Том 68. Чехов - Наталья Александровна Роскина

по недосмотру осталась и перешла во все последующие издания. Эта ремарка была устранена только в 1955 г., при подготовке нами к печати «Трех сестер» для 12-томного собрания сочинений Чехова (Гослитиздат, 1955—1956).

Для подписчиков, которые уже приобрели первое издание 7-го тома, где не было ни «Трех сестер», ни переделанного водевиля «Свадьба», издательство Маркса выпусти­ло сборник пьес, куда вошли «Три сестры» и водевили «Свадьба» и «Юбилей», перера­ботанные Чеховым. Сборник этот вышел в марте 1902 г. и являлся как бы дополне­нием к уже вышедшему 7-му тому собрания сочинений. Текст пьесы был дан в нем с теми поправками, которые Чехов внес для второго издания 7-го тома.

Текст этого второго, дополненного издания 7-го тома (1902 г.) почти не содержит разночтений по сравнению с текстом сборника. Есть только один случай: в третьем акте в реплику Наташи: «Вообще нужно помогать бедным людям» вставлено слово «поскорее (помогать)». Если эта правка сделана Чеховым, то он, по-видимому, имел в виду вернуться к варианту ялтинской редакции: «Нужно поскорее помочь бедным».

Второе издание 7-го тома является последней прижизненной публикацией пьесы.

Его текст перепечатывался во всех последующих изданиях: во втором полном собра­нии сочинений Чехова в изд. Маркса, в полном собрании сочинений 1932 г. под ред. А. В. Луначарского и С. Д. Балухатого и, наконец, в Полном собрании сочинений. В самое последнее, 12-томное собрание сочинений нами на основании белового ав­тографа было внесено несколько поправок, устраняющих искажения «Русской мысли», но, к сожалению, по условиям подготовки этого массового издания не было возможности довести работу по очищению текста до конца.

При следующем издании собрания сочинений Чехова текст «Трех сестер» должен быть подвергнут тщательной проверке с привлечением всех рукописных и печатных вариантов; каждое обнаруженное разночтение должно быть проанализировано в со­ответствии с опытом советской текстологической науки. Не претендуя здесь на полное и окончательное решение этой задачи, мы ограничиваемся приведением далее лишь некоторых наиболее очевидных примеров искажений текста, допущенных в «Русской мысли» и перекочевавших из нее во все последующие издания пьесы.

Попервомуакту:

В первой реплике Ольги: «ты уже в белом, лице твое сияет...»—напечатано: «в белом платье». Слово «платье» придает излишнюю конкретизацию, нарушает ритм и лишает фразу поэтического, «чеховского» звучания. Вспомним аналогичное построе­ние фразы в «Чайке»: «Отчего вы всегда ходите в черном?» — спрашивает Медведенко Машу. «Всегда в черном... Ее любит учитель...»,— записывает Тригорин очередной «сюжет для небольшого рассказа».

В реплике Чебутыкина: «А я не буду работать» — было пропущено «А»'. Фраза утратила вызывающий оттенок, приобрела характер простого сообщения.

В последней фразе монолога Вершинина: «И может статься, что Паша теперешняя жизнь, с которой мы так миримся, будет со временем казаться странной, неудобной, неумной, недостаточно чистой, быть может, даже страшно грешной» — вместо «так» было напечатано «там» (это было исправлено Чеховым) и выпало слово «страшно».

В реплике Ирины: «Николай Львович, дорогой, не говорите мне о любви» — про­пущено «дорогой».

По второму акту:

В диалоге:

Тузенбах <...>Я провожаю вас каждый вечер.

Ирина. Как я устала!

Тузенбах. И каждый вечер буду приходить на телеграф и провожать вас домой...

— слово «вечер» (во втором случае) было заменено на «день».

Соленый, объясняясь в любви Ирине, говорит: «Вы одна, только вы одна можете понять меня». Начальные слова: «Вы одна» — выпали в «Русской мысли».

По третьему акту:

В первой реплике Анфисы: «Сидят теперь внизу, под лестницей... А говорю — пожалуйте наверх, нешто, говорю, можно так — плачут» — «А» было заменено на «Я».

Во фразе Наташи: «Или я тебя не понимаю, или же ты не хочешь меня понять» — пропущено «тебя», необходимое по смыслу.

После фразы Наташи: «Нам нужно уговориться, Оля» — были пропущены слова: «раз навсегда».

В монологе пьяного Чебутыкина после слов: «... а теперь ничего не помню. Ни­чего» — в рукописи фраза: «В голове пусто, на душе холодно». Фраза эта, ярко харак­теризующая Чебутыкина, в «Русской мысли» была пропущена и никогда не печаталась.

Во фразе Тузенбаха: «Марья Сергеевна, например, играет на рояли чудесно» — вместо «например» было напечатано «по-моему», что придает фразе не тот смысл: ведь

2 Литературное наследство, т. 68

Тузенбах говорит о возможности устроить концерт («Можно бы устроить, если бы за­хотеть»), а не о своих музыкальных вкусах.

Во фразе Ольги: «Ведь замуж выходят не из любви, а только для того, чтобы ис­полнить свой долг» — пропущено слово «только».

В сцене «покаяния» Маши, после слов Ольги: «Какие бы ты глупости ни говорила, я все равно не слышу» — в реплике Маши было напечатано: «Э, глупая ты, Оля» вме­сто «чудная» (как у Чехова). «Э, глупая ты Оля» — это редакция первоначального текста, где Чехов заменил «глупая» на «чудная» по вполне понятным соображениям: во избежание соседства двух однокоренных слов в разной грамматической и смысло­вой функции.

В монологе Андрея перед фразой: «Наташа прекрасный, честный человек» — про­пущены слова: «Если желаете знать» — необходимые для вызывающего топа, которым Андрей уверяет прежде всего себя в том, в чем он хочет уверить сестер.

По четвертому акту:

После слов Ирины: «Когда я Держала экзамен На учительницу, то даже запла­кала от радости...» — напечатано: «от благости». Эти слова остались от первоначаль­ной редакции, в которой реплика кончалась словами: «от благости, которая напол­нила меня всю» — незначительная по объему купюра, сделанная Чеховым, не была перенесена в театральный текст и не попала в «Русскую мысль».

В сцене прощания Ирины, и Тузенбаха пропущены реплики (после фразы Тузен­баха: «Скажи мне что-нибудь»):

Ирина. Что? Что? Кругом все так таинственно, старые деревья стоят, мол­чат... (Кладет голову ему на грудь.)

Тузенбах. Скажи мне что-нибудь.

Фраза Ирины о деревьях откликнется в прощании Тузенбаха с природой («Я точно первый раз в жизни вижу эти ели, клены, березы...»), а произнесенное еще раз: «Скажи мне что-нибудь» — создает вместе с двумя имеющимися в печатном тексте характерное для «Трех сестер» троекратное повторение.

В реплике Маши, увидевшей Кулыгина в фальшивых усах и бороде: «А в самом деле похож на вашего немца» — пропущено «А».

Во фразе Наташи о клене: «По вечерам он такой страшный, некрасивый» — про­пущено «страшный».

Как уже говорилось выше, Чехов, исправляя ялтинскую редакцию, почти во всех случаях изъял слово «что» в косвенной речи и в дополнительных придаточных предложениях. Но в «Русской мысли» все эти «что» напечатаны. Может быть, виноват педант-корректор, считавший недопустимыми разговорные формы в печатном тексте.

Вот эти случаи:

В третьем акте: «К у л ы г и н <...> Казалось, [что] горит