Палые листья лета (СИ) - Лесникова Рина

— Денни, ты хочешь сказать, что все, к чему я прикоснусь, умирает? — Санайя тут же отодвинулась от подруги.

— Тьфу на тебя, глупую! Я говорю, что нам срочно нужна консультация. Ты точно решила не возвращаться к родителям? — не дождавшись ответа, Дениз продолжила: — Тогда, если в Сторхеде тебя больше ничего не держит, предлагаю ехать сразу в мое училище. Думаю, там тебе помогут и разъяснят, что же с тобой произошло и продолжает происходить. Или все же — в Сторхед, к родителям? Я знаю, иер Тиаграсса тебя не бросит. Пусть я и взбалмошная ветреная магичка, но хотя бы предложить тебе самый разумный выход обязана.

— Знаешь, Денни, как бы там ни было, но я счастлива, что у меня была эта ночь. И… и я не хочу возвращаться к прежней жизни.

— Ты изменилась, — задумчиво проговорила Дениз скорее для себя, чем для своей подруги, совсем еще недавно послушной дочери и не склонной к авантюрам приличной иерины из приличной купеческой семьи. — Если так, едем в Большой Иуренг и пытаемся разобраться со всем произошедшим, а заодно начать новую жизнь. Как тебе план?

— У меня и такого нет. А потому, вперед! — Санайя поднялась и осторожно провела пальцами по стволу пострадавшего дерева. — Прости, я не хотела, — шепнула она, словно дерево могло ее услышать.

Подруги вернулись к поджидавшему их магомобилю с задремавшим за рулем водителем и велели ему направляться в столицу. Случайно или же специально, но Дениз не озвучила своего наблюдения, что имя Риченда эд'Рочестера было упомянуто лишь единожды, и то, вскользь. Любовь закончилась? Может, оно и к лучшему.

ГЛАВА 4

В Большой Иуренг магомобиль с подругами въехал поздно вечером следующего дня.

Ни на миг не засыпающая столица встретила их шумом и суетой. Алчно прятали клиентов в своих ненасытных нутро таксомобили и везли по названным адресам, развеселая музыка таверны, в которой что-то отмечала компания хорошо разогретых гоблинов, беззастенчиво врывалась в заунывные звуки небольшого уличного оркестра, исполнявшего для всех желающих печальную балладу о любви орка и эльфийки. По тротуарам спешили по своим делам припозднившиеся пешеходы. По дорожкам городского парка меж чахлых деревьев и тщательно подрезанных кустов прогуливались влюбленные парочки. Город жил своей жизнью. У каждого его жителя были свои дела и заботы, свои беды и радости. Мегаполису не было никакого дела, что приехала еще одна человекоединица. Сколько их приезжало для его покорения, сколько уехало ни с чем, а сколько мирно или же не очень, заканчивало свою жизнь, так и не доказав ни себе, ни городу, что способен и может. Город видел в своей жизни все.

Переночевать девушки решили в одной из множества безликих гостиниц, а уже наутро отправиться в училище. Можно было бы отправиться сразу в общежитие и остановиться там, в комнате Дениз, но водитель обязательно расскажет иеру дин Тиаграсса, куда доставил его дочь. Нет, папа, конечно, найдет без особого труда даже в столице, но пусть у нее будет хотя бы немного времени в запасе.

Наутро, распрощавшись с водителем и заверив, что его помощь больше не нужна, подруги отправились к месту учебы Дениз.

Училище боевой и прикладной магии встретило их величавыми массивами каменных корпусов, звонкой брусчаткой дорожек меж ними и молчаливым спокойствием огромного парка. Странно было найти подобный островок спокойствия в огромном всегда шумном городе.

— Эд'Григ? — неприветливо встретил адептку старый сморщенный гоблин, выглянувший из прозрачной караулки, находящейся внутри одного из зданий. — И зачем это тебя принесло посреди лета? У всех нормальных адептов каникулы. И у тебя каникулы. Понимаешь, ка-ни-ку-лы! Ты должна отдыхать. И училище имеет право отдохнуть от тебя!

— Иер Инчик. Я по делу. По очень важному делу, — в голосе подруги послышались непривычные жалобные нотки.

