Черная аллея - Микки Спиллейн

Закончив инспекцию, она небрежным тоном спросила:

– Когда именно планируешь жениться на мне, Майк?

– Ты что, торопишься?

– Просто жду не дождусь.

– Тогда помоги сперва закончить дело с Дули, – сказал я. Она уселась на диван, я примостился на подушке рядом. И рассказал ей о том, что Дули был связан с Лоренцо, пересказал, что он говорил о донах. В общих чертах обрисовал обстановку в семьях и то, как они распоряжались своими фондами. Заслышав это, она обернулась ко мне, глаза ее сузились.

– А ты заметил там, в крематории, такого маленького толстого человечка? Он был на входе.

– Серый двубортный костюм, розовая сорочка?

– Точно.

– Ну и что?

– Он или из казначейства, или же агент налогового управления. Месяцев шесть назад я освещала процесс в суде, в Бруклине, и он выступал свидетелем обвинения...

– Ну и чего ему было делать в крематории?

– Он следил, Майк.

Я тихонько присвистнул сквозь зубы.

– Ты уверена, что это именно он? Тот самый толстяк?

– На девяносто процентов, – ответила она. – А теперь объясни толком, что происходит.

– Началась утечка информации, котенок. Они состоят на службе у Дяди Сэма. И у них, этих ребят из налоговой, просто собачье чутье. Вот и идут по следу.

– Куда?

– Туда, где припрятаны восемьдесят девять миллиардов долларов, – я впервые назвал ей эту цифру, и она так и разинула от изумления рот.

– Майк...

– Я не шучу, малышка. Ежегодный сбор урожая в одной только Калифорнии составляет такую сумму в наличных, что свихнуться можно!

– Какого такого урожая?

– Марихуаны. И всякие там другие травки.

– Но, Майк, ты сказал «миллиарды»... В каждом миллиарде тысяча миллионов и...

– Да, Пат тоже так думает.

– Ты что, и вправду не шутишь?

– Какие могут быть шутки, когда речь идет о таких крупных делах, – я легонько сжал ее руку в своей. – И сейчас они ищут динозавров. Но их не существует. В лучшем случае найдут окаменевших ископаемых. На них, конечно, интересно смотреть, но не более того. А тот, кто мог рассказать о них, мертв.

– И ты поверил Дули, да?

Я не стал этого отрицать. Я действительно поверил Дули. Он рассказал, что сделал с добычей, но вот только не успел сказать, где она. А уж как ей распорядиться – это другой вопрос. Как прикажете перевозить и прятать восемьдесят тысяч коробок, набитых чистенькими красивенькими «зелеными», чтобы при этом никто ничего не заметил? Все это напоминало Карлофа* в фильме «Мумия», когда его захоронили живьем рядом с дамочкой, обманывающей своего мужа. Для того чтоб сохранить такое дельце в тайне, все рабы должны быть перебиты солдатами.

* Борис Карлоф (1887 – 1969) – англо-американский актер, исполнявший в фильмах роли чудовищ.

Меня всегда интересовало, что потом происходило с этими солдатами. Ведь они клялись в верности фараону, и потому были как бы вне подозрений. И уж никак не были способны на предательство. По крайней мере – до тех пор, пока не появлялся новый, более могущественный фараон.

Я решил выбросить эту мысль из головы и поднялся.

– Хочу, чтоб завтра ты съездила в Администрацию по делам ветеранов и проверила бы послужной список Дули. – Я запомнил номера солдатских жетонов, выбитых на урне, и, записав их, протянул листок Вельде.

– А что именно надо искать?

– Его ребенка. Оказывается, у него был сын. Вся эта информация должна быть зарегистрирована, когда солдат подписывает контракт.

– И где сначала смотреть?

– Попробуй Вашингтон, округ Колумбия. Позвони по телефону. Если будут спрашивать, зачем понадобилась эта информация, скажешь, что пытаешься отыскать наследника.

– Все это прекрасно, Майк... Но зачем нам его искать?

– Да затем, что у отцов особое отношение к сыновьям. Они могут доверить им такие вещи, которые не доверят депозитному ящику в банковском сейфе. Этот парнишка, Марвин, вполне может знать... – После паузы я добавил: – И вот еще что. Посмотри календарь и уточни, когда ты ездила на тот суд в Бруклине. Выясни, как звали человека, выступавшего там свидетелем обвинения. Какие-нибудь знакомые у тебя там есть?

– Ой, что ты, лучшая подруга! Стенографистка. Всю жизнь проработала в этом суде. Вообще-то информация секрета не представляет, но подруга просто ускорит ее получение.

Поскольку никаких других распоряжений от меня не последовало, Вельда аккуратно уложила листок с номерами в кошелек, а кошелек убрала в сумочку. И снова подняла на меня глаза – ясные, темно-карие, голодные глаза, неспособные притворяться или играть в игры. И сказала:

– Все это завтра. А что будем делать сегодня, Майк?

