Если Жираф танцует с Волком - Серена Руст

«А он прав! (Это начинает набирать обороты волчье мышление: ”Кто-то один должен быть прав!”) Серена, ты действительно невыносима! Ты все испортила! Такое красивое деревце было! Выросло за 50 лет, а ты его уничтожаешь в 10 минут! (как вариант реакции «Ты ни на что неспособна!»). Ты ничем не восхищаешься! Недалекая эгоистка! У тебя получилось настоящее убожество! Да и выглядит все теперь как-то голо! Ты уничтожила ценное растение! Стыдись! (подкидываем Волкам корма: вина, да еще и стыд!) Неплохо бы иногда сначала подумать, а потом уж действовать. Да ты просто глуповата… и т. п.»

Тебе знаком такой внутренний голос?

Такими доводами моя «внутренняя наставница» может совсем стереть меня в порошок, а поскольку я слушаю своими волчьими ушами и направляю реакцию на себя, то я с ней еще и соглашаюсь и уже «чувствую» себя действительно виноватой.

«Да, действительно! Я могла бы и оставить это деревце! И почему я всегда так радикальна! Ап – и отрезано! Теперь у нас в саду и впрямь стало как-то неуютно – что за бессмысленная вырубка! Действительно, в этом не было такой уж необходимости! И что подумает обо мне наш сосед? Он явно считает меня неграмотной невеждой!»

В чем тут трагедия? В том, что все эти мысли относятся к уже случившемуся. Никакие «ты должна была бы» или «ты могла бы» не могут ничего изменить. Они только еще глубже загоняют меня в мою больную совесть.

Подавленная и парализованная, я сижу в изолированной «западне» собственной волчьей идеи вины. Если рассуждать последовательно, то следующим этапом моего пути должно стать «справедливое наказание». Поэтому часто вместе с «чувством вины» в нас поселяется страх.

Я заключаю выражение «чувство вины» в кавычки, поскольку в понимании Ненасильственного Общения вина не является чувством. Она возникает из того самого образа мыслей, который необходим Волку, чтобы различать добро и зло. Этот образ мыслей помогает ему подчинять окружающих своему влиянию, властвовать над ними и обеспечивать собственное превосходство над другими.

Так же, как и в ситуации с гневом, это «чувство-концепция» не ведет меня к моим насущным, непосредственным потребностям. И здесь за «чувством вины» следует искать скрытые подлинные чувства.

Я посылаю сигнал SOS «Жирафу внутри меня». Он кидает мне свою четырехступенчатую веревочную лестницу, чтобы вытащить меня из моих мыслей о вине.

«Ты думаешь, что сделала что-то неправильно и что ты виновна, да? И ты, вероятно, чувствуешь себя беспомощной и несчастной… Может быть, тебе даже страшно? Наверняка тебе сейчас пригодились бы сочувствие, тепло, поддержка?» – участливо спрашивает меня Жираф.

Мое напряжение ослабевает. Жираф тем временем ловко выстраивает мостик от моего «чувства вины» к моим подлинным чувствам.

Я отвечаю ему:

«О, мне уже лучше, раз ты здесь! Я уж было совсем зарвалась. Чувствовала себя сморщенной изюминой, так меня иссушило это чувство вины! Укутанная в одеяло твоего тепла и сопереживания, я уже чувствую себя гораздо увереннее! И мои жизненные силы снова текут по моим жилам, как у сочной виноградины!»

«Жираф внутри меня» помогает мне выбраться из мрачного подземелья моего собственного ущербного волчьего мышления.

Он продолжает: «Сейчас я все свое внимание посвящаю тебе. Я крепко держу эту чудесную лестницу, по которой ты можешь снова подняться ко мне, в наш жизнерадостный мир Жирафов. Правда, по пути тебе предстоит понять, что ты чувствуешь и в чем нуждаешься!»

Благодаря этой чуткой позиции в отношении самой себя я смогла выплыть из затягивающей пучины мыслей о виновности. Я продолжаю процесс самопроникновения и обнаруживаю под чувством вины глубокое сожаление о том, что я так легкомысленно спилила это деревце. Еще я ощущаю потребность в благоговении перед выросшим, живым, которое я не реализовала в своих поступках, как мне бы того хотелось теперь.

Если бы я не должна была сначала освободиться из пут волчьих мыслей, а сразу отреагировала на слова соседа с помощью жирафьих ушей, обращенных вовнутрь, события могли бы развиваться так.

«Госпожа Руст, ради всего святого, зачем вы убрали это прекрасное редкое дерево кипарисовика туполистного? Они же так медленно растут!»

