и, чтобы не разбудить спящего Дениса, она с силой зажала рот обеими руками и упала на кровать.

За что?! За что ей это! Как так получилось, что близкий, родной, любимый человек стал вдруг совершенно чужим… Да и все вокруг чужое, этот дом, этот город, страна… Зачем она здесь?!

Измученная, даже не раздевшись, она задремала. Сон был тревожный, беспокойный, то и дело Ольга просыпалась, вскакивала, прислушиваясь к шорохам за окном, к звукам старого дома. То ей чудились шаги на лестнице, то дверной скрип, то чей-то плач… Вдруг в комнате на фоне окна отчетливо проявился силуэт… Приподнявшись на постели, она потерла глаза – это был Шарль Сорделе. Ольга оцепенела от ужаса, не в силах пошевелиться. Но Сорделе, не заметив ее, не спеша подошел к детской кроватке и некоторое время стоял, склонившись над ребенком. А потом вдруг выпрямился, схватился обеими руками за голову и, как шапку, сняв ее с плеч, аккуратно положил в колыбель. Ольга хотела закричать, но голос пропал. Лишь хриплое сипение вырвалось из ее груди… и мгновение спустя ночной кошмар растворился как дым.

Она проснулась около семи. Утро было свежим, удивительно ясным. И Ольга почувствовала себя выспавшейся. Приоткрыв окно, она выглянула в сад, ее ночные страхи миновали. Солнце осветило лужайку, яркая весенняя зелень с розовыми и желтыми островками цветочных клумб слепила глаза. Под солнечными лучами неистово громко распевали птицы. На дорожке, ведущей к дому, показалась женщина с корзиной в руках. Навстречу ей вышла Аньес. После короткого приветствия женщина вручила ей большую бутыль молока, почтительно раскланялась и удалилась.

«Сословия они, конечно, в революцию отменили, но в деревне барыня все еще остается барыней…» Позже Ольга еще не раз встречала это столь удивительное для современного человека подчеркнуто почтительное отношение к пожилой графине. Был ли то феодальный дух или просто уважение к старости – кто знает?

– Ну и что ты надумала? – выжидательно посмотрев на невестку, спросила Аньес за поздним завтраком и, когда та ответила, что решила на некоторое время задержаться, с удовлетворением улыбнулась. – Parfait! Прекрасно! Тогда сегодня пойдем кормить уток и покажем малышу наш замок.

Как воспринял эту новость Сорделе, судить было сложно – он, по обыкновению, молчал.

«Какой неприятный тип. Должно быть, я тоже у него симпатий не вызываю», – думала Ольга и еще больше недоумевала от того, что он все время навязывал ей свою компанию.

То он ехал вместе с ней за покупками на рынок, то по просьбе Аньес отправлялся за какими-то пустяками к соседке, то сопровождал их на прогулках с Денни. «Конвоировал», так про себя называла это Ольга, потому что Сорделе с неизменно бесстрастным лицом тенью следовал за ними, не произнося ни слова или почти ни слова. Впрочем, к малышу, внуку мадам, он явно благоволил. И хотя Ольга предпочитала не оставлять Дениса на его попечение, он всякий раз предлагал себя в качестве бебиситтера.

В пятницу в «Maison de chasse» ожидались гости – Аньес по многолетней традиции устраивала журфиксы для соседей.

Накануне, застав невестку сидящей в саду в печальном одиночестве, графиня подступилась к ней с разговором:

– Поверь, Oluchka, – участливо произнесла она, – общество, каким бы оно ни было, в определенном смысле лечит, а светский разговор отвлекает от мрачных мыслей. На людях неопытный наездник всегда лучше держится в седле. Не думай о том, что будет, думай про сейчас. Ты молода, красива, здорова, и у тебя чудесный сын. А это не так уж мало.

Ольга молча кивнула.

– Я сама не в большом восторге от завтрашней компании, но ничего не поделаешь, все мои друзья уже умерли, зато если рассудить, то и врагов больше не осталось, – с улыбкой заключила Аньес.

Рано утром в пятницу на велосипеде, груженном всякой всячиной, к дому подкатила Яник, полная, миловидная женщина средних лет, кухарка, приходившая в «Maison de chasse» три раза в неделю – журфиксы тоже ложились на ее плечи. Почти с порога она напустилась на Шарля за то, что тот купил не то, что было в списке (хотя на самом деле за продуктами ездила Ольга). Не переставая ворчать, она приступила к разделке рыбы, потом принялась за мясо. Ольге, робко предложившей свою помощь, досталась чистка овощей. Шарль тем временем косил газон перед домом. И сама хозяйка не бездельничала, составляла букеты для гостиной и столовой.

Гости собрались к семи – в отличие от столицы в провинции ужин подают рано. Первыми пришли доктор Базен с супругой и кюре местной церкви. Ольга не могла отделаться от ощущения, что она попала в какой-то французский роман то ли Сименона, то ли Мориака… Следом за кюре, отдуваясь от быстрой ходьбы, явилась мадам Гренадье, жена нотариуса. Сам же он вопреки своей обычной пунктуальности опаздывал. Бодрый, круглый, краснощекий старикан вкатился в дверь с извинениями, когда все уже собирались садиться за стол.

Аньес представила гостям невестку и с видимым удовольствием внука, который сидел у нее на коленях. Денни был в центре внимания, ничуть не робел и всем улыбался, демонстрируя собравшимся свои четыре зуба. Ему тоже все улыбались:

– Замечательный мальчик, как он похож на мадам…

– Долгожданный наследник…

– Поздние дети и поздние внуки навевают мысли о бессмертии.

Гости не обошли вниманием и Ольгу, хвалили ее французский, расспрашивали о России. Комично, но для них Москва по-прежнему оставалась городом, в котором все жители играют на балалайках, продают матрешек, пьют водку из самоваров и прогуливают по улицам медведей. Ах да, еще методично друг друга отстреливают…

Светский разговор перетекал с одной темы на другую, неизменно возвращаясь к Денису. Однако, как заметила Ольга, никто из гостей ни разу не упомянул Филиппа. Видимо, в «Maison de chasse» вопросы о нерадивом сыне были табуированы.

После аперитива с лососевыми канапе (игнорируя шампанское из Шампани, за столом подавали только местный Cr’emant) собравшимся традиционно предложили улитки.

Сервировка стола, само собой, оказалась на высоте. Шарль разлил по бокалам белое вино (Grand Charrons). А когда Яник подала говядину, гостям предложили красное. Все с удовольствием пили, ели (особенным аппетитом среди гостей отличалась мадам Базен, которая, казалось, ела про запас), болтали, не забывая при этом похвалить и хозяйку, и ее кухарку.

После десерта, воздав должное сладкому дижонскому, мэтр Гренадье, многозначительно посмотрев на Аньес, поднял вверх пухлый указательный палец и напомнил ей о каком-то деле.

– Прошу нас простить, мы вас покинем на короткое время. Вы же знаете, Поль обожает секреты, – сказала графиня и неохотно последовала за нотариусом.

Они удалились в библиотеку.

Тем временем мадам Базен, не устояв перед третьей порцией персикового мусса, делилась с мадам Гренадье своими планами на отпуск, Сорделе куда-то вышел (у него была особенность внезапно исчезать), а кюре, подсев к Ольге, заговорил о роли церкви в современном мире.