— Какие могут быть дела у адептов посреди лета, — проворчал вахтер. — Иди, иди отседова, а дела и до осени подождут. Сейчас и нет никого в училище. И вообще, что тебе понадобилось на ведовском факультете? Иди, коли уж не терпится, к своим боевикам, их доставай!

— Мне нужно здесь и сейчас! — Дениз притопнула ногой. — Иначе я начну пакостить, иер Инчик, вы меня знаете, — в ее руке появился небольшой оранжевый шарик.

— И в каникулы от них покоя нету никакого!

Пустынный холл огласился противным воющим звуком. Вахтер решил, что она тут все подпалит и включил пожарную сирену? Санайя поочередно оглядела довольные лица магички и гоблина. Удовлетворение последнего понятно: предотвратил безобразие. Но чему радуется Дениз? Скоро и ее поведение получило объяснение. Где-то в недрах второго этажа послышался уверенный цокот женских каблучков. Их обладательница — статная уверенная в себе женщина с зелеными глазами и роскошными каштановыми волосами, в свете падающих из огромных окон лучей отдававшими рыжиной — начала разговор задолго до того, как подошла к нашей компании.

— Иер Инчик, — болезненно поморщилась она, — да отключите уже этот ужас! Что случилось?

— Хулюганют, метресса Ликинна, — обиженно сообщил гоблин, отключая сирену.

— Кто? — ведунья, а пришедшая, несомненно, была ведуньей, строго посмотрела на девушек. Мельком на Дениз, невинно скрестившей ручки за спиной и опустившей глазки долу, и — уже гораздо внимательнее — на ее подругу, широко раскрытыми глазами наблюдающую весь этот спектакль. — Ну-ка, ну-ка, ну-ка! — она подошла к Санайе, тонкими, на удивление крепкими пальцами, вцепилась в подбородок и принялась разглядывать ее лицо. Поджала губы, покачала головой и, не озвучив выводов, коротко приказала: — За мной! — после чего, не оглядываясь на возмутителей спокойствия, направилась к лестнице, по которой недавно спустилась.

Первая отмерла Дениз. Она подхватила Санайю за руку и, мстительно показав вахтеру язык, поспешила за метрессой.

— Уже и летом проходной двор устроили! Никакого покою от них нет, — полетело им вслед недовольное ворчание.

Очень хотелось расспросить, что все это значит, но прямая спина метрессы Ликинны совсем не располагала к разговорам. Ведуньи они, конечно, тоже люди, но мало ли что, все же ведуньи. Про их крутой нрав и непредсказуемость много чего рассказывают. Лучше уж немного подождать. Если позвала за собой, значит, сама и расскажет, зачем.

Комната, куда завела их метресса, была очень уютной и вся утопала в зелени. Санайя непроизвольно сделала глубокий вдох. Только сейчас она поняла, как давили камни большого города. Столица и есть столица. Девушкам было указано на кресла в разных углах кабинета и предложен чай, да не бездушный магазинный набор, а душистый, из, наверняка собственноручно, собранных травок. Давно такого не пила.

— Рассказывайте! — приказала хозяйка кабинета после того, как чашки были отставлены в сторону.

Рассказывать? Вообще-то, это они хотели получить объяснения.

— Моя подруга… — начала магичка.

— Твоя подруга не умеет говорить? — ее невежливо перебили.

— Может, — надо же, Дениз и стушевалась.

— Итак, иерина, — метресса повернулась к Санайе, — я вас слушаю. Рассказывайте о себе все, что знаете. Желательно с самого рождения!

— Но с самого рождения я не помню, — неуверенно ответила та.

— Значит, со слов тех, кто помнит!

— Метресса Ликинна может тебе помочь, — ответила на неуверенный взгляд Дениз. — Расскажи о себе все, что помнишь.

И Санайя начала рассказ. О том, что родилась на далеком острове и совсем не помнит свою мать, о том, что отец увез ее оттуда в младенческом возрасте. Зачем-то рассказала о том, что иногда просила людей что-либо не делать, так отец остался жив, не отправившись в последний путь с «Трезубцем Ирдена». И о том, что не сошлась с отцом в выборе жениха. Как они с Дениз собирались провести этого самого жениха, пожелавшего связать себя с будущей женой именно в Священном Лесу. И что из этого вышло, тоже рассказала. И уже под конец, словно неуверенная, стоит ли, рассказала про то, что от ее прикосновений желтеет трава и листва на деревьях.