Слой - Евгений Прошкин

Он накинул поверх костюма свежий крахмальный халат и потянул дверь. В коридоре стоял невообразимый гвалт. Полонезов, намаявшись, слез с дежурного и принялся собирать по полу шахматы. Тот несколько раз пнул его ногой в живот и лишь после этого отодвинул засов.

Высокая створка открылась, и с лестницы вломились десять человек в зеленой форме, каждый – с дубинкой. Вместо того, чтобы лупить по спинами, они тыкали больных, словно это были не палки, а рапиры. Больные мгновенно валились и уже не вставали.

Электрошоковые, сообразил Петр. Полезная штучка.

Зеленых он раньше не видел – или специальное подразделение, или со всех этажей собрали. Есть, по крайней мере, надежда, что и они его не знают.

Петр закрыл кабинет и спокойно пошел к выходу. Нет, так нельзя, опомнился он.

– Осторожней, мясники проклятые! – Негромко прикрикнул Петр. – Это ж люди. Головы не трогать, только в корпус. Головы, сказал, не трогать! Кому их потом в чувство приводить? Ну, пусти, дай пройду.

Охранники посторонились, и он, еле сдерживаясь, чтоб не побежать, перешагнул через высокий порог.

Обычная лестница. Перила с голубой пластиковой полоской, неровные бежевые стены, на полу – плитка «в шашечку». Окна с решеткой, но отсюда она выглядела совсем не так, не по-тюремному. Просто чтобы инвалид какой не выпал или, допустим, ребенок. Здесь эта решетка не угнетала, не задерживала. Ступени – тоже как ступени. Раз-два, раз-два, вниз, не спеша. Только не торопиться, на него могут смотреть. Да кому он нужен!

– Валентин Матвеич? – Позвали сзади.

Петр остановился.

– Валентин Матвеич, вас Аркадий Палыч просил зайти.

Это из новеньких кто-то. Будь на его место другой…

– Да? Хорошо. Хорошо, зайду.

Петр помедлил и спустился еще на две ступеньки.

– Валентин Матвеич!

– Ну?

– Он просил срочно. Аркадий Палыч. Просил сразу же.

– Нда? Я и иду.

– Так он же на третьем!

– Гм… На третьем? Э-э… Гм, гм…

Только не бежать. Догонят, гады. Или внизу перехватят.

– Валентин Матвеич, постойте! – Бойко крикнула откуда-то из-за двери Гитлер Югенд. – Не ушел еще? Вадик, влепи вот этому двойную, – распорядилась она. – Валентин Матвеич! Хорошо, что застала. Вас Аркадий Па…

Петр медленно поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– …влович… – оцепенело закончила медсестра.

– Хорошо, зайду, – кивнул он и, удивляясь своей выдержке, пошел навстречу.

Поднявшись на площадку второго этажа, Петр мимоходом поправил лацкан ее халатика и, свернув на следующий пролет, указал:

– Побыстрее тут заканчивайте. Нуркин скандалить будет.

– Какой еще Нуркин? – Одурело спросила Югенд. – Ты сам-то кто? Эй, ты же… ты же Еремин! Мужики, это наш!

Петр схватился за перила и, с силой оттолкнувшись, понесся наверх. Боковым зрением он видел, как у его задницы крутится, пытаясь достать металлическим кончиком, черная дубинка. Ноги, привыкшие передвигаться лишь от койки до унитаза, вдруг стали мощными и легкими, как крылья. Все больше отрываясь от двух санитаров, Петр преодолел промежуточную площадку и бросился ко входу на третий этаж.

Дверь обычная, не железная. Даже если закрыта, он запросто…

Петр всей массой ударил по ручкам, и створки, сорвавшись со шпингалетов, распахнулись. Врачи. Много врачей – человек семь. Какие-то люди в цивильном. Две медсестры в одинаковых белых колпаках. Цокают каблуками. Удивленные взгляды. Вздернутые брови. Еще не переполох. Пока только смущение.

Заметавшись в красивом и неожиданно широком коридоре, Петр дернулся туда, обратно, поскользнулся и потерял драгоценные, с таким трудом отвоеванные секунды. Санитары в зеленом загнали его в угол, к неизменному больничному фикусу, и выставили вперед электрошоки. Петр безнадежно оглянулся – два окна и вереница одинаковых белых дверей. Надо было вниз. Здесь он попался.

Тот, что стоял левее, сделал глубокий выпад, и Петр, не задумываясь, ответил: шаг вправо, разворот, наклон. Сознание констатировало полное фиаско, но тело продолжало действовать. Ладонь перехватила дубинку у самой рукоятки, правая нога приняла центр тяжести на себя, а левая оторвалась от пола и, развернувшись, врезалась в румяное рыло. Дубинка осталась в руке у Петра, и он, завершая движение, хлестнул второго по глазам.

«Она ж электрическая», – напомнила квадратная кнопка под большим пальцем.

Неважно. Мозги отключить. Только моторика.

Первый, кряхтя и обрывая с фикуса мясистые листья, уже поднимался. Петр ударил его по затылку – крепко, с оттяжкой, потом обезоружил незрячего и, крутанув обе палки в воздухе, зажал их под мышками. Все равно. Третий этаж. Бесполезно.

В коридоре показались еще двое. Петр расставил согнутые в коленях ноги и поднял дубинки вверх. Это что – какая-то стойка? Откуда он ее?..

Санитары приблизились, и палки завертелись двумя размытыми восьмерками. Симметрично: голова – голова, шея – шея. Два всхлипа, два стона, два тела на полу.

Не дожидаясь остальных, Петр метнулся к ближней двери. Заперта. Другая. Тоже заперта. Зачем? Третья, четвертая…

Он остервенело дергал ручки – не вполне осознавая, с какой целью это делает, но, как и с шахматами, полагаясь на Продуманный План и на неведомый вечерний замысел.

Закрытые кабинеты кончились, пошли открытые. Люди вскакивали и пятились, кто-то хватал телефонную трубку, кто-то, напяливая резиновую улыбку, начинал монотонные увещевания, но все они были одинаково бледны. Все смертельно боялись сотника.

Петр проверил полтора десятка комнат, но того, что искал, не нашел. А он действительно искал – теперь он в этом не сомневался. Одна из дверей в другом конце коридора приоткрылась, и в узком проеме Петр заметил манящий палец. Рысью преодолев расстояние до кабинета, он затормозил у стеклянной таблички с желтой надписью «процедурная».

Конечно! Процедурная. Если б все вспоминать до, а не после… Сколько времени упущено? Катастрофически много, но теперь он… А что теперь? Что там, в этой процедурной, – автомат, вертолет? Что он мог приготовить, сидя в психушке? Не размышлять! Работать рефлексами. Они у него хорошие. Они вытащат.

Петр рванул дверь на себя и влетел в помещение. Осмотрелся: два сдвинутых стола, белая марлевая ширма, низкий клеенчатый топчан и стеклянный шкаф с медикаментами.

– Долго гуляешь, – недовольно бросил плечистый мужчина за ширмой. – По идее, тебя давно уже должны поймать. А дубинки откуда? С охраной дрался? Это плохо, очень плохо. Ну, давай.

Мужчина вышел вперед и протянул ему странную куртку с непомерно длинными рукавами.

– Не видел, что ли? Смирительная рубашка, – сказал, усмехаясь, Ку Клукс Клан. – Сам одевай, я с тобой возиться не буду.