Сожги в мою честь - Филипп Буэн

— Какие, позвольте спросить?

— В такие периоды кризиса моя мысль обращается в сторону людей, чей бизнес испытывает трудности. И на ум приходят сфера питания и недвижимость.

— Мм… Во второй гипотезе, вероятно, речь пойдет об одном из моих собратьев?

— Да, о собрате иудейского вероисповедания. Раз вы читали газету, то знаете, что разыскивается раввин.

Вайнштейн поморщился: такой связи он не усматривал.

— Немногие в нашем бизнесе посещают синагогу, комиссар. Раввин — святой человек, не думаю, что он может совершить убийство. И мои единоверцы тоже, я ручаюсь за их честность. Да и зачем им убивать Бонелли?

— Чтобы расширить сферу своего бизнеса… Но хватит о ваших друзьях… Я слышала, что турки пытаются попробовать новенькое, — солгала Антония. — Клубы, казино — хорошая штука, но почему не взяться и за строительство? Реальное предположение, у них достаточно рабочей силы, готовой вкалывать. С торговлей продуктами дела идут неважно… А они-то как раз специализируются по жратве.

— Заманчивая возможность, согласен… Вы подразумеваете кого-то конкретно?

— Нет, прежде всего надо прошерстить уголовные дела.

Вайнштейн выглядел все более взвинченным. В этом туре «кошек-мышек» с приличным уровнем игроков он проигрывал с разгромным счетом. Нехватка козырей могла недешево обойтись. И, напряженный — невооруженным глазом была заметна его тревога — он открыл свои карты, чтобы получить чуть больше информации:

— По вашему мнению, комиссар, как отреагируют корсиканцы?

— Чтобы узнать это, надо бы с ними потолковать.

Ответ его оглоушил. Разговор ни о чем — Вайнштейн больше ничего не понимал. Разве прусак не уверял его, что у полицейских была встреча с корсиканцами?

— А вы с ними еще не виделись?

— Расследование ведет полиция Дижона, на каком основании я стала бы их опрашивать? БРБ не должна путаться под ногами… Хотя…

Божественное озарение! Ставки повышались, но сыграть надо — дело того стоило. Антония подошла к Вайнштейну, склонилась, как будто желая доверить секрет.

— Вот что сказал Жак: если А, нанесший удар, сможет убедить, что виновен Б, корсиканцы вылечат Б лекарством «вендетта». Но если корсиканцы не поведутся на развод, тогда сам А замаринует Б с острой подливкой. В обоих случаях Б был да весь вышел, а под шумок А заграбастает рынок — на паях с корсиканцами.

Ошеломленный, Вайнштейн дополнил условия задачи.

— Мм… Из этого следует вывод: Б должен заглянуть вперед и предупредить события.

— Или быть начеку. Если бы я знала, кто такой этот Б, посоветовала бы ему потолковать со мной, прежде чем свершится непоправимое… отчего на БРБ обрушится весь геморрой… Мне оно без надобности, у бригады и без того работы под завязку.

Разговор подошел к концу или почти подошел. Антония поднялась, ожидая самого последнего вопроса. Он не мог не прозвучать.

— Ладно, покидаю вас, мсье Вайнштейн, благодарю, что уделили время… Обращайтесь безо всяких, если кто-то вызывает у вас сомнения. Какие-нибудь новые сведения помогли бы моим коллегам из Дижона спасти жизни людей.

— Да, разумеется.

Вайнштейн пожал ей руку, озабоченный, находящийся мыслями где-то далеко отсюда.

— По поводу сомнений, комиссар — в вашей бригаде служит капитан Мишель Нанси?

— Нанси как город? Нет, абсолютно точно.

— Вы уверены?

— Слушайте, мсье Вайнштейн, я знаю всех своих людей… Почему вы спрашиваете?

— Просто так, кажется, при мне упоминали это имя. Если бы такой полицейский действительно существовал, я бы предложил держать связь через него. Фамилию Нанси запомнить легко.

— Да нет, это ошибка, вам придется продолжать помнить мою фамилию.

Антония ликовала: у неисправимого серба язык висельника.

Глава 12. Сороконожка

Толстые пальцы пробарабанили по клавиатуре, затем быстро переместили курсор. Клик! На экране монитора открылась страница форума.

Момо из Ниццы Всем привет. Я вас сейчас порву новостью: раввина ищут не только в Маконе. Его разыскивают также и в Ницце. Похоже, он убил моего соседа.

Ral.q 71 Момо, добрый день. Тогда это не тот раввин, наш никого не убивал. Дело в ментальности: у вас на юге обстановка погорячее.

Момо из Ниццы Но тут такая странная штука: он спалил виллу жертвы. Если я ничего не путаю, ваш поезд сгорел, так ведь?

