Замочная скважина - Маша Трауб

– Жили бы вместе, было бы проще, – обронила как-то Лида, и зерна проросли, заколосились.

– Райка, чё ты мотыляешься? – спросил Петька, останавливая автобус в неположенном месте, чтобы подвезти соседку до дома. – Переезжай к Ильичу с Маринкой! Он нормальный мужик! А свою однокомнатную клетушку продай. На фига она тебе? Хоть поживешь нормально, – выразил он общую мысль соседок.

В ту ночь тетя Рая не спала и думала о словах соседей. Они предлагали ей решение всех проблем. Сама бы она до такого никогда не додумалась. Израиля тетя Рая инстинктивно побаивалась, как представителя другой, незнакомой ей, расы: умный, интеллигентный, на пианино играет, куда ей до него? Рая даже не знала, как заговорить с ним о таком деле. А вдруг он плохо о ней подумает? А она что ж? Не о себе думает. О дочке да о нем. Ведь вправду, так проще будет. В голове тети Раи уже роились планы, что можно купить на деньги от продажи квартиры – Маринке новое пальто и сапоги, раковину в ванной у Израиля поменять, да и себе сапоги – на работу бегать не в чем. Дальше сапог и раковины ее мечты не простирались. От этих мыслей Рая засыпала почти счастливая.

Разговор она так и не завела бы, если бы не очередная случайность.

Тетя Рая и Ольга Петровна увиделись на родительском собрании в школе – Танюша с Маринкой ходили в один класс и даже сидели за одной партой. После собрания они шли домой и по привычке остановились на детской площадке. Танюша с Маринкой уже не обязаны были делить сиденье на качелях и побежали домой, а тетя Рая с Ольгой Петровной присели на скамейку…

– Раечка, послушайте, – начала разговор Ольга Петровна. – Мои хорошие знакомые ищут квартиру, однокомнатную. Хотят купить. Деньги более чем приличные предлагают. Вас это не заинтересует?

– С чего бы? – на всякий случай спросила тетя Рая.

– Раечка, но вы же имеете полное право жить у Израиля Ильича. И Мариночке так будет лучше – своя, отдельная комната. А знакомые мои – очень приличные люди, они хотят непременно в нашем районе и у знакомых людей купить. Без посредников. Вот я о вас и подумала. Посоветуйтесь с Израилем Ильичом. Мне кажется, это очень хороший вариант.

– Ой, не знаю. Неудобно как-то, – просто сказала тетя Рая.

– Почему неудобно? Вы же ему жена! Неудобно бегать туда-сюда, как вы бегаете!

– Это правда. Что-то я совсем устала. С ног валюсь, – согласилась тетя Рая.

– Вот и я о том же. Подумайте!

Вечером, поставив перед Израилем Ильичом тарелку с голубцами, Рая, пряча глаза и краснея, пересказала разговор с Ольгой Петровной. Сказала на выдохе и замерла, готовая ко всему.

– Раечка! Это же просто замечательно! – воскликнул Израиль Ильич так восторженно, что тетя Рая опешила. – Я давно хотел тебе предложить переехать с Мариночкой ко мне. Не могу смотреть, как ты на два дома разрываешься! В конце концов, ты мне жена! Законная!

– А почему ты молчал? Сам не предложил? – спросила тетя Рая, обтирая кухонным полотенцем вспотевшее лицо.

– Раюшечка, мы с тобой взрослые люди. Я думал, что тебе так удобнее. Ты же привыкла жить с Мариночкой отдельно. Просто не хотел тебя собой обременять.

Слово «обременять» тетя Рая не очень поняла, но в тот момент для нее это было и не важно. Она протянула руку и пожала кисть Израиля Ильича.

– Кушай, пока не остыли, – сказала она. – Вкусно?

– Очень, – ответил Израиль Ильич, заглатывая голубец.

Следующие несколько месяцев тетя Рая была занята переездом. Она очень переживала, как дочь воспримет новость о совместном житье с Израилем Ильичом, но Маринка визжала от восторга, когда Рая сообщила ей о том, что у нее будет своя собственная комната.

Покупатели, знакомые Ольги Петровны, муж с женой, оказались очень милыми людьми. Продажа прошла без проблем, тетя Рая получила такую сумму денег, которую даже представить себе не могла, не то чтобы в руках подержать. Она купила Маринке и новое пальто, и сапоги, и себе сапоги, и раковину поменяла у Израиля. И ему новый свитер, и постельное белье с вышивкой, аж два комплекта. Тетя Рая, всегда неравнодушная к постельному белью, была просто счастлива. Нет, даже больше, чем счастлива. Один комплект она положила на полку в шкаф, не открывая упаковку. И еще весь вечер подходила к шкафу и смотрела на него. Ей было мало нужно для радости, как оказалось: простыня, наволочки да пододеяльник, и все в цветах. Израиль опять ее удивил.

– Раечка, купи себе платье! – потребовал он.

– Зачем? – испугалась тетя Рая. – Мне не надо. Куда я в нем?

– Да хоть куда! – настаивал Израиль.

– Лучше на лечение оставить. Мало ли что, – рассуждала тетя Рая.

