Человечина - Сергей Агафонов

Наяп не знал, что запах его кала привлек Дику и теперь тот следит за ним. Только Наяп скрылся за поворотом тропы, Дика подбежал к тому месту, где Наяп оставил следы своего волнения, и вывалялся в нечистотах. Сделав это, Дика обратился в большого черного человека в широких приспущенных штанах, в белой майке и золотой цепи на шее. Звенья цепи были размером с голову хорька. Наяп уже подходил к первым отрогам Обезьяньих гор, когда чья-то внушительная фигура загородила свет.

— Куда спешишь, длинноносый брат? — раздался хриплый голос. — Может в баскетбол сыграем?

— Здесь нет ни кольца, ни мяча. Не буду… — отказался Наяп. Отказ был обоснованный и фигура исчезла.

Наяп пошел дальше, но только он начал подниматься в горы как появилась та же фигура.

— Давай, длинноносый брат, я почитаю тебе рэп? — предложила фигура.

— Я достаточно наслушался космогонических телег дома, чтобы еще здесь забивать себе мозги уличным базаром. — жестко ответил на предложение фигуры Наяп и она пропала.

Наяп продолжил свой путь. Он вышел на первый перевал, а его там ждали.

— Может хочешь пыхнуть, длинноносый брат, или вмазаться? А может понюхать? — стала приставать к путнику фигура.

— Пшел вон, мудак! — не выдержал Наяп и оскорбил фигуру.

— Дай, хоть на пиво с солеными орешками! — не отставала фигура.

— Не дам! Вали в свой лумумбарий, пусть тебе там дают.

— Дай, сука, чего-нибудь!

— На! — и Наяп клюнул фигуру прямо в лоб, прикрытый цветастой банданой.

Этого фигура только и ждала. Она сгребла бедного Наяпа в охапку и стала душить, приговаривая:

— Что ты сделал для хип-хопа в свои годы, длинноносый брат? Что ты сделал для хип-хопа в свои годы…

Наяп уже готов был испустить дух и превратиться в кузнечика или мотылька как помощь пришла откуда ее не ждали. Со скалы спрыгнул горный козел в бабайке с длинным буром и пристроился к фигуре сзади. Почувствовав жезл наслаждения в своей прямой кишке, фигура вновь обратилась в Дику и, воя от наслаждения, вместе с козлом полезла высоко в горы. Наяп от неожиданности даже воскликнул:

— Ты куда, черный брат?

— В черто-о-о-о-о-г небе-е-е-е-е-сного-о-о та-а-а-а-а-пира… — едва слышно донеслось с заоблачной высоты до Наяпа.

"Ишь ты, хотел меня трансформировать, а оказался из наших, — подумал Наяп, — Наверное он просто до сих пор не отдавал себе отчета в том, что он есть на самом деле, а теперь судьба все расставила по своим местам и он нашел свой путь в жизни. Приятно, черт возьми, пусть невольно, но совершать добрые дела…"

Так размышляя о проблеме экзистенциального выбора, Наяп начал спускаться в долину.

Завидели его издалека черти, остановили грешников, что волокли телегу, тяжело груженую дровами, к воротам ада: заплясали и запели на радостях. Один из чертей стал вожжи захлестывать на крепкий сук — петлю налаживать. Но прошли черти с Наяпом сквозь друг друга, как привидения, без видимых последствий. Очень это грешников огорчило. Они на небольшой отдых рассчитывали, а их опять черти в ад погнали.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,

— Помогите! Помогите!

Душераздирающий крик вывел Световида из приятной дремоты, вызванной мерным бегом коня по ровной дороге среди светлого соснового леса. Световид пришпорил коня и поворотил в сторону крика. Через мгновение всадник выскочил на окраину незнакомой деревни. Крик раздался снова:

— Помогите! Помогите! Меня поймало чудовище!

Световид пустил коня по улице, заросшей высокой травой. Видимо, в деревне давно никто не жил. Выехав на площадь, Световид увидел кошмарную сцену — заросший розовыми волосами великан в короткой желтой маечке и обтягивающих зеленых брючках, с соской на груди разинул пасть, чтобы проглотить молодого тапира. Световид немедленно простер руку и великан обратился в кучку серого пепла, осыпавшуюся на голову счастливого тапира.

— Спасибо! Спасибо, брат! — рассыпался тапир в благодарностях и вцепился в спасшую его руку, ища ее поцеловать.

— Не стоит, брат! — умилился было спаситель тапира, как тут же вместе с конем запутался в частой сети, наброшенной на него сзади. Со всех концов деревни бежали тапиры. Кто-то тащил котлы, кто-то дрова, кто-то топоры. Один тапир тащил знамя. На его древке развевалось белое полотнище с кровавой надписью: ешь богатых, а не дерьмо

Командовал всеми вождь. То, что это вождь, было ясно из того, что у него одного срам прикрывала набедренная повязка, а голову украшал убор из цельной шкуры домашнего кота.

Первым делом от Световида отделили его коня. Это взбесило парня:

— Мудаки! — орал он, — Зарежете коня — Игрун проснется! Игрун проснется — потоп начнется!

Этот ор вставил вождя очень оригинально. Вождь подошел к Световиду и плюнул ему в лицо. Больше Световид не орал и вообще как-то потерялся. Когда куски коня уже вовсю булькали в котлах вместе с красным жгучим перцем, сушеными ящерицами, перламутровым продолговатым рисом Световида развязали. Парнишка даже не попытался бежать или напасть на кого-нибудь. Он просто надеялся отведать хотя бы желудевых лепешек. Правда, мелкий дождик постепенно начинал накрапывать, но тапиры намека не поняли. Их вождь сказал:

— Будь любезен, молодец, пойди наруби еще дров. Вот топор. Налей в котел воды, разожги костер. Поставь воду кипятиться. Как вода закипит, мы бросим тебя в котел.

Маленькая капелька дождя упала Световиду в ухо и говорит:

— Ударь вождя топором, ударь!

— Зачем? Все равно все утонем! — возразил ей тихонько Световид, но взмахнул топором и отрубил вождю тапиров голову.

Другие тапиры от неожиданности оцепенели. У некоторых куски мяса торчали из ртов. Довольно комичное зрелище. Световид огляделся и увидел большую коробку из-под телевизора. Дождь тем временем сделался весьма ощутимым. Тапиры, хоть и были в оцепенении, тем не менее от него ежились. Световид им и говорит:

— Полезайте все в коробку.

Тапиры залезли. Световид заклеил коробку скотчем. К дождю добавился холодный ветер, и тапиры в коробке умерли. А Световид стал озираться по сторонам, ища где-нибудь гор, чтобы укрыться на них от потопа. Обнаружив таковые, он бросился со всех ног к ним на перегонки со всякой лесной живностью, ибо вода поднялась уже ему до колен.

Кому от этого печаль, а русалкам стала благодать. Плещутся в воде, прибывающей — радуются, аукаются, песни хвастливые поют: От потопа стонет лес. Все вокруг теряют вес. И тонут, и тонут, и тонут! Даже тот, кто шибко резв Или на гору залез Недолго протянет, протянет! Нам русалкам от того Только очень весело — Смеемся, ныряем, балуем! Будет здешний окоем Один большущий водоем — Русалкам приволье, довольство!