Мистер Обязательность - Майк Гейл

Между появлением в моей жизни Мэл и исчезновением ее предшественницы был совсем небольшой — в две недели — промежуток. Вообще-то, скелет был мелковат. На свет он появился исключительно благодаря моему неумению решительно прерывать отношения.

Звали ее Аманда. Мы встретились с ней на Эдинбургском фестивале — она тоже была комиком. Так как она жила в Манчестере, то виделись мы довольно редко, что было только к лучшему. Пусть она и была милашкой, но совершенно не подходила на роль моей девушки.

В какой-то момент я решил объясниться с ней при помощи моего обычного в подобных случаях способа: я перестал звонить, а когда она приезжала в Лондон, вел себя довольно мрачно, даже сурово. К сожалению, она приписала такое поведение таинственности моей натуры. Тогда я сказал ей напрямую: «Аманда, прости, но между нами все кончено. Я встречаюсь с другой». Однако эти слова лишь распалили ее азарт.

В итоге мне пришлось прибегнуть к квалифицированной помощи Дэна. Конечно, это было ошибкой. Большой ошибкой! Он сказал ей, что я умер. Увидев ее подходящей к дверям моей старой квартиры в Вуд Грин, он пошел открывать дверь и встретил ее со слезами на глазах. Использовав все свои актерские способности, он, рыдая, сообщил ей примерно следующее: «Боже мой, Аманда! Неужели ты еще не знаешь? Даффи умер на прошлой неделе! Трагический несчастный случай! На него упала кирпичная кладка в тот момент, когда он проходил под стеной ремонтируемой ратуши. Он умер. Мгновенно!» И она поверила ему, как поверил бы любой нормальный человек, потому что такими вещами не шутят. Она даже хотела пойти на похороны, но Дэн сказал ей, что туда приглашены только ближайшие родственники.

Разве не прекрасно? В памяти Аманды я навсегда остался в образе Угрюмого Усопшего Возлюбленного. Она должна была помнить обо мне только хорошее и забыть все плохое. Но… моя удачливость меня не подвела, и три недели спустя я наткнулся на Аманду в клубе на площади Хокстон, причем я был там вместе с Мэл. Она не произнесла ни слова, но ее злобный манчестерский взгляд сказал о многом…

Мэл заметила этот взгляд и спросила меня, кто была эта девушка. Я ответил первое, что пришло мне в голову, а именно: «Она — сталкер. Среди комиков они иногда встречаются».

В защиту себя могу лишь добавить, что я не считал сей инцидент обманом Мэл, так как искренне полагал, что поступаю правильно.

В прошлом году я слегка наврал Мэл, сказав, что отправляюсь вместе с Дэном на повторный показ «Убрать Картера»[26], в то время как на самом деле мы с ним пошли в стрип-бар под названием «Встающая луна» в Вест-Энде. Это была идея Дэна. Он совершенно повернулся на недавно прочитанной статье в каком-то из мужских журналов. Статья называлась: «101 поступок, который нужно совершить до тридцати». Дэн был горд тем, что девяносто два поступка он уже совершил. Из оставшихся два были незаконны, один даже Дэн счел безнравственным, а остальные были ему не по карману, за исключением похода в бар с приватными танцами[27]. Мы с ним сошлись на том, что такой бар неприемлем как с точки зрения нравственности, так и с точки зрения своей нелепой дороговизны, и решили пойти на компромисс, выбрав стрип-бар.

Раньше мы с ним никогда не посещали такого рода заведения, поэтому несколько растерялись, когда оказались внутри. Усевшись в самом темном углу, мы завели какой-то совершенно бессмысленный разговор, изо всех сил делая вид, что ничего не происходит. Наконец к нам не спеша приблизилась официантка в одной лишь набедренной повязке и с весьма выразительной грудью. В полном смятении я не мог заставить себя ни смотреть на эту грудь, ни встретиться с официанткой взглядом. Поэтому беседу нашу я вел в основном с ее носом. Девушка была примерно нашего возраста. Более того, она очень напоминала мне некую Карэн Брэйфуэйт, с которой мы учились в одном колледже. У нее были светлые волосы и такой же, как у Карэн, выпуклый лоб, хотя фигура была явно лучше. Правда, категорически утверждать я не мог, так как никогда не видел Карэн в набедренной повязке. Я уже собирался спросить официантку, не она ли и есть та самая Карэн, но вовремя сообразил, что обстановка не очень подходит для воспоминаний о юности. Приняв наш заказ на две бутылки пива, она исчезла, а мы принялись глазеть на посетителей.