– Кому на лечение? Мне? Перестань. Я болеть не собираюсь! – бил себя в грудь Израиль. – Потрать на себя. Я настаиваю. Чтобы завтра у тебя было новое платье! Посоветуйся с Лидой, она у нас известная модница.

– Нет, лучше я Маринке сережки справлю. Золотые. Давно хотела

– И сережки обязательно! – обрадовался Израиль Ильич. – И Мариночке, и себе!

– Может, лучше холодильник новый? Наш-то уже морозит так, что я лед ножом отдираю. Снег один, а не холодильник.

– Нет, сначала сережки! – воскликнул Израиль.

– Ладно, как скажешь.

Тетя Рая купила Маринке золотые сережки, маленькие гвоздики-цветочки, и смотрела, как дочь крутится перед зеркалом и откидывает волосы. Но холодильник она тоже купила – сил нет старый размораживать.

Оставшиеся деньги тетя Рая вложила в старый пододеяльник и засунула поглубже в шкаф – на лечение в случае чего, не дай бог, конечно.

Новые жильцы в квартиру так и не заселились. Хозяин решил поехать на заработки, и жена последовала за ним, так что едва начавшийся ремонт быстро заглох, и квартира стояла пустая. Тетя Рая была этому даже рада. Не было тянущего, муторного ощущения, что она вроде как без собственного дома оказалась, что в ее квартире с родными стенами живут чужие люди.

Соседи были правы – тете Рае стало легче. Не то слово, как легче. Маринка быстро привыкла к своей новой комнате. Прежде чем войти, Израиль Ильич всегда стучался и спрашивал: «Мариночка, можно к тебе?» Рая вслед за Израилем стала делать так же, и Марине такое обращение очень льстило. Она очень быстро привыкла и к комнате, и к золотым сережкам и к тому, что каждый вечер мама накрывает стол в «гостиной». Израиль Ильич очень хорошо относился к девочке и, когда Рая бегала по клиентам, пытался учить Маринку музыке, несмотря на то что у той не было слуха и способностей. Маринка честно высиживала полчаса за роялем и с облегчением бежала в свою комнату. Сердце тети Раи было спокойно – все-таки дочка не одна в пустой квартире, под приглядом. Израиль – золото, а не мужик. Повезло так повезло. Родной отец так носиться не будет, как он.

Полученные за квартиру деньги она расходовала по чуть-чуть, на хозяйство. Она открыла для себя кулинарию – покупала готовые котлеты, чего раньше не могла себе позволить, готовые сырники, так что на плиту и готовку тоже уходило меньше времени. Тетя Рая даже помолодела, расправила плечи, ходила в новом платье, которое ей подобрала Лида и чуть ли не насильно всучила, и неожиданно для себя отказалась от нового пациента, к которому нужно было ехать на автобусе пять остановок. Тетя Рая решила, что далеко, и отказалась. Теперь она могла себе это позволить. Хотя потом извелась вся – зачем отказалась? А вдруг обиделись?

Два года пролетели почти незаметно. Спокойно, радостно, без потрясений. Главное, спокойно. Тетя Рая говорила, что это были лучшие годы в ее жизни. Так хорошо ей не было никогда. Она тайком стучала по дереву, сплевывала через плечо, чтобы не сглазить, но знала, что скоро все кончится. Чувствовала нутром. Она привыкла выживать, выдерживать, рвать жилы, такая была у нее судьба, и она не верила, что может быть по-другому.

– Что с вами? – спросила однажды Ольга Петровна, глядя на задумчивую тетю Раю.

Ольге Петровне, у которой мигрени стали почти невыносимы, прописали в поликлинике курс витаминов внутривенно. Тетя Рая приходила к ней и ставила капельницу на швабре.

– Не знаю, что-то беспокойно на душе, – ответила тетя Рая.

– Перестаньте, не каркайте, – отмахнулась Ольга Петровна.

То, что Израиль Ильич плохо себя чувствует, тетя Рая заметила первая, как профессиональная медсестра. Ее можно понять – она хотела продлить состояние такого нахлынувшего спокойствия и ничего не сказала мужу. Не подняла тревогу. Израиль Ильич оказался очень терпеливым, что редкость для мужчин. Он долго не жаловался, хотя Рая видела, что ему больно. Растирала ему спину, заматывала пуховым платком, но знала, что дело не в этом, не в спине. Знала и молчала. До последнего. Когда Израилю стало совсем плохо – его буквально скручивало от боли, – Рая не выдержала. Договорилась в поликлинике, сбегала к врачу – деньги взяла из комплекта белья, втайне от Израиля. Ему быстро сделали анализы и быстро поставили диагноз – рак желудка. Рая опять сбегала к врачу, опять достала деньги из шкафа и определила мужа на операцию. Потом забрала домой и выхаживала. Лучше ему не становилось. Рая кляла себя на чем свет стоит. Чувствовала себя виноватой – смолчала, хотя могла поднять тревогу раньше, ведь все видела и с порога поставила диагноз, хоть и не врач. Она насмотрелась на раковых больных, по глазам определяла, по запаху. И даже когда Израилю вдруг стало лучше, настолько лучше, что он сел к роялю и обзвонил учеников – все, занимаемся, быстрее, чтобы успеть, – не обрадовалась. Ремиссия, после которой наступит конец.