Серебряный туман (ЛП) - Вильденштейн Оливия

Его пристальный взгляд скользнул по моему лицу.

— Письмо, которое она написала своей сестре? То, что про паганов и баситоган?

Я кивнула.

— Я не понимаю.

— Ну, Стелла была отчасти паганом. Отчасти фейри, — добавила я, на случай, если он не мог вспомнить значение слова Готтва.

— Фейри? Фейри! — на его виске лихорадочно вздулась вена. — Фейри?

Я снова кивнула.

— И я тоже… — пробормотала я. — Как и мама.

— Ты?.. Нова?..

Как дворники на ветровом стекле, его веки поднимались и опускались. В отличие от дворников на лобовом стекле, они ничего не сделали, чтобы рассеять его растущее недоверие.

— Фейри?

— Да.

— Как Тинкербелл?

Я улыбнулась. Я вспомнила, что это была моё упоминание, когда мне впервые рассказали о фейри.

— Немного похожа на неё.

— Ты умеешь летать?

— Нет. Я имею в виду, я не умею. Но фейри могут.

Папа сморщил нос, а затем сжал обе стороны лица.

— Ты что-то принимаешь? Ты принимаешь наркотики? Так вот почему ты сделала татуировку?

Я вздрогнула.

— Нет.

Он вскинул руки в воздух.

— В твоих словах нет никакого смысла.

Круз вернулся. И он был не один. Каджика стоял рядом с ним, грудь вздымалась от учащённого дыхания, чёрные волосы были скользкими от дождя.

Я повернулась к ним, с трудом сглотнув.

— Каджика, мне нужно, чтобы ты стёр его воспоминания.

— Стереть чьи воспоминания? — спросил папа.

Пристальный взгляд охотника впился в мой, а затем скользнул по затопленной кухне.

— Ты уже пробовала, Катори?

— Нет.

Возможно, мне следовало бы это сделать, но мне не хотелось вмешиваться в мысли отца. Я уже заарканила чужую силу и использовала её, не понимая, что делаю.

А потом появилась пыль.

Я чувствовала её на языке, ощущала запах. Она вытекла из моей кожи и задушила своего владельца. Я понятия не имела, как я это сделала.

— Сотри всё, начиная с того момента, как он вышел из своей машины.

— Ты говоришь обо мне? — закричал папа, отталкиваясь от острова.

Он схватил меня за плечи и встряхнул. Это было не слишком мягко, но я не держала на него зла. Он был зол и смущён. Он имел на это полное право.

Я положила свои руки поверх его.

— Я бы хотела, чтобы ты сохранил всё, что я тебе сказала. Я так хочу, чтобы ты знал всё, что знаю я, но это разрушит твою жизнь. Я не хочу разрушать твою жизнь.

Папа перестал трясти меня. Он просто уставился на меня сверху вниз. Его рот открылся, но он не издал ни звука.

— Посмотри на Каджику, папа.

Он уставился на охотника.

— Ты переоденешься, а затем вернёшься к своей машине, — начал Каджика ровным и ровным голосом. — Ты поедешь обратно к Би, где поужинаешь. Когда ты придешь домой сегодня вечером, у тебя не будет никаких воспоминаний о том, что произошло в твоём доме. Ты не вспомнишь свой разговор с дочерью. Ты не вспомнишь, что видел Стеллу Сакар.

Папа был твёрд, как тотемный столб, его глаза были пустыми, как у Стеллы в последние минуты её жизни. Я содрогнулась при этом воспоминании.

Глаза Каджики сияли, как огранённые топазы, укрепляя его влияние.

Я затаила дыхание.

Не моргая, не глядя на меня, папа прошёл мимо меня, пересёк гостиную и вышел из дома.

Как только я услышала рокот двигателя катафалка, я снова осмелилась вздохнуть.

Каджика уставился на воду, колышущуюся вокруг моих лодыжек, а затем уставился на татуировку из пыли, покрывающую мою шею.

— Круз сказал, что ты убила пагана…

Я кивнула.

— Тогда почему на твоём теле всё ещё хранится её пыль?

— Я не знаю, — прошептала я, вытирая замерзшие щеки. — Я не знаю.

Круз присел на корточки и приложил ладони к поверхности жидкости. Медленно поднимался пар, а уровень воды всё падал и падал, пока не осталось ни одной лужи. Пламя шипело и трещало, выжигая влагу.

Каджика наблюдала за его работой.

