Том 68. Чехов - Наталья Александровна Роскина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В четвертом акте: «К у л ы г и н <...> думал, [что] по-латыни написано»; «К ул ы г и н <„.> Говорят, [будто] Соленый влюблен в Ирину»; «Чебутыкин <...> Если кто спросит меня, Андрюша, то скажешь, [что] я сейчас».
Разговорная форма в ряде случаев устранена и в написании отчеств: «Сергеевич»,
«Романович», «Игнатьевич» вместо «Сергеич», «Романыч», «Игнатьич».
* « *
Ниже публикуется по цензурному экземпляру первоначальная ялтинская редакция «Трех сестер». Исправления, сделанные Чеховым при доработке пьесы в Москве — Ницце, даны по тексту беловой рукописи. В первом, втором и третьем актах эти варианты отмечаются в подстрочных примечаниях; слова и фразы, зачеркнутые в рукописи, даются в квадратных скобках [ ]. Четвертый акт печатается полностью по тексту каждой из обеих редакций.
«ТРИ СЕСТРЫ» <ЯЛТИНСКАЯ РЕДАКЦИЯ)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Андрей Сергеевич Прозоров. Наталья Ивановна, его невеста, потом жена.
Ольга I
Маша V его сестры. Ирина
Федор Ильич Кулыгин, учитель гимназии, муж Маши. Александр Игнатьевич Вершинин, подполковник, батарейный командир.
Тузенбах Николай Львович, барон, поручик. Соленый Василий Васильевич, штабс-капитан. Чебутыкин Иван Романович, военный доктор. Федотик Алексей Петрович, подпоручик. Роде Владимир Карлович, подпоручик. Ферапонт, сторож из земской управы, старик. А и ф и с а, нянька, старуха 80 лет.
Действие происходит в губернском городе.
I
В доме Прозоровых. Гостиная с колоннами, отделяющими ее от зала. Полдень; на дворе солнечно, весело. Видно, как в зале накрывают стол для завтрака. Ольга в синем форменном платье учительницы женской гимназии, Маша в черной платье, со шляпкой на коленях, сидит и читает книжку, Ирина в белом платье стоит задумавшись.
Ольга. Отец умер в прошлом году3 как раз в этот день, пятого мая, в твои именины, Ирина. Было очень холодно, тогда шел снег. Мне казалось, я не перенесу, ты лежала в обмороке, как мертвая. Но вот прошел год, и мы вспоминаем об этом легко, ты уже в белом, на лице твоем улыбка[2]...
Часы бьют двенадцать.
И тогда также били часы.
Пауза.
Помню, когда отца несли, то играла музыка, на кладбище стреляли. Он был генерал, командовал бригадой, между тем народу шло мало. Впрочем был дождь тогда. Сильный дождь и снег. Ирина. Зачем вспоминать! В зале около стола показываются® барон Тузенбах, Чебутыкин
и Соленый.
Ольга. Сегодня тепло, можно окна держать настежь, а березы еще не распускались. Отец получил бригаду и выехал с нами из Москвы одиннадцать лет назад, и, я отлично помню, в начале мая, вот в эту пору в Москве уже все в цвету, тепло, все залито солнцем. Одиннадцать лет прошло, а я помню там все, как будто выехали вчера. Боже мой! Сегодня утром проснулась, увидела массу света, увидела весну, и радость заволновалась в моей душе, захотелось на родину страстно...[3].
Маша, задумавшись над книжкой[4], насвистывает песню.
Ольга. Не свисти, Маша. Как это ты можешь!
Пауза.
Оттого, что я каждый день в гимназии и потом даю уроки до вечера, у меня постоянно болит голова и такие мысли, точно я уже состарилась... И в самом деле, за эти четыре года, пока служу в гимназии, я чувствую, как из меня выходят каждый день по каплям и сила в и молодость. И только г крепнет одна мечта.
И р и н а. я Продать дом, покончить здесь все и в Москву.
Ольга. Да. Скорей в Москву е.
Ирина. Брат, вероятно, будет профессором, он все равно не станет жить здесь. Только вот остановка за бедной Машей!
Ольга. Маша будет приезжать в Москву на все лето, каждый год...
Маша (ж насвистывает песню).
Ирина. Бог даст, все устроится. (Глядит3 в окно.) Хорошая погода сегодня. Я не знаю, отчего у меня на душе так светло. Сегодня утром вспомнила, что я именинница, и вдруг почувствовала радость, такую радость, как в детстве когда-то... точно жива еще мама и. И какие чудные мысли волновали меня, какие мысли! Мне двадцать лет, я уже взрослая, как это хорошо! к
Ольга. Сегодня ты вся сияешь, кажешься необыкновенно красивой. И Маша тоже красива. Андрей был бы хорош, только он растолстел л очень, это к нему не идет. А я постарела, похудела сильно, оттого должно быть, что сержусь в гимназии на девочек. Вот сегодня я свободна, я дома, и у меня не болит голова, я чувствую себя моложе, чем вчера. И в самом делем, мне двадцать восемь лет, только. Все хорошо, все от бога, но мне кажется, что если бы я вышла замуж и целый день сидела дома, то это было бы лучше.
Пауза.
Я бы любила мужа.
Тузенбах" (входя в гостиную). Забыл сказать. Сегодня у вас с визитом будет наш новый0 батарейный командир Вершинин... (Садится зап пианино.)
Ольга. Ну что ж? Очень рада.
Ирин а. Он старый?
Тузенбах. Нет, ничего. Самое большое, лет сорок, сорок пять.
К. С. СТАНИСЛАВСКИЙ
Фотография с дарственной надписью Чехову: «Искренно любимому и чтимому А. П. Чехову. Создателю нового театра от благодарного режиссера и актера К. С. Алексеева (Станиславского). Москва, 10 февр. 1902»
Дом-музей Чехова, Ялта
'XLU^ ^ ^x^J^^^f- /У, •
) dJU^-.
(Тихо наигрывает.) По-видимому, славный малый, lie глуп, это несомненно. Только говорит много.
Ирина. Интересный человек?
Тузенбах. Да, ничего себе, только жена, теща и две девочки3. Он делает визиты и везде говорит, что у него жена и две девочки. И здесь скажет. Жена какая-то полоумная с длинной девической косой, говорит одни высокопарные вещп[5] и часто покушается на самоубийство, очевидно, чтобы насолить мужу. Я бы давно ушел от такой, но он терпит и только жалуется.
Чебутыкин (входя из залы в гостиную с Соленым). И эта пробоч- ка втыкается в бутылочку, и сквозь нее проходит стеклянная трубочка Потом вы берете щепоточку самых простых, обыкновеннейших квасцов, сыплете туда и, когда увидите на дне пузырьки... в
Ирина. Иван Романыч, милый Иван Романыч!
Чебутыкин. Что, девочка моя, радость моя?
Ирин а. Скажите мне, отчего я сегодня так счастлива? Точно я на парусах, надо мной широкое голубое небо и носятся большие белые птицы... Отчего это? Отчего?
Чебутыкин (целуя ееа обе