– Послушай, котеночек, – ответил я, – ты действительно умеешь достать мужчину. Еще раз объясняю. Если хочешь стать моей женой, постарайся вести себя как в старые добрые времена. Держаться за ручки, целоваться, обниматься... все это пожалуйста. Но раздеваться мы пока не будем и в койку укладываться – тоже. Усекла?

– Этот врач... что он с тобой сделал, Майк?

– Да. Кое-что сделал. Практически вытащил с того света. И уже очень скоро я смогу делать, что угодно. Но пока что воздержусь. Один раунд с тобой в постели – и я покойник.

Ехидно улыбнувшись, она заметила:

– Скромничаете, сэр. Сами можете разделаться с двумя крутыми даже без пушки, а заняться любовью с невестой – никак, да?

– Доктор прописал, дорогая.

– Майк, – сказала она. – Я и сама всегда хотела, чтобы у нас все было именно так.

Здание оказалось простым, без каких-либо архитектурных излишеств. Выстроенное из бетонных блоков, оно напоминало коробку с минимумом украшений. Эдакий кладбищенский супермаркет, где урны помешены в небольшие пещерки, выдолбленные в стене, открытые или спрятанные за стеклянным фасадом толщиной в дюйм – так, чтобы каждый желающий мог прочесть краткую биографию усопшего, выгравированную на урне.

Маршалл Броторио провел меня по нижнему этажу этого модернового склепа, зная, что все, что надо, я тут увижу. Поскольку людей, готовых посещать место последнего успокоения душ, было не слишком много, он предложил последнюю в ряду нишу. Я согласился с его выбором, затем мы прошли в контору оформить все соответствующие документы.

– Желаете присутствовать на церемонии установления праха усопшего в нишу?

Эти слова как-то не сочетались с обликом здоровяка, каким был Броторио. Прах Дули стоял у него на столе, но пока мы отсутствовали, кто-то оттер и отполировал металлический контейнер, а затем затянул его прозрачной пластиковой пленкой, чтобы чьи-либо отпечатки пальцев не осквернили ее красоту.

Я отрицательно покачал головой.

– Да нет. Я не большой любитель церемоний.

– Понимаю, – кивнул он. Он действительно все понимал. Тип вроде меня, приехавший захоронить останки старого приятеля, а проще говоря – переставить этот сосуд с одного места на другое, вряд ли стал бы разводить сантименты. Я выписал чек, подписал все бумаги, обменялся рукопожатием с Маршаллом Броторио и, выйдя на улицу, поймал такси.

Теперь мне предстояло разыскать сына Дули, передать ему все бумаги, а уж затем, после этого, найти негодяя, который прихлопнул Дули.

Я смотрел в окно и видел надвигающиеся на нас небоскребы Нью-Йорка. С расстояния трех миль очертания их казались чистыми, четкими и яркими. Но чем ближе мы подъезжали, тем серее казался цвет, неправильнее и расплывчатое углы. Я даже заметил мелькнувший на секунду самый красивый в городе дом, старинный и знаменитый «Вулворт билдинг».* Некогда это было самое высокое в мире здание, но теперь оно выглядело просто карликом на фоне гигантов из стекла и стали, обступивших его со всех сторон. Я лишь мельком видел его, но на сердце потеплело – от того, что старикан не сдается и по-прежнему на месте...

* Первый небоскреб в Нью-Йорке, построен в 1913 г. владельцем сети магазинов одежды Франком Вулвортом.

Вельда вернулась в контору через несколько минут после меня. Наблюдала за тем, как я проглотил прописанные доктором Морганом капсулы. Пришлось воткнуть их в разжеванный крекер, чтоб легче было проглотить. Надо сказать, я никогда не был силен по части приема лекарств. Закрыв крышечкой пластиковый пузырек, я спросил:

– Ну что?

Она раскрыла маленький блокнот и пролистала его.

– Да, тот толстяк действительно оказался агентом из казначейства. Какой он там пост занимает, моя подруга точно не знает, но говорит, что достаточно высокий. Обозвала его ищейкой, вынюхивающей, где лежат денежки. Стоит федеральным властям заподозрить, что некое лицо или организация утаивает от налогов крупные суммы денег, наш Гомер Ватсон тут как тут.

– Гомер Ватсон?

– Знаю, – кивнула она, – звучит несколько странно и простовато, но на самом деле он тот еще фрукт. Раскрутил скандал с Финтелом, выследил ребятишек с Уолл-Стрит, которые уже были готовы утащить миллиард долларов домой, на хранение к мамочке. – Вельда пристально смотрела на меня. – А та история, что ты рассказал Пату... она действительно имела место?