Кровь героев - Александр Зиновьевич Колин

На устранение поломки ушло минуты три. Климов бросил тревожный взгляд на виллу — за высоким забором, оплетенным по верху колючей проволокой, весьма и весьма портившей вид изысканно выкованной ограды, по всей видимости, никто не подозревал еще о том, что произошло в гостиной, — и достал из бардачка бутылку газированной воды «Яблоко». Откупорив, он протянул ее водителю. Тот сделал несколько глотков и, сплюнув, выругался. Вода была теплая. Саша жадно припал к горлышку — хотелось погасить вызванную коньяком изжогу, — но много выпить не смог.

— Эй, отец, — окликнул Климов неведомо откуда взявшегося рядом невысокого сгорбленного пожилого человека, одетого, несмотря на жару, в олимпийку, а поверх нее еще и в изрядно мятый, заскорузлый какой-то плащ-болонью. В правой руке старик держал довольно вместительную и невообразимо обшарпанную хозяйственную сумку, ее внешний вид красноречиво говорил о роде занятий, которому ее хозяин посвящал досуг. — Бутылка нужна?

Климов для убедительности потряс нехитрым темно-зеленого цвета творением стеклодува, еще примерно на треть полным мерзкой сладкой жидкости, лишь усиливающей жажду. Человечек, которому на вид можно было дать и шестьдесят, и семьдесят, и восемьдесят лет, внимательно посмотрел на вопрошавшего выцветшими голубыми глазами.

— Спасибо, сынок, — произнес он немного скрипучим голосом. — Только вы, может, допьете сначала?

Климов покосился на таксиста, тот энергично замотал головой. Саша сделал глоток и протянул бутылку старику, который вторично поблагодарил и, вылив остатки лимонада, аккуратненько спрятал трофей в сумку. Когда «санитар природы» удалился, приглаживая свои влажные от пота, редкие седые волосы, Климов, обращаясь к водителю, процедил сквозь зубы:

— Монумент в первопрестольной соорудили на Поклонной горе, слыхал?

Таксист нахмурился и кивнул.

— По телеку видел.

— Чем генералов на банкетах откармливать, лучше бы, суки, выдали каждому из нищенствующих ветеранов по сотне зеленых, пусть бы хоть раз выпили и поели досыта, — со злостью произнес Климов. Ярость, нахлынувшая на него в гостиной, никуда не ушла, а затаилась до времени, готовая прорваться в любой момент, опасная, как стихийное бедствие. — Победители бутылки собирают, а эти сволочи… — Он махнул рукой. — Извини, брат, спасибо тебе. — Саша не позволил своему спасителю, хотевшему что-то сказать, раскрыть рот. — Спешу я. Поеду.

Они пожелали друг другу удачи, и Климов уже было тронулся в путь, когда мимо проскользнула элегантная вишневая «девятка» с тонированными стеклами. Машина остановилась прямо перед воротами дачи. «Командирская» дверца распахнулась, и на асфальт ступила маленькая изящная ножка в черной туфельке на высоком, покрытом позолотой каблучке. Через мгновение Климов увидел, как из «девятки» вышла невысокая изящная рыжеволосая девушка в легком, летнем, белом брючном костюме. Она хлопнула дверцей и, тряхнув своей длинной рыжей гривой, решительно направилась к воротам…

— Вот так так? — Александр даже присвистнул. Хорошенькая компания соберется у Юрия Николаевича, особенно если в довершение всего Нинок заявится. Впрочем, надо срочно мотать отсюда. Сейчас охранник запросит шефа по внутренней связи и, не получив ответа, поднимется наверх…

Девушка стояла так, что лица ее Климов не видел, но он почему-то не сомневался — оно красиво. Гостья что-то проговорила, по всей видимости, отвечая на вопрос охранника, и, толкнув створки ворот, быстро вошла. Саша тронул свою «шестерку», спеша отъехать от злополучной виллы директора «Лотоса» как можно дальше.

Он гнал машину по шоссе, со злорадством думая о том, какой переполох возник сейчас в розовом здании за высоким забором. Однако причин для благодушия, если разобраться, не было.

«Просто так мне моя ярость с рук не сойдет, — покачал головой Александр. — Что это со мной, а? — Климов, стараясь прогнать мрачные мысли, стал думать о старике, собиравшем посуду. — Откуда он там взялся? Это ведь "вотчина" дяди Мартына. Может, тот скончался уже? Сколько лет старику?»

Мартын Иванович Перегудов был неотъемлемой частью дачного периода детства Сашки Климова и многих других его сверстников. Сторож и тогда, когда Александр еще даже и в школу не ходил, казался ему стариком. Саша вспоминал, как, сидя летом на лавочке возле своей хибарки, в которой была только комната да кухонька, бывший танкист, поднимая к небу обожженное в битве на Курской дуге лицо, показывал пальцем на причудливые переплетения вечерних багровых облаков и говорил какому-нибудь из забежавших послушать его байки мальчишек:

— Видишь, как они подымаются? Так, брат ты мой, танки горят… Там столь железа осталось… Эх, и немцы и наши, все вместях жарились.

Саша начал прикидывать, сколько же на самом деле теперь лет Мартыну Ивановичу? Судя по тому, что они мальчишками называли бывшего танкиста не дедом, а дядей, ему не могло тогда быть больше пятидесяти. Значит, теперь… восемьдесят? Как-то не верилось, что сторож мог умереть. Казалось, он должен жить вечно.

Мартын Иванович заметил конкурента, что называется, за версту. Появление «оккупанта» наполнило старика благородным гневом. Первым побуждением бывшего бравого танкиста было немедленно броситься в бой, чтобы раз и навсегда изгнать врага из родных пределов. Он, несомненно, так бы и поступил, но решил немного выждать, чтобы выяснить, не постучится ли конкурент в ворота бывшей Климовской дачи, стремясь вкусить там от приготовленного для него, Мартына Перегудова, бутылочного изобилия. Именно сегодня он и сам должен был встретиться с нынешним хозяином дачи, который всегда отдавал сторожу тару и даже приплачивал немного за то, что Перегудов иногда брал на себя заботы о Флибустьере, плохо ладившим с охранниками Лапотникова. Мартын Иванович поправил серую всесезонную кепку, которую лишь зимой заменял на солдатскую цигейковую шапку, и решительно набрал в грудь воздуху.

Конкурент, однако, лишь покосившись на высокий забор и внушительные ворота директорской виллы, не спеша проследовал дальше по аллее. Размышления Мартына Ивановича прервал примчавшийся, точно угорелый, дачник, у которого на участке прорвало трубу, и теперь вода хлестала во все стороны, заливая грядки. А так как Перегудов заслуженно считался мастером на все руки, то именно к нему и обратился пострадавший. Размах стихийного бедствия не шел, конечно, ни в какое сравнение с наводнением в государстве Бангладеш, однако на ликвидацию последствий аварии ушло почти два часа. За свои четкие и самоотверженные действия Перегудов был вознагражден семисотграммовой бутылкой «Столичной». Этот факт да еще мысль о том, что для визитов уже несколько поздновато, заставил Мартына Ивановича отказаться в тот вечер от похода на дачу Юрия Николаевича.

Со второго этажа незаконченной кирпичной новостройки, разместившейся метрах в сорока наискосок от розового здания лапотниковской виллы, последняя видна была как на ладони. Человек, устроившийся в будущей гостиной очередного удачливого коммерсанта, покачал головой и посмотрел на часы. Сразу после появления девицы,