Вокруг сидели одинокие бизнесмены, покрытые татуировками бугаи с такими же разукрашенными подружками и стайки молокососов. Эта печальная картина привела меня в чувство — я вдруг понял три очевидные вещи:

1) мысль о том, что между мной и посетителями этого бара могло быть что-то общее, приводила меня в ужас;

2) никогда еще я не чувствовал себя таким идиотом;

3) никакого удовольствия от увиденного и услышанного я не получал.

Молча попивая свое пиво, я задумался над тем, что уже давно ни о ком, кроме Мэл, не думаю. И этот миг стал решающим. У меня как будто раскрылись глаза: мне никто, кроме Мэл, просто не нужен.

Два с половиной года назад мы с Мэл расстались. Все как-то не клеилось, и Мэл предложила расстаться. В состоянии тяжелейшей депрессии я познакомился с девушкой, выступавшей, как и я, на одной вечеринке и ошибочно принявшей мою меланхолию за чувствительность. В чем-то мы походили друг на друга: оба ненавидели свою «дневную» работу (она служила в мясной лавке, а по ночам рисовала абстрактные картины в своей студии в Клеркенуэлле) и нас обоих недавно бросили. Я, правда, поначалу не поддавался, рассказал ей о Мэл и о том, какая она замечательная. В ответ она сказала, что вряд ли у нас были серьезные отношения, если мы даже жили врозь. Возразить на это было нечего, но я все равно сказал, что не хочу никаких новых отношений и единственное, что могу предложить ей, — это дружбу.

Однажды вечером мы встретились после работы, чтобы что-нибудь выпить. Сперва она попыталась меня поцеловать, но у нее ничего не вышло. Потом я попытался сделать то же самое, но ничего не вышло у меня. Ближе к полуночи мы оба решили еще раз попытаться и преуспели настолько, что я остался у нее ночевать. Откровенно говоря, я до сих пор не понимаю, зачем я это сделал. Мне она даже не нравилась. Тем более я не знаю, зачем на следующий день позвонил ей и оставил на автоответчике предложение сходить в кино. Наверное, из чувства вины. Мне казалось, что я ей что-то должен. Но что бы это ни было, она в этом явно не нуждалась, потому что так и не перезвонила.

Неделю спустя мы с Мэл снова были вместе.

Конец скелетам.

— Эй, ты о чем думаешь?

Голос Мэл вывел меня из задумчивости. Я так погрузился в перебирание косточек своих скелетов, что не заметил, как она проснулась. Она очень внимательно и, видимо, уже довольно давно смотрела на меня.

— Так, ни о чем, — сказал я. — Что передают по телеку?

Взяв меня под руку, она пододвинулась поближе.

— Не рассказывайте мне сказки, господин Бенджамен Даффи. О чем это вы думали? Давай, давай, я же вижу, что что-то не так.

Мэл, как всегда, безошибочно определила мой настрой. Она умела делать это даже во сне. По-видимому, мои размышления отправили некий тревожный сигнал в ее сон, и она проснулась. Я понял, что сопротивление бесполезно.

— Давай, рассказывай! — потребовала она.

Я задумался над ее требованием и проголосовал против. В конце концов, мы уже четыре года вместе и собираемся пожениться. Сейчас не время делать Признания.

— Все нормально, — несколько запальчиво ответил я. — Тебе не о чем беспокоиться.

— Ну, скажи мне, — принялась она уговаривать.

Я еще раз оглядел свои позиции. Получалось, что я к ней несправедлив. Я превращал ее в ходячую бомбу недоверия, которая вот-вот взорвется.

Я сделал глубокий вдох.

— Ты ведь знаешь, что у меня вчера было выступление?

— Да. И ты сказал, что все прошло на ура.

— Ну да. Дело в том, что… ну, после моего выступления ко мне подошла та девушка… скорее, женщина… ну та, которую знает Марк… ей еще нужен был комик для телевизионной программы… короче говоря, она там была. Оказывается, она телевизионная ведущая.

— Неужели? — с любопытством спросила Мэл. — Чего она хотела?

— Она сказала, что ей понравилось мое выступление, и пригласила прийти на прослушивание для той программы, над которой она работает.

— Ну и?

Я взвесил это «ну и». Жаль, но что-то, попадавшее в разряд «ну и», было. И вообще, мне очень не хотелось, чтобы пять минут спустя я уже раскаивался, что не сказал в свое время «оставь меня в покое». Но ведь я хотел быть честным с ней. Более того, мне это было просто необходимо.

— Не знаю, может, мне все это только показалось, но создалось такое впечатление, что она со мной заигрывает.

— Заигрывает с тобой?

— Да, к тому же она пригласила меня пойти с ней в одно место, — выпалил я.