В интересах революции - Сергей Антонов

– О каком сотрудничестве ты болтаешь?! – Лицо Чеслава сделалось пунцовым, а глаза налились кровью. – И как смеешь ты, раб, в таком тоне говорить о моем отце?!

– Хм… Яблочко от яблони… – усмехнулся Владар. – Те же глаза. Тот же фанатизм во взгляде. Уж не вселился ли в тебя дух покойного Миши Корбута, который приходил за моей душой, а, сынок? Вернее, не дух, а бес. Глядя на тебя, я начинаю верить в реинкарнацию. Прости, Господи, грехи мои тяжкие. – Старик размашисто перекрестился.

Чеслав вздрогнул, словно его хлестнули плетью, и замахнулся на Владара, но вместо того, чтобы ударить, до крови прикусил губу.

– Гиви, Мартин, привяжите моего остроумного друга к стулу! Быстро!

Подручные Корбута бросились на старика. Владар не сопротивлялся. Корбут, дрожа от нетерпения, вытащил из кармана зажигалку.

– Теперь – оба вон отсюда, – прорычал он. – Проваливайте к чертовой матери. Я буду говорить с многоуважаемым Владаром наедине.

Раздался щелчок кресала: острый язычок пламени лизнул кожу на лице старика. Запахло паленым.

– Очистительный огонь! Из него ты выйдешь преображенным, – произнес Корбут голосом, полным плотского наслаждения. – Когда я подпалю тебе бороду, ты начнешь вопить. Потом ответишь на все вопросы. И будешь молить меня, чтобы я погасил свою зажигалку.

Чеслав ошибся. Упрямый старик молчал. На морщинистом лбу выступили крупные капли пота, лицо посерело, но из груди не вырвалось ни единого звука.

Корбуту пришлось взять с полки паяльную лампу. Подергав ручной насос, он открыл вентиль и поднес к форсунке зажигалку. Пламя, поначалу ленивое и желтое, вскоре сменило цвет на голубой. Раздалось шипение. Чеслав продолжил регулировку до тех пор, пока не придал языку огня нужную форму – заточенного острия.

Он поставил лампу на пол, у ног Владара, а сам уселся на стуле напротив.

– Может, хватит нам играть в молчанку, Владимир Дарвинович? Сколько можно корчить благородство и неподкупность? Хочешь начистоту? Сейчас, старик, я раскрою тебе все свои карты и дам минуту на то, чтобы решить: займешься, как в старые добрые времена, наукой или будешь подыхать долго и мучительно.

– Что тебе надо?

– Вот это другой разговор. – Корбут встал, подошел к Кольцову и наклонился над стариком так, что тот чувствовал на щеке горячее дыхание. – Мне нужна твоя помощь в доставке сюда вируса, разработанного вашей конторой в ходе проекта «Немезида», – четко разделяя слова, произнес Корбут. – Я отправлю за ним своих олухов, которые ни шиша не смыслят в том, что надо взять из лаборатории. Им нужен толковый руководитель. Справишься – продлишь себе жизнь и займешься изготовлением антидота. Я не просил бы тебя об участии, если бы не масса других важных дел. Будешь работать на Красную Линию, хорошо питаться и молиться сколько влезет. Ну, так как, отче?

– Тот, кто коснется контейнеров, будет заражен мерзостью, которую собирался продолжать разрабатывать твой папаша, – покачал головой Владар. – Он станет инкубатором заразы. Не жалко своих людей?

– Тебе-то какое дело? Радуйся тому, что не заразишься сам. А контейнер вскроет тот, кому положено. Скоро я вас познакомлю. Уверен, парень тебе понравится. Все под контролем, старый пень. Я не собираюсь полагаться на случайности. Считай это завещанием профессора Корбута!

– Примеряешь отцовские лавры? Вижу тебя насквозь, мальчик. На мою помощь не рассчитывай, лучше убей сразу, но запомни: даже завладев вирусом, ты не сможешь им воспользоваться. Без меня, малыш, тебе и спирт с водой в нужных пропорциях не смешать, а «Немезида» – это тебе не водка.

Чеслав обеими руками вцепился в балахон Владара и разорвал его на плече. Оторванный рукав повис, оголив верхнюю половину руки. Огонь паяльной лампы коснулся предплечья старика. В помещении воцарилась тишина. Запахло паленым мясом. Чеслав, не отрываясь, следил за каплями пота, стекавшими по глубоким морщинам на лице Владара. Палача бесило молчание отшельника, а тот, чувствуя это, нашел в себе силы скривить губы в улыбке.