— Может быть, это пройдёт сегодня вечером, — сказала я, когда Круз встал.

— Пыль исчезает в тот момент, когда исчезает паган. Если Стелла умерла, то ты не должна по-прежнему владеть её пылью.

Круз скрестил руки на груди, его кожаная куртка заскрипела.

— У меня есть теория. Поскольку Катори использовала пыль, чтобы убить Стеллу, возможно, пыль теперь принадлежит ей.

— Ты манипулировала пылью фейри? — спросил Каджика.

— Я… Я…

Неужели я? Или Круз использовал свою пыль?

— Она это сделала, — ответил Круз. — Я видел, как она поднималась из неё.

Изумление отразилось на лице охотника.

— Ты можешь контролировать гассен?

Я потёрла синтетический край своего спортивного топа между пальцами. Могла ли я?

— Ты погрузила эту кухню в воду? — спросил Каджика.

— Да.

— Ты можешь манипулировать гассеном и водой?

Это не прозвучало как вопрос. Это было что-то другое. Что-то опасное и странное.

Изумление?

Я прижала три пальца к губам, чтобы успокоить нервы. Я не могла думать об этом сейчас.

— Она совсем пропала, Круз?

Я проверила плитки, которые сверкали, как будто их вымыли и протерли Клороксом.

— У тебя на кухне чисто.

Я вздохнула, опустила пальцы.

— Спасибо тебе. Спасибо вам обоим. Я знаю, что я твоя должница, Круз.

Фейри бросил взгляд на свои чёрные ботинки, как будто ему было неловко. Я вспомнила, что однажды задолжала Эйсу. Он попросил у меня мою подушку. Как только я передала её, я больше ничего ему не должна. Возможно, Круз тоже мог бы попросить о чём-нибудь тривиальном.

— Но у тебя я тоже в долгу, Каджика.

— Ты мне ничего не должна. Охотники не заключают сделок. Мы не фейри, — его слова были такими же колючими, как шипы на розовой лиане, выросшей из пепла Холли. — Но я бы хотел, чтобы мы тренировались завтра. Я хочу поработать над силой твоего разума, Катори. Ты должна научиться управлять ей.

— Я не знаю, Каджика.

Охотник подошел ближе и положил ладони мне на плечи.

— Власть без контроля так же бесполезна, как винтовка без пули.

У меня всё ещё чесались руки сказать ему «нет», что мне нужно оправиться от сегодняшнего дня, но, поскольку я чувствовала, что обязана ему, я согласилась.

Он поднял руки.

— Я должен идти домой, но я вернусь завтра.

После того, как он ушёл, я прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Снова заигрываешь с охотником? — спросил Круз, изучая меня.

— Нет. Не то чтобы это тебя касалось.

Губы Круза сжались.

— Тебе нужно что-нибудь ещё, или я могу пойти проверить свою невесту?

— Сколько гаджоев я тебе должна?

Он начал поворачиваться, но остановился.

— Только один.

— Что я могу тебе дать?

— Дать мне?

— Чтобы мы были квиты.

Его тёмные брови сошлись на переносице.

— Докажи мне, что ты больше не придурок, попросив что-то сейчас.

Он скрестил руки на груди, расправил плечи.

— Насколько сильно тебе небезразличен Эйс?

Я нахмурилась.

— Какое это имеет значение для тебя?

— Насколько?

Мой желудок сжался. Скованный. Он требовал свой гаджои. Я положила защитную руку на живот, как будто рука могла защитить меня от боли. Это не могло быть так.

— Больше, чем следовало бы, — прошептала я хриплым голосом.

Кулак, сжимающий мои внутренности, ослабел, затем отпустил.

Круз подошел к окну и открыл его.

Прежде чем он нырнул в густой влажный воздух, я спросила:

— Что сделала Лили?

Он снова повернулся ко мне.

— Прошу прощения?

— Почему у неё неприятности?

— Разве ты не помнишь? Она украла книгу.

Миллисекундой позже я поняла, о чём он говорил.

— Грегор узнал?

— У него ушло пять дней, но он узнал.

— Пять дней. Прошли неде… — я оборвала себя, вспомнив, что время текло по-другому.

— До следующего раза, Катори.

Я хотела сказать, скажи Эйсу, чтобы он пришёл и навестил меня, но это звучало как нужда и отчаяние, и я тоже не хотела этого. Кроме того, мне не нужно напоминать своему парню, чтобы он навестил меня.