Ral.q 71 Йес, но делать такие выводы, хмм…

Момо из Ниццы Надо бы знать, как этот чувак выглядел…

Качок Снова привет всем! Я могу сказать, я его видел: тот, что ехал в поезде, был бородатый, здоровый, как медведь, одет, как ворон. Да раввин, самый обыкновенный. Припоминаю одну деталь: у него при себе была спортивная сумка. Большая, темно-синяя. И еще у него прикольный шнобель, я уже писал.

Дикий кролик Йоу, отроки! Подтверждаю: тот, которого я засек на вокзале Макона, нес темно-синюю сумку.

Питер Пен Сионер Внимание, я встряну: вау и еще раз вау! Это мегавынос мозга! Знаете почему? Если это был и не тот же самый раввин, то его двойник, я столкнулся с ним в Бометт. Крепкий чувак, правда, нос я не разглядел. Я проезжал вчера вечером мимо виллы, где произошло преступление. Он прогуливался на углу улицы.

Качок С синей сумкой?

Питер Пен Сионер Да, с большой сумкой. В темноте мне показалась зеленой.

Ral.q 71 Ты рассказал об этом в полиции?

Питер Пен Сионер Зачем? Думаешь, им это надо?

Пора вступать в разговор. Толстые пальцы пробарабанили по клавиатуре…

Глаз рыси Здравствуй, Питер Пен Сионер! Представь, что твой раввин — убийца, может быть, твои показания помогут остановить его, пока он не пристукнул еще кого-то. На твоем месте я бы сразу пошел в полицию и все им рассказал. Это касается и Дикого кролика, и Качка.

Дикий кролик Я только печатаю слово «полиция» — и пальцы сводит судорогой.

Глаз рыси А тебя не сведет судорогой, если этот раввин прикончит ребенка? Подумай-ка о последствиях. Малый — больной, он не остановится.

На экране пауза, человек по ту сторону раскидывает мозгами. Затем быстро появляются слова, фразы…

Качок О’кей, Глаз рыси, ты прав, я схожу в комиссариат.

Глаз рыси Браво, парень, я выпью кока-колы за твое здоровье.

Дикий кролик Ладно, я тоже туда смотаюсь. Но это будет нехило: не один легавый заработает инфаркт, когда увидит, что я нарисовался в их обезьяннике.

Глаз рыси Удачи, не дрейфь! Ладно, мне надо идти, кастрюля с молоком на огне стоит. Чао, компания!

Внук судьи Жан-Клод подал богатую идею — присоединиться к общению в чатах, и Романеф не переставал его за это благодарить. От форума к форуму судье открывался вывихнутый мир, населенный людьми разочарованными, ни во что больше не верящими, плюющими на политику и чихающими на полицию. Немало течений наполняло эти мутные воды. Изучив их, судья отыскал ответ на загадку: отсюда Гутван и качал свою желчь. Стремясь уничтожить прохвоста, Романеф долгое время искал источник, откуда тот черпал информацию, а обнаружив, бросился с головой в его бурные воды. Журналист должен был заметить никнейм «Глаз рыси», не подозревая, кто за ним скрывается. В конце концов это неведение дорого ему обойдется. На бумагомараку Романеф точил не зуб — целую челюсть. Плата по счетам — всего лишь вопрос времени. С последней статейкой Гутван вплотную подошел к своей кастрации. После истории с раввином он обретет новый статус — евнуха.

Толстые пальцы судьи выключили компьютер. Затем одной рукой он расстегнул ворот рубашки, другой взял мобильный телефон. Все это одновременно и с немыслимой скоростью. Из разряда тучных людей, обливающихся потом при малейшем усилии, он, однако, поражал своих близких ловкостью рук. Наблюдая за проворством движений, некоторые сравнивали его с фокусником. Сам же себя Романеф видел большой сороконожкой. Ему нравилось это сравнение: листая двадцать уголовных дел одновременно, судья думал, что правосудие испытывает сумасшедшую нужду в сколопендрах-многоножках. Суды завалены по горло, судьи и прокуроры не имеют ни сил, ни средств — рассмотрение дел затягивается надолго. Чтобы исправить бездействие правительства, сороконожке приходилось жонглировать судебными решениями и срочными письмами.

Судья как раз перечитывал одно, содержание которого могло уместиться в восьми строчках электронного сообщения.

«Как и где об этом поговорить?» — задавал он себе вопрос.

Романеф окинул критическим взглядом свой кабинет. Он работал в современном офисе с тех пор, как переселился из старого Дворца правосудия сюда, на улицу Сервьен… но современность сочеталась со средневековым наименованием «Бастионы», которое больше бы оценили королевские судьи-бальи. Удобный и безопасный, кабинет, однако, совсем не подходил для разговора с глазу на глаз. Лучше бы встретиться где-нибудь на нейтральной территории.