Я чувствую, как в ответ на замечание соседа во мне просыпаются тихая грусть и сожаление, но я не поддаюсь ни на выговоры моей «внутренней наставницы», ни на собственное «чувство вины».

Мое сожаление указывает мне на то, что и во мне пострадала одна потребность, когда я спилила это деревце. Мне становится понятно, что речь идет о потребности в уважении перед выросшим, перед всем живым. Что же я сейчас могу сделать, чтобы помочь этой потребности осуществиться?

Я беру на себя ответственность за свой поступок и хочу уменьшить причиненный ущерб или возместить его.

Я говорю соседу: «Да, когда вы мне это сказали, я сама пожалела, что уничтожила это дерево. Только ваше замечание и открыло мне глаза на то, какое это было необычное растение! Я сознаю, как ценно время, потраченное для выращивания редких растений».

Это переживание напомнило мне о моих ценностях и сделало их более осязаемыми для меня. Мои размышления о том, не срубить ли большие березы перед моим домом, которые могут представлять угрозу для крыши и вообще требуют много работы, таким образом отпали сами собой. Кроме того, я планирую посадить на месте того кипарисовика куст буддлеи.

Для меня этот куст является особым символом ритма жизни и неизменного обновления жизненных сил: каждую осень его ветви сильно подрезают, а за лето он опять разрастается, достигая внушительных размеров. Он покрывается цветами, источает аромат и дает пищу мириадам бабочек, постоянно порхающих вокруг него.

Еще, чтобы завершить этот процесс, я могла бы уделить внимание и своей «внутренней наставнице». Она тоже своими выговорами и обвинениями направляла потребности, пусть даже таким трагичным способом. И она вместе со мной радуется росту, развитию, новым решениям, которые сделают ее работу более легкой и благодарной. Я могла бы обратить свое чуткое внимание и на соседа…

В межличностных отношениях задействовано много уровней и аспектов, из-за которых ситуация в целом часто выглядит сложной. Но со временем, не жалея внимания и вырабатывая конкретные навыки, я смогу чутко подойти к каждому из этих аспектов. Каким образом? – Благодаря алгоритму Четырех Шагов.

Я хотела бы кратко подытожить сказанное здесь:

Следуя концепции Ненасильственного Общения, я не могу «чувствовать себя виноватой», а могу лишь «считать себя виноватой». Вина – это умственная идея, а не чувство. Подлинное чувство, которое я с помощью «Жирафа внутри меня» обнаруживаю под волчьим образом мышления, часто сводится к сожалению и грусти. Эти так называемые сущностные чувства соединяют меня с теми моими потребностями, с которыми я не посчиталась, совершая свой поступок (в моем примере – уничтожила дерево).

Вина – это средство воздействия, популярное в мире Волков, которое служит для приспособления к критериям окружающих. Через понятие вины я делаю саму себя и других людей маленькими, слабыми и зависимыми. Куда более оправданной с точки зрения конечного эффекта и истинного понимания личной ответственности является позиция Жирафа: я сделал нечто и сейчас осознаю, что при этом я не отдал должное каким-то другим своим потребностям; что это было «не идеальным поступком» (Маршалл). Я сожалею об этом. И иногда моими действиями может быть нанесен вполне реальный ущерб. Что я теперь могу сделать для реализации потребности, которую ранее проигнорировал? Что я могу теперь сделать, чтобы как-то исправить причиненный мной ущерб?

Признание и благодарность – полноценное питание для нашей души

Орел, который считал себя курицей

По мотивам сказания из Ганы.

Один человек поймал молодого орла, принес его к себе домой и запустил на птичий двор к своим курам, уткам и индюкам. Через пять лет его посетил человек, сведущий в естествознании. Когда они вдвоем шли через сад, он сказал: Вон та птица – не курица! Это орел!»

«Да,– сказал хозяин,– верно, но я из него воспитал курицу. Теперь он – курица, даже при том, что размах его крыльев – три метра».

«Нет,– сказал его собеседник,– у него по-прежнему сердце орла, и когда-нибудь оно заставит его подняться в воздух!» «Никогда,– ответил хозяин,– сейчас он питается куриным кормом, и ему не полететь вовек».

Они решили провести эксперимент. Человек, сведущий в естествознании, взял орла, поднял его над собой и произнес, заклиная: «Ты, рожденный орлом, принадлежишь небесам, а не этому птичьему двору. Раскинь же свои крылья и лети!» Орел сидел на кулаке простертой вверх руки и озирался по сторонам. Позади себя он увидел кур, клюющих пшено, и спрыгнул к ним. Хозяин сказал: «Говорил же я тебе, что он стал курицей!»