Гражданско-правовое регулирование личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными - Марина Нохрина

М. Н. Малеина выделяет право на тайну документов личного характера, телефонных и иных переговоров, телеграфных и иных сообщений. По ее мнению, содержание этого права состоит из следующих правомочий:

1) принимать меры по сохранению тайны, проявляющемуся, в частности, в установлении специальных технических средств защиты от прослушивания;

2) устанавливать порядок доступа к тайной информации;

3) требовать, чтобы другие не нарушали тайну;

4) предоставить тайную информацию (часть ее) по своему усмотрению третьим лицам[179];

5) требовать возврата полученной без законных оснований информации[180].

Анализ указанных правомочий показывает, что М. Н. Малеина правомочие требовать не собирать информацию о частной жизни включает в содержание права на тайну частной жизни. Однако очевидно, что указанное правомочие относится к праву на неприкосновенность частной жизни. Что касается правомочия принимать меры по сохранению тайны, например путем установки специальных средств, а также устанавливать порядок доступа к ней, то это правомочие, по всей видимости, имеет имущественный, а не неимущественный характер.

По мнению М. Н. Малеиной, право на тайну предполагает и возможность предоставить информацию о частной жизни другим лицам. Однако если учитывать, что корреспондирующая этому праву обязанность состоит в том, чтобы окружающие лица не препятствовали передаче информации, то возможность такой передачи не зависит от того, какая информация передается – тайная или нет. Поэтому возможность предоставить тайную информацию не составляет правомочия в рамках права на тайну частной жизни.

Требование возврата полученной без законных оснований информации относится уже к мерам защиты нарушенного права на тайну.

Следовательно, можно говорить лишь о том, что любое лицо, получившее информацию о частной жизни, обязано не распространять ее, кроме случаев, предусмотренных законом. Сформулированный таким образом запрет не предполагает наличия какого-либо субъективного права ввиду отсутствия активного поведения его субъекта и соответственно общественного отношения между тем, чья частная жизнь охраняется, и всеми окружающими его лицами.

Л. О. Красавчикова выделяет самостоятельное личное неимущественное право на свободу передвижения[181]. По ее мнению, оно имеет положительное содержание, состоящее из следующих правомочий: свободно перемещаться в пределах своего государства, на выбор места пребывания и нахождения, на выбор места жительства (постоянного или преимущественного), на свободный выезд за пределы РФ, на беспрепятственное возвращение в РФ. В частности, выбор места нахождения, по словам Л. О. Красавчиковой, означает предоставленную законом возможность гражданина беспрепятственно посещать парки, музеи, библиотеки, театры, магазины, институты, рестораны, банки, парикмахерские и другие объекты в соответствии с правилами, установленными для их посещения[182].

Однако некоторые цивилисты не признают гражданско-правового характера указанного права. В частности, Я. Р. Веберс характеризует возможность избрания места жительства (в статье Гражданского кодекса о правоспособности) как не имеющую гражданско-правового характера. По его мнению, она относится в большей мере к административному праву[183]. Однако ограничить свободу передвижения могут не только государственные органы, но и граждане, а административных отношений между гражданами, по мнению подавляющего большинства специалистов по административному праву, к которому присоединяется и автор настоящей работы, быть не может[184]. Поэтому точку зрения Я. Р. Веберса нельзя признать обоснованной. Нет оснований не признавать существование права на свободное передвижение, обязанными по которому являются все окружающие управомоченного лица, а не только государственные органы. Как видно, указанное право предполагает активное поведение управомоченного в неимущественной сфере, и потому в его основе лежат соответствующие неимущественные общественные отношения.

Л. О. Красавчикова в учебнике по гражданскому праву 1985 г. на основании ст. 10 ГК 1964 г. выделяет личное неимущественное право на избрание рода социально полезной деятельности. Раскрывая его природу, она пишет, что данное право реализуется преимущественно в сфере трудовых отношений. Однако в случаях, когда труд опосредуется нетрудовыми правоотношениями, реализация этого права протекает в гражданско-правовых формах[185]. Ранее об этом писала Л. Г. Кузнецова, отнесшая право избирать род занятий к гражданскому праву, З. П. Ромовская и другие авторы[186]. О. А. Красавчиков среди личных неимущественных прав также упоминает право на свободное избрание рода занятий, хотя далее, рассматривая конкретные виды личных неимущественных прав, его не определяет[187]. Статья 5 ГК РСФСР 1922 г. признавала за гражданами право свободно передвигаться и селиться на территории СССР, избирать невоспрещенные законом занятия и профессии, приобретать и отчуждать имущество с ограничениями, указанными в законе, совершать сделки и вступать в обязательства, организовывать промышленные и торговые предприятия[188].

Я. Р. Веберс и О. С. Иоффе высказали противоположную точку зрения, согласно которой указанная возможность относится не к гражданскому, а к трудовому праву[189]. Однако, по всей видимости, они не учитывали случаев, когда труд опосредуется гражданскоправовыми договорами и речь идет о праве на свободное совершение соответствующих сделок[190]. Поэтому позиция указанных авторов, по существу, не опровергает мнение О. А. Красавчикова, Л. О. Красавчиковой, Л. Г. Кузнецовой и З. П. Ромовской. Таким образом, можно говорить о юридически обеспеченной возможности лица свободно выбирать род занятий в той мере, в какой она не относится к заключению трудовых договоров. Как видно, указанная возможность предполагает активное поведение управомоченного и потому в ее основе лежат соответствующие общественные отношения.

A. М. Эрделевский выделяет абсолютное личное неимущественное право на идентификацию национальной принадлежности (п. 1 ст. 26 Конституции РФ)[191]. Указанная статья предусматривает, что: лицо по своему усмотрению определяет и указывает свою национальную принадлежность независимо от своего фактического этнического происхождения; никто не вправе принуждать лицо к определению своей национальной принадлежности и указанию ее в документах; государственные органы обязаны внести запись о национальной принадлежности в паспорт РФ, если гражданин изъявил соответствующее желание[192].

Первая «возможность», по существу, представляет собой запрет для государственных органов требовать от гражданина доказательств соответствия указанной им национальной принадлежности его фактическому этническому происхождению. Такой запрет имеет место в относительных правоотношениях с соответствующим государственным органом по оформлению паспорта. В рамках тех же отношений имеет место и активная обязанность этих органов внести запись о национальной принадлежности. Что же касается требования ко всем окружающим не принуждать лицо к определению своей национальной принадлежности и указанию ее в документах, то это требование имеет лишь негативный характер и не связано с каким-либо активным поведением управомоченного лица. Следовательно, в данном случае не имеют места какие-либо общественные отношения и, соответственно, правоотношения и субъективные права.

B. А. Рахмилович говорит о личных неимущественных членских отношениях, в частности, об отношениях по управлению юридическим лицом[193]. Однако более справедливой представляется позиция А. М. Эрделевского, который отрицает личный неимущественный характер указанных отношений. По его мнению, трудно отнести корпоративные неимущественные права к числу личных, поскольку под личными неимущественными правами применительно к гражданину доктрина и гражданское законодательство понимают не имеющие имущественного содержания неотчуждаемые абсолютные права, неразрывно связанные с личностью гражданина. Неимущественные же права акционеров являются относительными (праву акционера соответствует обязанность определенного лица – самого общества) и отчуждаемыми (с переходом права собственности на акцию к другому лицу происходит переход всех удостоверяемых акцией прав)[194]. Поэтому правильнее говорить о рассматриваемых правах не как о личных неимущественных, а как о другой разновидности неимущественных прав – неимущественных корпоративных правах.