Боль от обожженной руки растекалась по телу, как жидкость в сообщающихся сосудах. В глазах у Владара потемнело, тонкие черты лица коменданта Берилага расплывались, подобно воску оплывающей свечи, пока не исчезли совсем…

Стены лаборатории расступились. Владар понял, что стоит у своей палатки в Периметре. Все было почти как полвека назад. Все, да не все. Вместо гор Периметр окружали серые остовы разрушенных многоэтажек и вздыбленные, ощетинившиеся ржавой арматурой плиты. Владар осмотрелся, в надежде чудом отыскать здесь девочку-казашку. Не нашел. Зато увидел знакомые очертания здания, под которым располагалась секретная лаборатория НИИ эпидемиологии.

Когда-то в нее складировали все, что имело отношение к проекту «Немезида» после его закрытия. Мгновение – и неведомая сила перенесла Кольцова прямо в лабораторию. Она осталась такой же, какой Владар видел ее в последний раз. Разве что кафельные полы, стеклянные шкафы и груды картонных папок на стеллажах теперь покрывал толстый стой пыли.

Владар подошел к ряду алюминиевых контейнеров и открыл один. Он предполагал, что увидит шеренги ампул, уютно расположившихся в ячейках, но контейнер оказался наполненным гниющей травой, в которой лежали продолговатые, усеянные черными пятнами кожистые яйца. Одно из них покачнулось и лопнуло. Из раскола брызнула мерзкая желто-зеленая слизь. Скорлупа развалилась на две части, выпуская на свет извивающуюся черную змейку. Яйца с чавканьем лопались одно за другим, а первый из вылупившихся змеенышей перевалился через край контейнера и упал на пол.

Владар попятился. Змея, извивающееся тело которой разбухало как на дрожжах, поползла к человеку и в стремительном броске обвила его ногу. Старик лихорадочно тряс ногой, пытаясь избавиться от гада, но этим только разозлил его. Змея зашипела и отвела в сторону треугольную голову, готовясь ужалить…

– Ты у меня в черта уверуешь, проклятый поп! – Истошный крик Корбута вырвал Кольцова из кошмарного небытия. Всего на мгновение. Отшельник понял, что шипела не змея, а паяльная лампа, и провалился в черную трясину беспамятства.

Чеслав погасил орудие пытки и принялся мерить шагами лабораторию. Он начинал нервничать. Не столько из-за упорства Владара, сколько из-за отсутствия Томского. Парень заставлял себя ждать, а ведь должен был броситься за своей подругой сломя голову. Сколько еще придется торчать здесь?

Корбуту не терпелось вернуться в Берилаг, где его ждали любимая Шестера и Кунсткамера, его славная лаборатория, так нуждавшаяся в новых образцах. Да, и конечно же девушка Томского, которой он еще не успел заняться вплотную. А руки так и чешутся. Комендант посмотрел на бессильно повисшую голову старика, кожу на его руке, успевшую вспучиться волдырями. Вид ожога вызвал у него не сострадание, а чисто медицинские ассоциации. Он словно изучал анатомический плакат.

И вдруг очень ярко представил себе голову Томского банке с формалином на полке своей Кунсткамеры.

На самом деле Толя как мог старался оправдать надежды Чеслава. Он спешил, попутно, позабыв о семенящем рядом Вездеходе, размышляя о том, как пройти Чеховскую. На этой станции он уже бывал и до сих пор морщился от воспоминаний, до одури насмотревшись на лозунги, свастики и всяческий нацистский агитпроп. Так что изучать Чеховскую ему ни к чему. Просто подняться на платформу, и баста. За документы опасаться нечего – он подданный Полиса. Правда, бравировать этим не стоит. Полис кончается там, где начинается Рейх. Значит, надо будет потихоньку-полегоньку топать к переходу на Театральную.

Вот только лицо… Как быть с тем, что его физиономия стала слишком популярной благодаря портретам в стиле «Их разыскивает милиция»? Капюшон! Самый надежный способ не засветиться. Хотя тут важно не переборщить. Надвигать его на самые глаза ни к чему – подозрительно. Он просто будет идти, не опуская глаз, но и не задирая головы. Походка должна быть усталой, а выражение лица – покорным и благожелательным. Не высовываться. Схлестнуться с фашистами он всегда успеет, но сейчас не они главная цель. Стоп! А как быть с Носовым? В рюкзак его не засунешь, а появление карлика в Рейхе может кончиться плохо как для Вездехода, так и для его спутника.

– Слышь, Вездеход, а у тебя нет лазейки, через которую можно обойти Рейх?

– За меня не волнуйся, – хмыкнул Носов. – Не впервой. Метров через пятьдесят разделимся. Есть один отличный лючок. Эх, жаль тебе в него не протиснуться! Встретимся в перегоне за Пушкинской. Сам постарайся в передрягу не угодить.

Как и обещал Носов, через полсотни метров Толя увидел черный проем подсобки. Вездеход уверенно вошел внутрь, отодвинул в сторону ржавый лист жести, который валялся на полу, и ловко подцепил ножом почти незаметную квадратную крышку люка. Открылась дыра, и Томский поразился ловкости, с которой Вездеход юркнул вниз. Во тьме подземелья вспыхнул фонарик.